Так, в качестве ученого
он всю свою жизнь работает над скромной проблемой. Как
ремесленник, он занимается скромным делом. Такого рода люди
не размышляют о жизни, они идут в контору, на поле, на
фабрику, в канцелярию, к больному или в школу. Они давно
покончили с Пером Гюнтом в своей душе. Жить с ним слишком
тяжело и опасно. Перы Гюнты опасны для душевного покоя.
Иметь с ними дело было бы слишком соблазнительно. Хотя
душа и сохнет, но человек предпочитает сохранять непродук-
тивный <критический рассудок>, определенную идеологию или
фашистское самосознание. Так люди становятся рабами по-
вседневности, представляя при этом, например, собственную
нацию как нордическую, или <чистую>, расу, считая, что <дух>
повелевает телом, а генералы якобы защищают <честь>. И их,
конечно, не распирает, как Пера Гюнта, чувство силы и те-
лесной радости. А есть люди, знающие о душевном складе
Слоненка - персонажа сказок Киплинга. Он убежал от матери,
пришел на берег реки и встретил там Крокодила. Слоненок
был слишком любопытен и жизнерадостен. Крокодил схватил
его за нос, тогда еще очень короткий, - у слонов еще не
было длинного хобота. Слоненок защищался изо всех сил. Он
упирался обеими передними ногами, а Крокодил все тащил
и тащил. Слоненок все упирался и упирался, и нос становился
все длиннее. После того как нос стал совсем длинным, Кро-
кодил отпустил Слоненка, но тот закричал в отчаянии: <Это
слишком для Слоненка!> Он стыдился длинного носа. Таково
наказание за сумасбродство и непослушание. Так у слонов и
41
появился хобот. Лучше быть заносчивым, тогда и будешь пра-
вым! Пер Гюнт со своим сумасбродством уж конечно свернет
шею. Но это и предсказывали! Всяк сверчок знай свой шесток!
Мир злобен, иначе не было бы Перов Гюнтов. А о том, чтобы
Пер Гюнт свернул себе шею, несомненно, позаботятся. Он
бросается вперед, но его дергают назад - как цепного кобеля,
которому захотелось последовать за пробегающей мимо сукой.
Он покидает мать и девушку, на которой должен жениться.
Совесть Пера нечиста, и он попадает в заманчивые и опасные
места - владения дьявола. Он становится зверем, получает
хвост, но, сделав еще одно отчаянное усилие, ускользает от
опасности. Он верен своим идеалам, но мир знает только дело
и наживу, а все остальное - странные капризы. Он хочет за-
воевать мир, но мир не хочет покоряться. Миром надо ов-
ладевать. Он слишком сложен, слишком жесток. Идеалы в этом
мире существуют только для <глупцов>. Для овладения миром
нужно знание, гораздо более глубокое и мощное, чем то, ко-
торым обладает Пер Гюнт. Но он лишь мечтатель, не на-
учившийся ничему путному. Он хочет изменить мир и носит
его в себе. Он мечтает о большой любви к своей женщине,
своей девушке, которая для него и мать, и товарищ, и воз-
любленная, которая родит ему детей. Но Сольвейг как женщина
неприкосновенна, а мать бранит его, хотя и с любовью. По
ее мнению, он слишком уж похож на своего сумасбродного
отца. Другая же, Анитра, вообще не что иное, как подлая
девка! Где женщина, которую можно любить, которая соот-
ветствует его мечтам? Чтобы достичь того, чего хочет Пер
Гюнт, надо быть Брандом. Но Бранд не обладает достаточной
фантазией. Он наделен лишь силой и не чувствует жизнь. Такое
распределение слишком глупо! И вот Пер Гюнт оказывается
среди капиталистов и в полном соответствии с правилами игры
теряет свое состояние: ведь те, с кем он имеет дело, - на-
живалы, движимые соображениями реальной политики, а не
мечтатели. Они лучше понимают в деле и не являются ди-
летантами в нем, подобно Перу. Сломленным и обессиленным
стариком возвращается он в лесную хижину к Сольвейг, за-
меняющей ему мать. Он излечился от своих грез, он понял,
чем оборачивается жизнь, если отважиться ее почувствовать.
Так бывает с большинством тех, кто не хочет смириться. Другие
же не хотят осрамиться. Они-то и были с самого начала умными
и высокомерными.
Таков был Ибсен, и таков его Пер Гюнт. Это драма, которая
только тогда утратит свою актуальность, когда Перы Гюнты
все-таки окажутся правы. До тех пор у праведных и правильных
будут причины смеяться.
42
Я опубликовал обстоятельное научное исследование под на-
званием <Конфликт вокруг либидо и бред Пера Гюнта>.
Летом 1920 г. я вступил в Венское психоаналитическое объ-
единение, хотя и не в качестве полноправного члена. Это про-
изошло незадолго до Гаагского конгресса. Заседания вел Фрейд.
