Последняя не влияет на то, что обосновывается. Таким образом, денотация остается
внешней к тому порядку, который ее обусловливает, а истина и ложь -- безразличны
к принципу, определяющему возможность истинного или ложного, что позволяет им
оставаться в прежнем отношении друг к другу. Обусловленное всегда отсылает к
условию, а условие -- к обусловленному. Чтобы условию истины избежать такого же
дефекта, оно должно обладать собственным элементом, который отличался бы от
формы обусловленного. То есть в нем должно быть нечто безусловное, способное
обеспечивать реальный генезис денотации и других отношений предложения. Тогда
условие истины можно было бы определять уже не как форму концептуальной
возможности, а как некую идеальную материю или идеальный "слой", то есть не как
сигнификацию, а как смысл.
Смысл -- это четвертое отношение предложения. Стоики открыли его вместе с
событием: смысл -- выражаемое, в предложении -- это бестелесная, сложная и
нередуцируемая ни к чему иному сущность на поверхности вещей; чистое событие,
присущее предложению и обитающее в нем. Второй раз такое же открытие сделали в
14 веке представители школы Оккама Григорий Римини и Николай д'Отркур, а в
третий раз -- в конце 19 века -- выдающийся философ и логик Мейнонг8.
Разумеется, такая историческая датировка не случайна. Мы видели, что открытие
Стоиков предполагало ревизию платонизма. Аналогичным образом, логика Оккама была
направле--на на снятие, проблемы универсалий, а Мейнонг боролся с гегелевской
логикой и породившей ее традицией. Вопрос вот в чем: есть ли нечто такое,
aliquid, что не сливается ни с предложениями, ни с его терминами, ни с
________
8 Убер Эли в замечательной книге Le Complexe significabile (Paris, Vrin, 1936)
излагает и комментирует доктрины Григория Римини и Николая д'0тркура. Он
указывает на их чрезвычайное сходство с теориями Мейнонга и на то, как сходные
полемики повторялись и в девятнадцатом, и в четырнадцатом веках. Однако он не
отмечает стоического происхождения этой проблемы.
38
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
объектом, или положением вещей, обозначаемым предложением, ни с "живым", будь то
представление или ментальная деятельность того, кто выражает себя в предложении,
ни с понятиями или даже с означаемыми сущностями? Если есть, то смысл, или то,
что выражается предложением, не сводится к индивидуальным положениям вещей,
конкретным образам, личным верованиям и универсальным или общим понятиям. Стоики
обобщили это: ни слово, ни тело, ни чувственное представление, ни рациональное
представление^. А лучше так: возможно, смысл -- это нечто "нейтральное", ему
всецело безразлично как специфическое, так и общее, как единичное, так и
универсальное, как личное, так и безличное. При этом смысл обладает совершенно
иной природой. Но нужно ли признавать существование такой дополнительной
инстанции? Или мы должны как-то обойтись тем, что уже имеем: денотацией,
манифестацией и сигнификацией? Споры по этому поводу возникают снова и снова
(Андре де Науфчето и Пьер д'Аили против Римини, Рассел против Мейнонга). Вот уж
поистине попытка выявить это четвертое отношение в чем-то похожа на кэрроловскую
охоту на Снарка. Возможно, отношение, о котором идет речь, -- это сама охота, а
смысл -- Снарк. Трудно ответить тем, кому достаточно слов, вещей, образов и
идей. Ибо нельзя даже сказать, существует ли смысл в вещах или в разуме. У него
нет ни физического, ни ментального существования. Можем ли мы сказать, по
крайней мере, что он полезен, что его нужно допустить из утилитарных
соображений? Нет, поскольку он наделен бездейственным, бесстрастным, стерильным
блеском. Вот почему мы сказали, что можем, фактически, только косвенно судить о
нем на основе того круга, по которому нас ведут обычные отношения предложения.
Только разрывая круг, разворачивая и раскручивая его наподобие ленты ММбиуса, мы
обнаруживаем отношение смысла как таковое, предстающее перед нами во всей своей
несводимости и генетической силе, благодаря ко-
_______
9 О стоическом различении бестелесных сущностей и рациональных представлений,
составленных из телесных следов см. Э.Брейе, ор. cit., pp. 16-18.
39
ЛОГИКА СМЫСЛА
торой оживает априорная внутренняя модель предложения10. Логику смысла
вдохновляет дух эмпиризма. Только эмпиризм знает, как выйти за пределы
видимостей опыта, не попадая в плен Идеи, и как выследить, поймать, заключить, а
может быть и самому вызвать фантом на границе продолженного и развернутого до
предела опыта.
Гуссерль называет это предельное отношение выражением. Он отделяет последнее от
обозначения, манифестации и доказательства". Смысл -- это то, что выражается.
Гуссерлю в не меньшей степени, чем Мейнонгу, удалось заново прикоснуться к
живому источнику вдохновения стоиков. Так, например, когда Гуссерль размышляет
по поводу "перцептивной ноэмы" или "смысла восприятия", он с самого начала
отличает их от физических объектов, от всего психологического, или жизненного,
от ментальных представлений и от логических понятий. Он описывает ноэму как
бесстрастную и бестелесную сущность, лишенную физического или ментального
существования, которая ни действует, ни подвергается воздействию, -- чистый
результат, или чистое "явление". Реальное дерево (денотат) можно сжечь, оно
может быть субъектом и объектом действий и входить в смеси тел. Однако ничего
подобного нельзя сказать о ноэме "дерево". У одного и того же денотата может
быть много ноэм и смыслов: вечерняя звезда и утренняя звезда -- это две ноэмы,
то есть два способа, какими один и тот же денотат может быть представлен в
выражении. Значит, когда Гуссерль говорит, что поэма -- это воспринятое, как оно
является в представлении,
_____________
10 См. замечания Альберта Лотмана на тему ленты Мебиуса: у нее "только одна
сторона, которая существенно является внешним свойством, ибо, чтобы отдать в
этом отчет, лента должна быть разорвана и развернута. Конечно же это
предполагает вращение вокруг оси, внешней к поверхности ленты. И еще,
охарактеризовать такую односторонность можно также и с помощью чисто внутреннего
свойства..." Essai sur les notions de structure et d'existence en mathematiques,
Paris, Hermann, 1938, t.1, p.51.
11 Мы не имеем здесь ввиду специфическое использование Гуссерлем "сигнификации"
в своей терминологии: либо отождествлять, либо привязываться к смыслу.
40
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
"воспринятое как таковое", или явление, то не следует понимать это так, будто
ноэма несет в себе что-либо чувственно данное, или качество. Напротив, она несет
в себе идеальное объективное единство как интенциональный коррелят акта
восприятия. Ноэма не дана в восприятии (как не дана в воспоминании или образе).
У нее совсем иной статус, состоящий в не-существовании вне выражающего ее
предложения -- будь то суждение восприятия или воображения, воспоминания или
представления. Мы проводим различие между зеленым как ощущаемым цветом или
качеством и "зеленеть" как ноэматическим цветом или атрибутом. Дерево зеленеет
-- разве это, в конце концов, не смысл цвета дерева, и разве дерево деревенеет
-- не его всеобщее значение? Является ли ноэма чем-то иным, чем чистое событие
-- событие дерева (хотя Гуссерль излагает это по-другому, исходя из
терминологических соображений)?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207