Общество, внезапно захваченное надвигающеюся грозой, в
мучительном волнении и растерянности искало средства предотвратить
трагическую развязку. Группа интеллигенции, собравшаяся поздним вечером 8
января, ища выхода из грозного положения, избрала из своей среды несколько
особо уважаемых лиц*92 с тем, чтобы они предупредили представителей высшего
правительства о неизбежных последствиях принятых им распоряжений".
Депутация отправлялась к князю Святополку-Мирскому и к г. Витте - "с
надеждой, - как объясняли "Наши Дни", - осветить вопрос так, чтобы можно
было избежать употребления военной силы". Стена шла на стену, а
демократическая горсточка думала, что достаточно потоптаться в двух
министерских передних, чтобы предотвратить непредотвратимое. Ах, какую
жалкую роль сыграла в событиях 9 января, какую беспомощность обнаружила ее
величество "критически-мыслящая личность"!
"Всем известно, - жаловалась записка инженеров, - какое отношение встретили
к себе эти лица (Святополк-Мирский их не принял) и какая судьба их постигла
(они были арестованы)". Не они ли признаны теперь тайными руководителями
рабочего движения, "злонамеренными людьми, придавшими ему политический
характер?" Поистине, это было несправедливо: видит бог, что ни
петербургский гласный Кедрин*93, ни профессор Кареев*94 не были повинны в
тайном руководительстве рабочим движением!..
Но ураган пронесся, - либеральное общество начало приходить в себя и
подводить итоги.
"Если есть люди, которые и теперь ничему не научились, - писало "Право", -
то сознательные свидетели происходившего пусть ничего не забудут!.."
"В чем же смысл минувших событий, поскольку он доступен нашему пониманию
(sic!)? Где исход?.. Чему верить и на что надеяться? Мы хотели бы верить и
надеяться, что ничтожно число людей..., думающих, что история наша не
сказала нового слова и не выставила новых сил, стеревших (стерших?) старые,
обманувшие слова и изжитые силы".
"Мы верим в новые слова и ждем новых сил. В них и в них одних мы видим
залог мирного будущего нашей родины..." (1905, N 2)*95.
Хотя довольно трудно понять, каким это образом девятое января оказалось
залогом мирного будущего, но хорошо и то, что старые, обманувшие слова
отныне стерты, а место их занято верой в новые силы. Отныне демократы из
"Права", как "сознательные свидетели происходившего", обещают ничего не
забывать, не верить старым обетованиям, полагаться лишь на силу выступивших
рабочих масс, - поскольку вообще язык демократии "доступен нашему
пониманию".
Но мы увидим сейчас, как коротка память у "сознательных свидетелей
происходившего"! 18 января они клянутся ничего не забывать. Через месяц,
ровно через месяц, 18 февраля, они все забудут. Они снова поверят старым
обманувшим словам и изжитым силам - и снова встретят их доверчивыми,
признательными и пламенеющими готовностью...
Далеко не вся либеральная печать, ошеломленная колоссальными событиями,
сумела подняться хотя бы на высоту расплывчатых выводов "Права". Гордость и
краса весеннего радикализма, "Наши Дни" писали о кровавом дне: "Когда
рушатся моральные устои политического порядка, то разрушаются и узы всякого
порядка. Самые незаконные средства борьбы приобретают в массах опасную (для
кого?) популярность, вызывая панику одних, озлобление других. Массы мятутся
и не могут заниматься мирным трудом. Культурная работа невольно
приостанавливается. Стране начинает угрожать культурное одичание" (17
января)*96. Вот какие дрянные реакционные аккорды извлекла из своих
демократических струн эта газетка ограниченного мещанского радикализма! Она
сумела лишь пугнуть правительство и господствующие классы опасной
популярностью незаконных средств, а в революционной стачке она усмотрела
путь культурного одичания. И воспользовавшись возобновлением типографских
работ, чтобы опубликовать эти государственные афоризмы напуганного и
поглупевшего от страха филистера, газета позволила себе бросить упрек своим
типографским рабочим, которые отошли в январские дни от "мирного труда",
оборвали "культурную работу" "Наших Дней" и поставили столицу перед
опасностью "культурного одичания". "В эти трагические дни печать молчала.
Может быть, они были бы менее жестоки, менее кровавы (ну, конечно!), если
бы среди общей растерянности раздавался голос правды и успокоения. - Увы! -
ханжески вздыхает газета, - этого не поняли не только те, для которых
печать - всегда бедствие; этого не могли принять в соображение и те массы,
для которых в эти дни правда была нужнее хлеба насущного... Не укоризну, не
упрек бросаем мы, - спохватывается газета, только что поставившая на одну
доску "непонимание" правительством и "непонимание" массами великой
миротворческой роли "Наших Дней", - не укоризну, не упрек бросаем мы, но мы
не можем умолчать об этом факте, вносившем еще лишний тяжелый аккорд в ту
трагедию, которая была нами пережита".
