"Почему, например, такие умеренные и даже консервативные люди,
как деятели Союза 17 октября, в числе которых есть люди умные, энергичные и
безусловно честные, не заслуживают того доверия Монарха, которым до сих пор
продолжают пользоваться гг. Витте, Дурново и прочие чиновники?"... (N 1,
стр. 86). В самом деле, если г. Витте получил власть милостью октябрьской
стачки, почему г. Шипову не взойти наверх по трупам московского восстания?
Негодуя на "революции", в которых они не участвуют, эти господа, тем не
менее, стремятся использовать для себя каждый успех этих "революций", за
который они ничем не заплатили.
В самый разгар восстания г. Струве даже не ставит вопроса ни пред собой, ни
пред своей партией, что можно и должно сделать по отношению к этому еще
происходящему, еще живому, еще не убитому восстанию. Для него это - только
благоприятный внешний момент, чтобы вплотную поставить вопрос о
министерских кандидатурах консерваторов из Союза 17 октября - программа,
позорная сама по себе и вдвойне позорная, как прямое издевательство над
требованиями восставших. Сурово прав г. М. Чеченин, который в своей статье
о "Стихии смерти" (и как только эта действительно искренняя статья попала в
официальный орган искренности!) говорит: "убивают не только те, что
стреляют из пушек, ружей и револьверов, колют штыками... убивают и те, кто,
будучи противниками вооруженного восстания, с легким сердцем построили бы
на нем свое благополучие, если бы оно оказалось удачным" ("Полярная Звезда"
N 4, стр. 306).
Но и это еще не все. Проходит несколько дней, и в статье, посвященной тому
же восстанию, г. Струве противопоставляет народной России - "всех Витте,
Дурново, Дубасовых, а кстати (!) и их прислужников, т.-е. весь Союз 17
октября" (N 6, стр. 381). Вы обратите, пожалуйста, внимание на это словечко
кстати!
Мы не знаем, что за эти четырнадцать дней произошло за теми кулисами, где
шушукаются о министерских портфелях и об ризах распятого народа мечут
жребий. И мы не хотим этого знать! - Мы знаем одно: либеральный писатель,
который думает вести за собой идейную интеллигенцию, играет кровью народа,
как последний из последних политических торгашей. Кровью московского
восстания, говорит Струве, страна должна купить себе смену правительства
Витте, Дурново и Дубасова правительством Союза 17 октября, - того Союза 17
октября, который весь, заметьте, весь является, по словам самого же Струве,
простым прислужником правительства Витте, Дурново и Дубасова!
Когда г. Струве развивал в "Русских Ведомостях" комментарии к известному
обращению графа Витте к "братцам-рабочим", мы заявили, что г. Струве -
политический агент Витте. Сантиментальные души*285 восстали против нас.
Теперь мы готовы внести в нашу формулу поправку. Если в ноябре г. Струве
выступал как агент Витте, то в декабре он выступил как прислужник его
прислужников...
... Чтоб закончить эту картину, которую можно бы назвать "пляска
либеральных папуасов вокруг поверженных врагов", прибавим еще один
выразительный штрих.
В N 2 "Полярной Звезды" напечатана корреспонденция князя Гр. Трубецкого о
"московских декабрьских днях". Вспоминая о митингах и собраниях,
происходивших после 17 октября, автор находит, разумеется, что "свободы"
были использованы не так, как надлежало. "Правда, - говорит он, - в критике
и осуждении правительственных действий никто не стеснялся. Заслуга ораторов
и публицистов в этом отношении была, однако, невелика, потому что против
поверженного льва отваживаются, как известно, даже и не очень храбрые
животные" (N 2, стр. 158). Г. корреспондент забывает, что митинги начались
до 17 октября, так что не требовалось вовсе манифеста, чтоб ораторы и
публицисты "отваживались". Дело, однако, не в этом. Кн. Гр. Трубецкой писал
свою корреспонденцию после московского восстания, а г. Струве напечатал ее
22 декабря. Сопоставьте теперь эти даты с теми соображениями, которые
позволяют г. корреспонденту сравнивать революционеров с "не очень храбрыми
животными". Ораторы и публицисты, выступавшие после 17 октября, ясно видели
и твердо знали, что "лев" еще не повержен. К пропаганде этого именно их
убеждения сводилось содержание значительной части их статей и их речей. Они
знали, ни минуты не сомневались, что в известный момент чаша
"конституционного" терпения неповерженного льва переполнится, что они
первые падут жертвой его мстительной ярости, и что месть будет тем жесточе,
чем энергичнее были и их нападения. Они знали это. И такой момент
действительно наступил. И вот, когда вся революционная пресса была
задушена, ораторы и публицисты перебиты или заточены, когда в Москве еще не
закончилась неделя о семеновцах, либеральный публицист на страницах
либерального органа издевается - не над планами, тактикой или взглядами, но
над мужеством революционеров, сравнивая их с нехрабрыми животными,
лягающими льва.
