Чтобы изолироваться от мира, ему
нужно было скептическое отношение к человеческим <цен-
ностям>, более того, некоторое презрение к современному че-
ловеку. Знание и познание представлялись мыслителю чем-то
большим, нежели человеческое счастье, тем более что, как ка-
залось, человеку было не под силу справиться со своим счас-
тьем, если оно однажды выпадало на его долю. Эта позиция
вполне соответствовала характерному для того времени чувству
академического превосходства. В оправдание ее можно было
сослаться и на реальные факты, но оказывалось невозможным
оценивать общие вопросы человеческой жизни с точки зрения
первопроходца в науке.
Два весомых обстоятельства мешали мне последовать за
Фрейдом, хотя я и понимал мотивы, которыми он руковод-
ствовался. Одно заключалось в постоянно усиливавшемся тре-
бовании масс дать им возможность самим определять свое бы-
тие, между тем как они испытывали пренебрежение к своим
культурным чаяниям, материальные лишения и угрозу разру-
шения духовного мира. Их точка зрения была точкой зрения
земного счастья в жизни. Не видеть и не учитывать этого
означало бы проводить смехотворную <страусову политику>.
Я слишком хорошо познакомился с этим пробуждением масс,
чтобы отрицать его или быть не в состоянии правильно оценить
как общественную силу. Мотивы Фрейда были правильны, и
попросту отмахнуться от них означало бы оказаться в одних
рядах с паразитами общества, живущими за счет чужого труда.
170
Второе обстоятельство заключалось в том, что я научился
видеть людей в их двойственности. Они зачастую были ис-
рорчены, зависимы, вероломны, нашпигованы пустыми фразами
0 пребывали в состоянии душевного запустения. Но это не
было дано от природы. Такими они стали под воздействием жиз-
ненных обстоятельств, хотя, в принципе, могли стать и дру-
гими - порядочными, способными любить, общительными, про-
никнутыми чувством солидарности, человеколюбивыми по собст-
венному побуждению. Речь шла о противоречиях характерологи-
ческого свойства, отражавших противоречия общественной жизни.
Все чаще мне приходилось убеждаться: то, что называется
<злым> и <асоциальным>, представляет собой проявление дей-
ствия невротического механизма. Все начинается с отпора, ко-
торый оказывает ребенок. Он терпит поражение и сохраняет
готовность к защите от ограничения удовольствия. Эта защита
при утрате способности испытывать удовольствие принимает
форму болезненных, бесцельных и иррациональных реакций,
оказывающихся проявлением упрямства. Точно так же чело-
веческое поведение отражало лишь противоречие между жиз-
неутверждением и враждебностью к жизни в социальном про-
цессе. Могло ли однажды разрешиться противоречие между
стремлением человека к удовольствию и отказом в удовольствии
со стороны общества? Аналитическое сексуальное исследование
представлялось мне первым шагом в направлении разрешения
этого конфликта. Но этот подход, к сожалению, получил иное
развитие. Он превратился в абстрактное, а затем консервативное
<учение о приспособлении к культуре>, которому было свой-
ственно множество неразрешимых противоречий.
Но стремление людей к жизни и удовольствию нельзя обуздать.
Напротив, можно устранить общественную неустроенность сек-
суальной жизни. Здесь Фрейд начал абсолютизировать свою по-
зицию, создавая оправдание идеологии аскетизма. По его мне-
нию, неограниченное удовлетворение всех потребностей напра-
шивается как самый соблазнительный вариант образа жизни,
но действовать так означает поставить наслаждение над ос-
торожностью, за что через краткое время последует наказание.
Уже тогда я мог ответить на это, что все дело в различии
между естественной потребностью в счастье и вторичными асо-
циальными побуждениями, порожденными принудительным вос-
питанием. Моральное торможение по-прежнему имеет силу по
отношению к вторичным, асоциальным, противоестественным
влечениям. Применительно же к естественным стремлениям к
удовольствию действует принцип свободы, если угодно, прин-
цип <проявления во всей полноте>. Надо только знать, что
в каждом случае подразумевается под словом <влечение>.
171
<То, чего достигают наркотики в погоне за счастьем и бег-
ством от несчастья, так часто оценивается как благодеяние,
что как индивидуумы, так и целые народы отвели им прочное
место в своей экономике либидо...> И ни одного протестующего
слова врача против этого суррогата удовольствия, разрушающего
организм! Ни звука о предварительном условии возникновения
потребности в наркотиках - отказе в любовном счастье! Ни
слова во всей психоаналитической литературе о соотношении
между манией и гениталъной неудовлетворенностью!