Большей частью читались доклады клинического характера. Про-
блемы обсуждались объективно и с достоинством. Фрейд имел
обыкновение очень точно и кратко обобщать результаты, фор-
мулируя свое мнение в нескольких заключительных фразах. Слу-
шать его было большим удовольствием. В его изысканной, но
лишенной аффектации остроумной речи подчас чувствовалась
едкая ирония. После многих лет лишений он наконец наслаж-
дался успехом. Официальные психиатры тогда еще не входили
в объединение. Единственный активно действовавший психиатр
Тауск, талантливый человек, незадолго до этого покончил с собой.
Его работа <Об аппарате воздействия при шизофрении> была весьма
значительной. Он доказал, что аппараты воздействия являются
проекциями собственного тела, в особенности половых органов.
Я правильно понял его позицию, только открыв в вегетативных
течениях биоэлектрические возбуждения. Тауск был прав: ду-
шевнобольной шизоидного типа чувствует себя преследователем.
Я могу присовокупить к сказанному, что такой больной не справ-
ляется с прорывающимися вегетативными потоками. Он должен
ощущать их как нечто чуждое, как часть внешнего мира и злой
умысел. В шизофрении лишь обостряется до уровня гротеска
состояние, повсеместно характерное для современного человека.
Он отчужден от своей собственной природы, от биологического
ядра своей сути и ощущает их как нечто враждебное и чуждое.
Он должен ненавидеть каждого, кто приближает к нему эту его
собственную суть.
Психоаналитическое объединение работало как община лю-
дей, вынужденных противостоять враждебно настроенному миру
официальной медицины. Такая деятельность вызывала уважение.
Я оказался самым молодым медиком среди коллег, которые
были старше меня на 10-20 лет.
13 октября 1920 г. я выступил с докладом в качестве кан-
дидата в члены объединения. Поскольку Фрейду не нравилось,
когда доклады читали по рукописи, и он говорил, что слушатель
уподобляется при этом человеку, который с высунутым языком
бежит за автомобилем, в котором удобно устроился докладчик,
я основательно подготовился к свободному изложению, но ру-
копись держал наготове. Это оказалось необходимым, так как,
не успел я сказать и трех фраз, как нить выступления исчезла
в тумане идей, а продолжение, к счастью, сразу же удалось
найти в рукописи. Дело завершилось хорошо. Такие детали
очень важны. Гораздо больше людей говорили бы умные вещи
43
и гораздо меньше ораторов мололи бы чепуху, если бы их
не тормозил страх публичной речи. Каждому при хорошем
внутреннем представлении об излагаемом материале доступна
свободная речь. Но человеку бывает важно произвести особенно
выигрышное впечатление, не осрамиться, к тому же мешают
взгляды слушателей, устремленные на докладчика, - вот он
и предпочитает смотреть в текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
он всю свою жизнь работает над скромной проблемой. Как
ремесленник, он занимается скромным делом. Такого рода люди
не размышляют о жизни, они идут в контору, на поле, на
фабрику, в канцелярию, к больному или в школу. Они давно
покончили с Пером Гюнтом в своей душе. Жить с ним слишком
тяжело и опасно. Перы Гюнты опасны для душевного покоя.
Иметь с ними дело было бы слишком соблазнительно. Хотя
душа и сохнет, но человек предпочитает сохранять непродук-
тивный <критический рассудок>, определенную идеологию или
фашистское самосознание. Так люди становятся рабами по-
вседневности, представляя при этом, например, собственную
нацию как нордическую, или <чистую>, расу, считая, что <дух>
повелевает телом, а генералы якобы защищают <честь>. И их,
конечно, не распирает, как Пера Гюнта, чувство силы и те-
лесной радости. А есть люди, знающие о душевном складе
Слоненка - персонажа сказок Киплинга. Он убежал от матери,
пришел на берег реки и встретил там Крокодила. Слоненок
был слишком любопытен и жизнерадостен. Крокодил схватил
его за нос, тогда еще очень короткий, - у слонов еще не
было длинного хобота. Слоненок защищался изо всех сил. Он
упирался обеими передними ногами, а Крокодил все тащил
и тащил. Слоненок все упирался и упирался, и нос становился
все длиннее. После того как нос стал совсем длинным, Кро-
кодил отпустил Слоненка, но тот закричал в отчаянии: <Это
слишком для Слоненка!> Он стыдился длинного носа. Таково
наказание за сумасбродство и непослушание. Так у слонов и
41
появился хобот. Лучше быть заносчивым, тогда и будешь пра-
вым! Пер Гюнт со своим сумасбродством уж конечно свернет
шею. Но это и предсказывали! Всяк сверчок знай свой шесток!
Мир злобен, иначе не было бы Перов Гюнтов. А о том, чтобы
Пер Гюнт свернул себе шею, несомненно, позаботятся. Он
бросается вперед, но его дергают назад - как цепного кобеля,
которому захотелось последовать за пробегающей мимо сукой.
Он покидает мать и девушку, на которой должен жениться.