Если в ту минуту, когда писались цитированные строки, какой-нибудь лев был
повержен, так это лев революции. И - простите, господа! - если какой-нибудь
осел лягал поверженного льва, так это осел либерализма.
---------------
Мы говорим в этой главе о суде либерализма и, в особенности, "Полярной
Звезды" над революцией. Но, в сущности, газета Струве не судит революцию, а
обвиняет ее. Это не голос судьи, который взвешивает доводы за и против - да
таких беспристрастных судей в политике и не бывает; еще менее - это голос
защитника, который отстаивает свое дело, несмотря на все его изъяны. Это
голос прокурора по политическим преступлениям революционного народа. И чем
далее, тем пристрастнее и ожесточеннее становится обвинительный акт.
"Освобождение" ставило в высшую себе заслугу свою терпимость по отношению к
революционерам. "Полярная Звезда" каждой статьей, если не каждой буквой
открыто борется со всем, что связано с революцией. В "Освобождении" г.
Струве защищал революционеров от нападений покойного Евреинова и кн. Е.
Трубецкого; он выступал против либеральных жалоб на анархию справа и
анархию слева; - в "Полярной Звезде" он с самого начала заявляет себя
заклятым врагом насилия, исходит ли оно "от власти или от анархии" (N I,
"От редакции").
За этим поворотом фронта скрывается изменение политических отношений.
В первую эпоху революции и либералы терпели ее. Они ясно видели, что
революционное движение, несмотря на свою молодую хаотичность и стихийность,
расшатывает абсолютизм и толкает его на путь конституционного соглашения с
господствующими классами. Они держали руки на-готове, относились к
революционерам дружелюбно, критиковали их мягко и осторожно. Теперь, когда
условия конституционного соглашения уже написаны, и, казалось бы, остается
лишь выполнить их, дальнейшая работа революции явно подкапывается под самую
возможность сделки земского большинства и меньшинства с властью. Революция
сознательно ставит себе гораздо большие цели и тем восстановляет против
себя либерализм.
Вопреки софистическому противопоставлению революции - "революциям", г.
Струве гораздо "терпимее" относился к революции в первый ее период, когда
она представляла наиболее анархическую картину разрозненных, неоформленных,
стихийных "революций" (ростовская стачка 1902 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
как деятели Союза 17 октября, в числе которых есть люди умные, энергичные и
безусловно честные, не заслуживают того доверия Монарха, которым до сих пор
продолжают пользоваться гг. Витте, Дурново и прочие чиновники?"... (N 1,
стр. 86). В самом деле, если г. Витте получил власть милостью октябрьской
стачки, почему г. Шипову не взойти наверх по трупам московского восстания?
Негодуя на "революции", в которых они не участвуют, эти господа, тем не
менее, стремятся использовать для себя каждый успех этих "революций", за
который они ничем не заплатили.
В самый разгар восстания г. Струве даже не ставит вопроса ни пред собой, ни
пред своей партией, что можно и должно сделать по отношению к этому еще
происходящему, еще живому, еще не убитому восстанию. Для него это - только
благоприятный внешний момент, чтобы вплотную поставить вопрос о
министерских кандидатурах консерваторов из Союза 17 октября - программа,
позорная сама по себе и вдвойне позорная, как прямое издевательство над
требованиями восставших. Сурово прав г. М. Чеченин, который в своей статье
о "Стихии смерти" (и как только эта действительно искренняя статья попала в
официальный орган искренности!) говорит: "убивают не только те, что
стреляют из пушек, ружей и револьверов, колют штыками... убивают и те, кто,
будучи противниками вооруженного восстания, с легким сердцем построили бы
на нем свое благополучие, если бы оно оказалось удачным" ("Полярная Звезда"
N 4, стр. 306).
Но и это еще не все. Проходит несколько дней, и в статье, посвященной тому
же восстанию, г. Струве противопоставляет народной России - "всех Витте,
Дурново, Дубасовых, а кстати (!) и их прислужников, т.-е. весь Союз 17
октября" (N 6, стр. 381). Вы обратите, пожалуйста, внимание на это словечко
кстати!
Мы не знаем, что за эти четырнадцать дней произошло за теми кулисами, где
шушукаются о министерских портфелях и об ризах распятого народа мечут
жребий. И мы не хотим этого знать! - Мы знаем одно: либеральный писатель,
который думает вести за собой идейную интеллигенцию, играет кровью народа,
как последний из последних политических торгашей. Кровью московского
восстания, говорит Струве, страна должна купить себе смену правительства
Витте, Дурново и Дубасова правительством Союза 17 октября, - того Союза 17
октября, который весь, заметьте, весь является, по словам самого же Струве,
простым прислужником правительства Витте, Дурново и Дубасова!