Претенциозная пошлость этих строк, первых строк в первой статье,
посвященной величайшему событию новой русской истории, прямо-таки
невероятна!
Если бы газеты выходили, если б слышался голос "правды и успокоения",
события, может быть, были бы менее кровавы! Как много либеральных газет
вышло после девятого января! Из них можно было бы построить колоссальный
бумажный храм "правды и успокоения". Но как много рабочей крови пролилось
после 9 января! Если б направить ее одной сплошной рекою, она бы снесла и
бесследно разметала этот храм правды и успокоения.
Вандализм рабочих сделал то, что "среди общей растерянности" не раздавался,
видите ли, мужественный голос либеральной журналистики. Несчастная! "Среди
общей растерянности" она была растеряннее всех. Что могла бы сказать она 9
января, чего она не сказала после? Что сказала она после, что могло бы
иметь хоть какое-нибудь значение 9 января?..
Поверьте, господа, если бы петербургские рабочие, которым правда
действительно была нужнее хлеба насущного и даже нужнее жизни, - они сумели
это неотразимо показать! - если бы они привыкли находить нужную им правду у
вас, если бы они могли хоть сколько-нибудь надеяться найти ее у вас, они бы
вам доставили при самых страшных условиях возможность печататься и
распространяться. Своим публицистам они всегда доставляют такую
возможность, чего бы это ни стоило! Но скажите, ради бога, чем вы заслужили
такое доверие рабочих, которых вы, по вашему же собственному заявлению,
впервые заметили на политической сцене только 9 января? Чем? Тем, что
никогда не верили в их значение? Для того, чтобы наборщики отделились в
решительный момент общего наступления от боевой армии и остались с вами,
они должны были видеть в вас один из своих штабов. Скажите, ради бога,
решились ли бы вы заявить претензию на такую роль? Могло ли притти рабочим
в голову, что вы способны на такую роль? И если бы им это на день пришло в
голову, разве не поспешили бы вы сами их жестоко разочаровать в этом?
Если определять влияние пролетарского выступления на демократию по
январским статьям либеральной прессы, можно в ужас притти от ничтожества
результатов. Статья "Наших Дней" является типической по мелочности выводов
и интеллигентскому высокомерию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379
мучительном волнении и растерянности искало средства предотвратить
трагическую развязку. Группа интеллигенции, собравшаяся поздним вечером 8
января, ища выхода из грозного положения, избрала из своей среды несколько
особо уважаемых лиц*92 с тем, чтобы они предупредили представителей высшего
правительства о неизбежных последствиях принятых им распоряжений".
Депутация отправлялась к князю Святополку-Мирскому и к г. Витте - "с
надеждой, - как объясняли "Наши Дни", - осветить вопрос так, чтобы можно
было избежать употребления военной силы". Стена шла на стену, а
демократическая горсточка думала, что достаточно потоптаться в двух
министерских передних, чтобы предотвратить непредотвратимое. Ах, какую
жалкую роль сыграла в событиях 9 января, какую беспомощность обнаружила ее
величество "критически-мыслящая личность"!
"Всем известно, - жаловалась записка инженеров, - какое отношение встретили
к себе эти лица (Святополк-Мирский их не принял) и какая судьба их постигла
(они были арестованы)". Не они ли признаны теперь тайными руководителями
рабочего движения, "злонамеренными людьми, придавшими ему политический
характер?" Поистине, это было несправедливо: видит бог, что ни
петербургский гласный Кедрин*93, ни профессор Кареев*94 не были повинны в
тайном руководительстве рабочим движением!..
Но ураган пронесся, - либеральное общество начало приходить в себя и
подводить итоги.
"Если есть люди, которые и теперь ничему не научились, - писало "Право", -
то сознательные свидетели происходившего пусть ничего не забудут!.."
"В чем же смысл минувших событий, поскольку он доступен нашему пониманию
(sic!)? Где исход?.. Чему верить и на что надеяться? Мы хотели бы верить и
надеяться, что ничтожно число людей..., думающих, что история наша не
сказала нового слова и не выставила новых сил, стеревших (стерших?) старые,
обманувшие слова и изжитые силы".
"Мы верим в новые слова и ждем новых сил. В них и в них одних мы видим
залог мирного будущего нашей родины..." (1905, N 2)*95.
Хотя довольно трудно понять, каким это образом девятое января оказалось
залогом мирного будущего, но хорошо и то, что старые, обманувшие слова
отныне стерты, а место их занято верой в новые силы. Отныне демократы из
"Права", как "сознательные свидетели происходившего", обещают ничего не
забывать, не верить старым обетованиям, полагаться лишь на силу выступивших
рабочих масс, - поскольку вообще язык демократии "доступен нашему
пониманию".