Вывод Фрейда был проникнут безнадежностью. Хотя стрем-
ление к счастью и неискоренимо, оказать влияние следует не
на ситуацию неустроенности, а на влечение к счастью.
Сложная конструкция душевного аппарата позволяла, по его
мнению, оказать влияние несколькими способами. Насколько
удовлетворение влечения является счастьем, настолько же оно
может оказаться причиной тяжелых страданий, если внешний
мир заставит нас бедствовать и откажет в удовлетворении по-
требностей. Следовательно, можно было бы надеяться на час-
тичное освобождение от страданий благодаря воздействию на
инстинктивные побуждения (а не на мир, заставляющий бед-
ствовать.. Целью такого воздействия была попытка справиться
с внутренними источниками потребностей. Крайней формой
этого воздействия является умерщвление потребностей, чему
учит восточная мудрость и что осуществляется в практике йоги.
Так говорил Фрейд, неопровержимо продемонстрировавший ми-
ру факт детской сексуальности и вытеснения сексуальности!
Начиная отсюда, следовать за Фрейдом было уже нельзя.
Более того, необходимо было сделать все возможное для ре-
шительной борьбы против таких воззрений, хотя и высказанных
великим человеком. Я знал, что все злые духи - приверженцы
страха перед жизнью - примутся ссылаться на Фрейда. Таким
способом нельзя было решать первостепенную проблему че-
ловечества. Было нельзя допустить, чтобы продолжали суще-
ствовать самоотречение китайского кули или хилость индийских
детей в условиях жестокого патриархата, только что потер-
певшего первые поражения. Самой жгучей проблемой юности
и опустошающего детства было умерщвление стихийных жиз-
ненных побуждений в ходе воспитания, осуществляемое ради
интересов сомнительной <культурности>. С этим прогрессивная
наука никогда не могла согласиться. Такого удобства она не
могла себе позволить, тем более что сам Фрейд не ставил
под сомнение вопрос о преобладающей роли стремления че-
ловека к счастью и принципиальную правильность этого стрем-
ления.
Стремление к позитивному осуществлению счастья, направ-
ление жизни, ставящее любовь в центр жизни, ожидающее
172
удовлетворения от любви и ответа на нее, по мнению Фрейда,
достаточно естественно для всех. Половая любовь дает наиболее
сильное ощущение удовольствия и является, тем самым, про-
образом стремления к счастью вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
нужно было скептическое отношение к человеческим <цен-
ностям>, более того, некоторое презрение к современному че-
ловеку. Знание и познание представлялись мыслителю чем-то
большим, нежели человеческое счастье, тем более что, как ка-
залось, человеку было не под силу справиться со своим счас-
тьем, если оно однажды выпадало на его долю. Эта позиция
вполне соответствовала характерному для того времени чувству
академического превосходства. В оправдание ее можно было
сослаться и на реальные факты, но оказывалось невозможным
оценивать общие вопросы человеческой жизни с точки зрения
первопроходца в науке.
Два весомых обстоятельства мешали мне последовать за
Фрейдом, хотя я и понимал мотивы, которыми он руковод-
ствовался. Одно заключалось в постоянно усиливавшемся тре-
бовании масс дать им возможность самим определять свое бы-
тие, между тем как они испытывали пренебрежение к своим
культурным чаяниям, материальные лишения и угрозу разру-
шения духовного мира. Их точка зрения была точкой зрения
земного счастья в жизни. Не видеть и не учитывать этого
означало бы проводить смехотворную <страусову политику>.
Я слишком хорошо познакомился с этим пробуждением масс,
чтобы отрицать его или быть не в состоянии правильно оценить
как общественную силу. Мотивы Фрейда были правильны, и
попросту отмахнуться от них означало бы оказаться в одних
рядах с паразитами общества, живущими за счет чужого труда.
170
Второе обстоятельство заключалось в том, что я научился
видеть людей в их двойственности. Они зачастую были ис-
рорчены, зависимы, вероломны, нашпигованы пустыми фразами
0 пребывали в состоянии душевного запустения. Но это не
было дано от природы. Такими они стали под воздействием жиз-
ненных обстоятельств, хотя, в принципе, могли стать и дру-
гими - порядочными, способными любить, общительными, про-
никнутыми чувством солидарности, человеколюбивыми по собст-
венному побуждению. Речь шла о противоречиях характерологи-
ческого свойства, отражавших противоречия общественной жизни.
