Очень скоро я почувствовал, что оказался в конфликтной
ситуации. Так как практика не соответствовала теории, у не-
которых аналитиков нашлись причины для возмущения. Они
должны были приспосабливать практику к теории, то есть пере-
учиваться в техническом отношении. Это было уж слишком.
Мы ведь столкнулись, сами того не чувствуя, со свойством
современного человеческого характера - отвергать настоящие
сексуальные и агрессивные побуждения, используя для этого
ненастоящие, судорожные, вводящие в заблуждение позиции.
Приспособление техники к этому лицемерию, проявившемуся
в характере больных, имело последствия, которых никто не
предчувствовал и которых все неосознанно боялись. Речь шла
о действительном высвобождении агрессии и сексуальности в ха-
рактере больного. Речь шла о личностной структуре пациента,
которой надлежало направлять агрессию и сексуальность и быть
в состоянии вынести их.
Но мы, аналитики, были детьми своего времени, оперируя
материалом, который мы теоретически признавали и которого
на практике боялись. Мы не хотели пережить его. Мы были
будто крепко связаны формальными академическими тради-
циями. Аналитические же ситуации требовали пренебрегать ус-
ловностями и обладать высокой степенью свободы по отно-
шению к сексуальности. В первые годы семинара не было
еще и речи о формировании способности к оргазму. Я ин-
стинктивно избегал этой темы. Ее не любили, а обсуждение
этой темы вызывало аффект. Я и сам не проявлял достаточной
твердости в отстаивании своей позиции. Для психоаналитиков
оказалось вовсе не таким простым делом правильно понять
свойственные больному привычки, связанные с отправлением
естественных потребностей, или свойственные ему странности
сексуального характера, соблюдая при этом свое социальное
4 Зак. Na 474 m
или академическое достоинство. Поэтому они предпочитали го-
ворить об <анальной фиксации> или <оральной чувственности>.
Зверь был и оставался нетронутым.
Ситуация была и без того сложной. Я собрал ряд кли-
нических наблюдений, построив гипотезу терапии неврозов. Это
потребовало большого технического умения, коль скоро пла-
нировалось осуществить поставленную цель на практике. Задача
напоминала трудный марш к определенному пункту, который
ясно виден и все же удаляется при каждом шаге, казалось
бы приближающем к нему. Чем чаще клинический опыт под-
тверждал, что неврозы быстро излечиваются при возможности
генитального удовлетворения, тем большими трудностями обо-
рачивались другие случаи, в которых излечение не удавалось
или оказывалось неполным.
Это побуждало к энергичному изучению препятствий
и многочисленных промежуточных стадий на пути к цели. Не-
легко изложить наглядно все проблемы, о которых идет речь,
но я хочу попытаться дать максимально более живую картину
того, как учение о генитальности в терапии неврозов постепенно
все теснее переплеталось с развитием техники анализа характера.
На протяжении ряда лет они стали нерасторжимым единством.
Чем яснее и прочнее становился фундамент этой работы, тем
сильнее нарастали конфликты с психоаналитиками старой шко-
лы.
Первые два года конфликтов не было, однако затем оп-
позиция старших коллег стала превращаться во вес более силь-
ную помеху работе. Эти люди просто не поспевали за нами,
боясь за свою репутацию <опытных и авторитетных> специ-
алистов. Поэтому о том новом, что мы разработали, им при-
ходилось или говорить: <Это все банально, об этом уже писал
Фрейд>, - или объявлять наши выводы <неправильными>.
Умалчивание важности роли генитального удовлетворения в те-
рапии неврозов становилось тормозом, и эту роль нельзя было
более скрывать. Проблема вплеталась в обсуждение каждого
случая настолько глубоко, что ее невозможно было игнорировать
или дать аргументированный отпор. Это обстоятельство, уси-
ливая мою позицию, плодило моих врагов. Цель достижения
<способности к оргастическому генитальному удовлетворению>
следующим образом определяла требования к технике: все боль-
ные страдают генитальными нарушениями. Их генитальная сфе-
ра должна стать здоровой. Поэтому следует вскрыть и разрушить
все болезненные позиции, препятствующие формированию ор-
гастической потенции.
Речь шла о технической задаче, рассчитанной не на одно
поколение аналитических терапевтов, ведь нарушения гениталь-
ности были неисчислимы и проявлялись в бесконечно раз-
98
сообразных формах. Эти нарушения не в меньшей степени,
чем в психике, были закреплены в социальных отношениях,
до прежде всего коренились в физиологии. Последнее обсто-
ятельство выяснилось лишь гораздо позже. Для начала я сделал
акцент в своей работе на изучении прегенитальных фиксаций,
извращенных способов сексуального удовлетворения и социаль-
ных трудностей, препятствующих половой жизни, которая при-
носила бы удовлетворение. Вне зависимости от моих намерений
на передний план дискуссии постепенно выходили вопросы
брака, полового созревания, социальных препятствий прояв-
лению сексуальности.
Казалось, что все это еще шло в рамках психоаналитических
исследований. Мои коллеги демонстрировали большую волю
к работе, с радостью трудились, не скрывая своей любви к воз-
главляемому мной семинару. Их неделикатное и недостойное
ученых поведение после того, как произошел наш разрыв, не
может уменьшить значения сделанного ими во время работы
в семинаре.
В 1923 г. вышел труд Фрейда <Я и Оно>. Сначала книга
вызвала замешательство среди аналитиков, которым в своей
ежедневной практике приходилось постоянно сталкиваться
с трудностями сексуального характера у больных. Те, кто вел
практическую работу, не понимали, на что были пригодны
<сверх-Я> и <неосознанное чувство вины> - теоретические фор-
мулировки, служившие для описания тогда весьма еще неясных
фактов. Техники для работы по преодолению у пациентов сек-
суальной трудностей не было, поэтому для объяснений охотно
применялись представления о боязни онанизма и чувстве сек-
суальной вины. После выхода в 1920 г. книги Фрейда <По
ту сторону принципа удовольствия> для объяснения сексуальных
проблем было введено понятие <влечение к смерти как дви-
жущая сила - танатос>, равноправная с половым влечением или
даже более мощная. Те аналитики, которые не занимались прак-
тикой, и те, которые не понимали структуры сексуальной тео-
рии, начали применять новое учение о <Я>. Вместо сексу-
альности стали говорить об <эросе>. <Сверх-Я>, выдвинутое
в качестве вспомогательного теоретического представления для
понимания душевной структуры, неумелые практики смогли
<взять в свои руки>. Они оперировали этим понятием, будто
оно представляло собой реальные факты. <Оно> было чем-то
злым, строгое <сверх-Я> с длинной бородой спокойно восседало
неизвестно где, а бедное <Я> пыталось <посредничать> между
ними. Место живых и подвижных фактов, клинических и на-
учных дискуссий занимали механические схемы, которые по-
зволяли не размышлять, и псевдонаучные спекуляции. Появи-
лись чужаки, никогда не занимавшиеся психоанализом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101