Совесть Пера нечиста, и он попадает в заманчивые и опасные
места - владения дьявола. Он становится зверем, получает
хвост, но, сделав еще одно отчаянное усилие, ускользает от
опасности. Он верен своим идеалам, но мир знает только дело
и наживу, а все остальное - странные капризы. Он хочет за-
воевать мир, но мир не хочет покоряться. Миром надо ов-
ладевать. Он слишком сложен, слишком жесток. Идеалы в этом
мире существуют только для <глупцов>. Для овладения миром
нужно знание, гораздо более глубокое и мощное, чем то, ко-
торым обладает Пер Гюнт. Но он лишь мечтатель, не на-
учившийся ничему путному. Он хочет изменить мир и носит
его в себе. Он мечтает о большой любви к своей женщине,
своей девушке, которая для него и мать, и товарищ, и воз-
любленная, которая родит ему детей. Но Сольвейг как женщина
неприкосновенна, а мать бранит его, хотя и с любовью. По
ее мнению, он слишком уж похож на своего сумасбродного
отца. Другая же, Анитра, вообще не что иное, как подлая
девка! Где женщина, которую можно любить, которая соот-
ветствует его мечтам? Чтобы достичь того, чего хочет Пер
Гюнт, надо быть Брандом. Но Бранд не обладает достаточной
фантазией. Он наделен лишь силой и не чувствует жизнь. Такое
распределение слишком глупо! И вот Пер Гюнт оказывается
среди капиталистов и в полном соответствии с правилами игры
теряет свое состояние: ведь те, с кем он имеет дело, - на-
живалы, движимые соображениями реальной политики, а не
мечтатели. Они лучше понимают в деле и не являются ди-
летантами в нем, подобно Перу. Сломленным и обессиленным
стариком возвращается он в лесную хижину к Сольвейг, за-
меняющей ему мать. Он излечился от своих грез, он понял,
чем оборачивается жизнь, если отважиться ее почувствовать.
Так бывает с большинством тех, кто не хочет смириться. Другие
же не хотят осрамиться. Они-то и были с самого начала умными
и высокомерными.
Таков был Ибсен, и таков его Пер Гюнт. Это драма, которая
только тогда утратит свою актуальность, когда Перы Гюнты
все-таки окажутся правы. До тех пор у праведных и правильных
будут причины смеяться.
42
Я опубликовал обстоятельное научное исследование под на-
званием <Конфликт вокруг либидо и бред Пера Гюнта>.
Летом 1920 г. я вступил в Венское психоаналитическое объ-
единение, хотя и не в качестве полноправного члена. Это про-
изошло незадолго до Гаагского конгресса. Заседания вел Фрейд.
Большей частью читались доклады клинического характера. Про-
блемы обсуждались объективно и с достоинством. Фрейд имел
обыкновение очень точно и кратко обобщать результаты, фор-
мулируя свое мнение в нескольких заключительных фразах. Слу-
шать его было большим удовольствием. В его изысканной, но
лишенной аффектации остроумной речи подчас чувствовалась
едкая ирония. После многих лет лишений он наконец наслаж-
дался успехом. Официальные психиатры тогда еще не входили
в объединение. Единственный активно действовавший психиатр
Тауск, талантливый человек, незадолго до этого покончил с собой.
Его работа <Об аппарате воздействия при шизофрении> была весьма
значительной. Он доказал, что аппараты воздействия являются
проекциями собственного тела, в особенности половых органов.
Я правильно понял его позицию, только открыв в вегетативных
течениях биоэлектрические возбуждения. Тауск был прав: ду-
шевнобольной шизоидного типа чувствует себя преследователем.
Я могу присовокупить к сказанному, что такой больной не справ-
ляется с прорывающимися вегетативными потоками. Он должен
ощущать их как нечто чуждое, как часть внешнего мира и злой
умысел. В шизофрении лишь обостряется до уровня гротеска
состояние, повсеместно характерное для современного человека.
Он отчужден от своей собственной природы, от биологического
ядра своей сути и ощущает их как нечто враждебное и чуждое.
Он должен ненавидеть каждого, кто приближает к нему эту его
собственную суть.
Психоаналитическое объединение работало как община лю-
дей, вынужденных противостоять враждебно настроенному миру
официальной медицины. Такая деятельность вызывала уважение.
Я оказался самым молодым медиком среди коллег, которые
были старше меня на 10-20 лет.
13 октября 1920 г. я выступил с докладом в качестве кан-
дидата в члены объединения. Поскольку Фрейду не нравилось,
когда доклады читали по рукописи, и он говорил, что слушатель
уподобляется при этом человеку, который с высунутым языком
бежит за автомобилем, в котором удобно устроился докладчик,
я основательно подготовился к свободному изложению, но ру-
копись держал наготове. Это оказалось необходимым, так как,
не успел я сказать и трех фраз, как нить выступления исчезла
в тумане идей, а продолжение, к счастью, сразу же удалось
найти в рукописи. Дело завершилось хорошо. Такие детали
очень важны. Гораздо больше людей говорили бы умные вещи
43
и гораздо меньше ораторов мололи бы чепуху, если бы их
не тормозил страх публичной речи. Каждому при хорошем
внутреннем представлении об излагаемом материале доступна
свободная речь. Но человеку бывает важно произвести особенно
выигрышное впечатление, не осрамиться, к тому же мешают
взгляды слушателей, устремленные на докладчика, - вот он
и предпочитает смотреть в текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101