Все чаще мне приходилось убеждаться: то, что называется
<злым> и <асоциальным>, представляет собой проявление дей-
ствия невротического механизма. Все начинается с отпора, ко-
торый оказывает ребенок. Он терпит поражение и сохраняет
готовность к защите от ограничения удовольствия. Эта защита
при утрате способности испытывать удовольствие принимает
форму болезненных, бесцельных и иррациональных реакций,
оказывающихся проявлением упрямства. Точно так же чело-
веческое поведение отражало лишь противоречие между жиз-
неутверждением и враждебностью к жизни в социальном про-
цессе. Могло ли однажды разрешиться противоречие между
стремлением человека к удовольствию и отказом в удовольствии
со стороны общества? Аналитическое сексуальное исследование
представлялось мне первым шагом в направлении разрешения
этого конфликта. Но этот подход, к сожалению, получил иное
развитие. Он превратился в абстрактное, а затем консервативное
<учение о приспособлении к культуре>, которому было свой-
ственно множество неразрешимых противоречий.
Но стремление людей к жизни и удовольствию нельзя обуздать.
Напротив, можно устранить общественную неустроенность сек-
суальной жизни. Здесь Фрейд начал абсолютизировать свою по-
зицию, создавая оправдание идеологии аскетизма. По его мне-
нию, неограниченное удовлетворение всех потребностей напра-
шивается как самый соблазнительный вариант образа жизни,
но действовать так означает поставить наслаждение над ос-
торожностью, за что через краткое время последует наказание.
Уже тогда я мог ответить на это, что все дело в различии
между естественной потребностью в счастье и вторичными асо-
циальными побуждениями, порожденными принудительным вос-
питанием. Моральное торможение по-прежнему имеет силу по
отношению к вторичным, асоциальным, противоестественным
влечениям. Применительно же к естественным стремлениям к
удовольствию действует принцип свободы, если угодно, прин-
цип <проявления во всей полноте>. Надо только знать, что
в каждом случае подразумевается под словом <влечение>.
171
<То, чего достигают наркотики в погоне за счастьем и бег-
ством от несчастья, так часто оценивается как благодеяние,
что как индивидуумы, так и целые народы отвели им прочное
место в своей экономике либидо...> И ни одного протестующего
слова врача против этого суррогата удовольствия, разрушающего
организм! Ни звука о предварительном условии возникновения
потребности в наркотиках - отказе в любовном счастье! Ни
слова во всей психоаналитической литературе о соотношении
между манией и гениталъной неудовлетворенностью!
Вывод Фрейда был проникнут безнадежностью. Хотя стрем-
ление к счастью и неискоренимо, оказать влияние следует не
на ситуацию неустроенности, а на влечение к счастью.
Сложная конструкция душевного аппарата позволяла, по его
мнению, оказать влияние несколькими способами. Насколько
удовлетворение влечения является счастьем, настолько же оно
может оказаться причиной тяжелых страданий, если внешний
мир заставит нас бедствовать и откажет в удовлетворении по-
требностей. Следовательно, можно было бы надеяться на час-
тичное освобождение от страданий благодаря воздействию на
инстинктивные побуждения (а не на мир, заставляющий бед-
ствовать.. Целью такого воздействия была попытка справиться
с внутренними источниками потребностей. Крайней формой
этого воздействия является умерщвление потребностей, чему
учит восточная мудрость и что осуществляется в практике йоги.
Так говорил Фрейд, неопровержимо продемонстрировавший ми-
ру факт детской сексуальности и вытеснения сексуальности!
Начиная отсюда, следовать за Фрейдом было уже нельзя.
Более того, необходимо было сделать все возможное для ре-
шительной борьбы против таких воззрений, хотя и высказанных
великим человеком. Я знал, что все злые духи - приверженцы
страха перед жизнью - примутся ссылаться на Фрейда. Таким
способом нельзя было решать первостепенную проблему че-
ловечества. Было нельзя допустить, чтобы продолжали суще-
ствовать самоотречение китайского кули или хилость индийских
детей в условиях жестокого патриархата, только что потер-
певшего первые поражения. Самой жгучей проблемой юности
и опустошающего детства было умерщвление стихийных жиз-
ненных побуждений в ходе воспитания, осуществляемое ради
интересов сомнительной <культурности>. С этим прогрессивная
наука никогда не могла согласиться. Такого удобства она не
могла себе позволить, тем более что сам Фрейд не ставил
под сомнение вопрос о преобладающей роли стремления че-
ловека к счастью и принципиальную правильность этого стрем-
ления.
Стремление к позитивному осуществлению счастья, направ-
ление жизни, ставящее любовь в центр жизни, ожидающее
172
удовлетворения от любви и ответа на нее, по мнению Фрейда,
достаточно естественно для всех. Половая любовь дает наиболее
сильное ощущение удовольствия и является, тем самым, про-
образом стремления к счастью вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101