Когда г. Струве развивал в "Русских Ведомостях" комментарии к известному
обращению графа Витте к "братцам-рабочим", мы заявили, что г. Струве -
политический агент Витте. Сантиментальные души*285 восстали против нас.
Теперь мы готовы внести в нашу формулу поправку. Если в ноябре г. Струве
выступал как агент Витте, то в декабре он выступил как прислужник его
прислужников...
... Чтоб закончить эту картину, которую можно бы назвать "пляска
либеральных папуасов вокруг поверженных врагов", прибавим еще один
выразительный штрих.
В N 2 "Полярной Звезды" напечатана корреспонденция князя Гр. Трубецкого о
"московских декабрьских днях". Вспоминая о митингах и собраниях,
происходивших после 17 октября, автор находит, разумеется, что "свободы"
были использованы не так, как надлежало. "Правда, - говорит он, - в критике
и осуждении правительственных действий никто не стеснялся. Заслуга ораторов
и публицистов в этом отношении была, однако, невелика, потому что против
поверженного льва отваживаются, как известно, даже и не очень храбрые
животные" (N 2, стр. 158). Г. корреспондент забывает, что митинги начались
до 17 октября, так что не требовалось вовсе манифеста, чтоб ораторы и
публицисты "отваживались". Дело, однако, не в этом. Кн. Гр. Трубецкой писал
свою корреспонденцию после московского восстания, а г. Струве напечатал ее
22 декабря. Сопоставьте теперь эти даты с теми соображениями, которые
позволяют г. корреспонденту сравнивать революционеров с "не очень храбрыми
животными". Ораторы и публицисты, выступавшие после 17 октября, ясно видели
и твердо знали, что "лев" еще не повержен. К пропаганде этого именно их
убеждения сводилось содержание значительной части их статей и их речей. Они
знали, ни минуты не сомневались, что в известный момент чаша
"конституционного" терпения неповерженного льва переполнится, что они
первые падут жертвой его мстительной ярости, и что месть будет тем жесточе,
чем энергичнее были и их нападения. Они знали это. И такой момент
действительно наступил. И вот, когда вся революционная пресса была
задушена, ораторы и публицисты перебиты или заточены, когда в Москве еще не
закончилась неделя о семеновцах, либеральный публицист на страницах
либерального органа издевается - не над планами, тактикой или взглядами, но
над мужеством революционеров, сравнивая их с нехрабрыми животными,
лягающими льва.
Если в ту минуту, когда писались цитированные строки, какой-нибудь лев был
повержен, так это лев революции. И - простите, господа! - если какой-нибудь
осел лягал поверженного льва, так это осел либерализма.
---------------
Мы говорим в этой главе о суде либерализма и, в особенности, "Полярной
Звезды" над революцией. Но, в сущности, газета Струве не судит революцию, а
обвиняет ее. Это не голос судьи, который взвешивает доводы за и против - да
таких беспристрастных судей в политике и не бывает; еще менее - это голос
защитника, который отстаивает свое дело, несмотря на все его изъяны. Это
голос прокурора по политическим преступлениям революционного народа. И чем
далее, тем пристрастнее и ожесточеннее становится обвинительный акт.
"Освобождение" ставило в высшую себе заслугу свою терпимость по отношению к
революционерам. "Полярная Звезда" каждой статьей, если не каждой буквой
открыто борется со всем, что связано с революцией. В "Освобождении" г.
Струве защищал революционеров от нападений покойного Евреинова и кн. Е.
Трубецкого; он выступал против либеральных жалоб на анархию справа и
анархию слева; - в "Полярной Звезде" он с самого начала заявляет себя
заклятым врагом насилия, исходит ли оно "от власти или от анархии" (N I,
"От редакции").
За этим поворотом фронта скрывается изменение политических отношений.
В первую эпоху революции и либералы терпели ее. Они ясно видели, что
революционное движение, несмотря на свою молодую хаотичность и стихийность,
расшатывает абсолютизм и толкает его на путь конституционного соглашения с
господствующими классами. Они держали руки на-готове, относились к
революционерам дружелюбно, критиковали их мягко и осторожно. Теперь, когда
условия конституционного соглашения уже написаны, и, казалось бы, остается
лишь выполнить их, дальнейшая работа революции явно подкапывается под самую
возможность сделки земского большинства и меньшинства с властью. Революция
сознательно ставит себе гораздо большие цели и тем восстановляет против
себя либерализм.
Вопреки софистическому противопоставлению революции - "революциям", г.
Струве гораздо "терпимее" относился к революции в первый ее период, когда
она представляла наиболее анархическую картину разрозненных, неоформленных,
стихийных "революций" (ростовская стачка 1902 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379