Но мы увидим сейчас, как коротка память у "сознательных свидетелей
происходившего"! 18 января они клянутся ничего не забывать. Через месяц,
ровно через месяц, 18 февраля, они все забудут. Они снова поверят старым
обманувшим словам и изжитым силам - и снова встретят их доверчивыми,
признательными и пламенеющими готовностью...
Далеко не вся либеральная печать, ошеломленная колоссальными событиями,
сумела подняться хотя бы на высоту расплывчатых выводов "Права". Гордость и
краса весеннего радикализма, "Наши Дни" писали о кровавом дне: "Когда
рушатся моральные устои политического порядка, то разрушаются и узы всякого
порядка. Самые незаконные средства борьбы приобретают в массах опасную (для
кого?) популярность, вызывая панику одних, озлобление других. Массы мятутся
и не могут заниматься мирным трудом. Культурная работа невольно
приостанавливается. Стране начинает угрожать культурное одичание" (17
января)*96. Вот какие дрянные реакционные аккорды извлекла из своих
демократических струн эта газетка ограниченного мещанского радикализма! Она
сумела лишь пугнуть правительство и господствующие классы опасной
популярностью незаконных средств, а в революционной стачке она усмотрела
путь культурного одичания. И воспользовавшись возобновлением типографских
работ, чтобы опубликовать эти государственные афоризмы напуганного и
поглупевшего от страха филистера, газета позволила себе бросить упрек своим
типографским рабочим, которые отошли в январские дни от "мирного труда",
оборвали "культурную работу" "Наших Дней" и поставили столицу перед
опасностью "культурного одичания". "В эти трагические дни печать молчала.
Может быть, они были бы менее жестоки, менее кровавы (ну, конечно!), если
бы среди общей растерянности раздавался голос правды и успокоения. - Увы! -
ханжески вздыхает газета, - этого не поняли не только те, для которых
печать - всегда бедствие; этого не могли принять в соображение и те массы,
для которых в эти дни правда была нужнее хлеба насущного... Не укоризну, не
упрек бросаем мы, - спохватывается газета, только что поставившая на одну
доску "непонимание" правительством и "непонимание" массами великой
миротворческой роли "Наших Дней", - не укоризну, не упрек бросаем мы, но мы
не можем умолчать об этом факте, вносившем еще лишний тяжелый аккорд в ту
трагедию, которая была нами пережита".
Претенциозная пошлость этих строк, первых строк в первой статье,
посвященной величайшему событию новой русской истории, прямо-таки
невероятна!
Если бы газеты выходили, если б слышался голос "правды и успокоения",
события, может быть, были бы менее кровавы! Как много либеральных газет
вышло после девятого января! Из них можно было бы построить колоссальный
бумажный храм "правды и успокоения". Но как много рабочей крови пролилось
после 9 января! Если б направить ее одной сплошной рекою, она бы снесла и
бесследно разметала этот храм правды и успокоения.
Вандализм рабочих сделал то, что "среди общей растерянности" не раздавался,
видите ли, мужественный голос либеральной журналистики. Несчастная! "Среди
общей растерянности" она была растеряннее всех. Что могла бы сказать она 9
января, чего она не сказала после? Что сказала она после, что могло бы
иметь хоть какое-нибудь значение 9 января?..
Поверьте, господа, если бы петербургские рабочие, которым правда
действительно была нужнее хлеба насущного и даже нужнее жизни, - они сумели
это неотразимо показать! - если бы они привыкли находить нужную им правду у
вас, если бы они могли хоть сколько-нибудь надеяться найти ее у вас, они бы
вам доставили при самых страшных условиях возможность печататься и
распространяться. Своим публицистам они всегда доставляют такую
возможность, чего бы это ни стоило! Но скажите, ради бога, чем вы заслужили
такое доверие рабочих, которых вы, по вашему же собственному заявлению,
впервые заметили на политической сцене только 9 января? Чем? Тем, что
никогда не верили в их значение? Для того, чтобы наборщики отделились в
решительный момент общего наступления от боевой армии и остались с вами,
они должны были видеть в вас один из своих штабов. Скажите, ради бога,
решились ли бы вы заявить претензию на такую роль? Могло ли притти рабочим
в голову, что вы способны на такую роль? И если бы им это на день пришло в
голову, разве не поспешили бы вы сами их жестоко разочаровать в этом?
Если определять влияние пролетарского выступления на демократию по
январским статьям либеральной прессы, можно в ужас притти от ничтожества
результатов. Статья "Наших Дней" является типической по мелочности выводов
и интеллигентскому высокомерию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379