даны две серии -- одна означающая, другая означаемая; первая
представляет избыток, вторая -- недостаток. Посредством таких избытка и
недостатка серии соотносятся и отсылают друг к другу, оставаясь в вечном
неравновесии и непрестанном несовпадении-смещении. Как говорит герой Космоса,
всегда слишком много означающих знаков. Изначальное означающее принадлежит
порядку языка. Каким бы образом язык ни был дан, элементы языка должны
обретаться все вместе, все сразу, так как' они не существуют независимо от их
возможных дифференциальных связей. Но означаемое вообще принадлежит к порядку
познаваемого, а познавание подчиняется закону поступательного движения, перехода
с уровня на уровень -- когда уровни надстраиваются друг над другом. И какого бы
уровня охвата целого ни достигало знание, оно остается лишь приближением к
реальной тотальности языка и речи. Означающие серии образуют предварительную
целостность [тотальность], тогда как означаемые серии составляют производные
целостности. "Все в универсуме означено до того, как мы научились познавать
означенное... Человек -- с тех пор, как появился в этом мире, -- получил в свое
распоряжение всю полноту означающего, которым он отгорожен от означаемого,
причем о последнем можно что-либо узнать только в этом качестве. Между
означающим и означаемым всегда остается несоответствие"1.
Этот парадокс можно назвать парадоксом Робинзона. Ясно, что на необитаемом
острове Робинзон мог воссоз-
____________
1 C.Levi-Strauss, Introduction a Sociologie et Anthropologie de Marcel Mauss,
Paris, 1950, pp.48-49.
75
ЛОГИКА СМЫСЛА
дать аналог общественной жизни только подчинив себя -- сразу и всем --
взаимосвязанным правилам и законам, пусть даже их не к чему было применять.
Напротив, завоевание природы идет поступательно, отдельными этапами, шаг за
шагом. Любое общество, каким бы оно ни было, представлено всеми своими законами
сразу -- юридическими, религиозными, политическими, экономическими, законами,
регулирующими любовь и труд, деторождение и брак, рабство и свободу, жизнь и
смерть. Но завоевание природы, без которого общество не может существовать,
развивается постепенно -- от овладения одним источником энергии или объектом
труда к овладению другим. Вот почему закон обладает силой еще до того, как
известен объект его приложения, и даже при том, что этот объект, возможно,
никогда не будет познан. Именно такое неравновесие делает возможными революции.
Дело вовсе не в том, что революции вызываются техническим прогрессом. Их
возможность определена этим межсериальным зазором -- зазором, провоцирующим
перестройку экономического и политического целого в соответствии с положением
дел в тех или иных областях технического прогресса. Следовательно, есть две
ошибки, которые по сути представляют собой одно и то же: ошибка реформизма или
технократии, которые нацелены на последовательную и частичную реорганизацию
социальных отношений согласно ритму технических достижений; и ошибка
тоталитаризма, стремящегося подчинить тотальному охвату все, что вообще
поддается означению и познанию, согласно ритму того социального целого, что
существует на данный момент. Вот почему технократ -- естественный друг
диктатора:
компьютеры и диктатура. Но революционность живет в зазоре, который отделяет
технический прогресс от социального целого и который вписывает сюда свою мечту о
перманентной революции. А значит, эта мечта и есть само действие, сама
реальность; это реальная угроза всякому установившемуся порядку. Она принимает
за осуществимое наяву все то, о чем грезит.
Вернемся к парадоксу Леви-Стросса: даны две серии -- означающая и означаемая;
имеется естественный избыток означающей серии и естественный недостаток озна-
76
СТРУКТУРА
чаемой серии. При этом обязательно есть плавающее означающее, которое порабощает
любую конечную мысль, но также открывает путь для любого искусства, поэзии,
мифологических и эстетических изобретений". Хотелось бы добавить, что это же
сулит и всякие революции. А на другой стороне имеется некий вид утопленного
означаемого, которое хотя и задается означающим, "но при этом не познается", не
определяется и не реализуется. Именно так Леви-Стресс предлагает
интерпретировать слова: "ерунда" или "как его, бишь", "нечто", aliquid, а также
знаменитое мана (или, опять же, это). Мы имеем здесь дело со значимостью,
"лишенной самой по себе смысла и, следовательно, способной принять на себя любой
смысл, то есть со значимостью, чья уникальная функция заключается в заполнении
зазора между означающим и означаемым". "Это символическая значимость нуля, то
есть, знака, которым помечена необходимость символического содержания,
дополнительного к тому содержанию, что уже наполняет означаемое, но которое при
том может принять какое угодно значение, лишь бы последнее находилось в
доступном резерве..." Важно понять, что эти две серии маркированы -- одна
посредством недостатка, другая посредством избытка -- и что эти характеристики
могут меняться местами без того, однако, чтобы между сериями когда-либо
установилось равновесие. То, что в избытке в означающей серии, -- это буквально
пустая клетка, постоянно перемещающееся место без пассажира. То, чего недостает
в означаемой серии, -- это нечто сверхштатное, не имеющее собственного
местоположения: неизвестное, вечный пассажир без места, или нечто всегда
смещенное. Это две стороны одного и того же -- две неравные стороны, благодаря
которым серии коммуницируют, не утрачивая своего различия. В этом и состоит
приключение в лавке Овцы, а также история, повествуемая эзотерическими словами.
Итак, мы можем определить некоторые минимальные условия структуры вообще: 1)
Здесь должны быть по крайней мере две разнородные серии, одна из которых
определяется как "означающая", а другая -- как "означаемая" (одной серии никогда
не достаточно для создания
77
ЛОГИКА СМЫСЛА
структуры). 2) Каждая из серий задается терминами, существующими только
посредством отношений, поддерживаемых между ними. Таким отношениям -- или,
вернее, их значимости -- соответствуют особые события, а именно, сингулярности,
которые можно выделить внутри структуры. Это очень напоминает дифференциальное
исчисление, где распределение сингулярных точек соответствует значимости
дифференциальных отношений2. Например, дифференциальные отношения между фонемами
указывают на сингулярности в языке, в "окрестности" которых формируются звуковые
и сигнификативные характеристики языка. Более того, сингулярности, относящиеся к
одной серии, по-видимому, сложным образом определяют термины другой серии. Как
бы то ни было, структура включает в себя два распределения сингулярных точек,
соответствующих [обеим] базовым сериям. Поэтому, было бы неточно
противопоставлять структуру и событие: структура включает в себя свод идеальных
событий как собственную внутреннюю историю (например, если серия включает в себя
"персонажей", то это история, которая соединяет все сингулярные точки,
соответствующие взаимным положениям персонажей в этих двух сериях). 3) Две
разнородные серии сходятся к парадоксальному элементу, выступающему в качестве
их "различителя".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
представляет избыток, вторая -- недостаток. Посредством таких избытка и
недостатка серии соотносятся и отсылают друг к другу, оставаясь в вечном
неравновесии и непрестанном несовпадении-смещении. Как говорит герой Космоса,
всегда слишком много означающих знаков. Изначальное означающее принадлежит
порядку языка. Каким бы образом язык ни был дан, элементы языка должны
обретаться все вместе, все сразу, так как' они не существуют независимо от их
возможных дифференциальных связей. Но означаемое вообще принадлежит к порядку
познаваемого, а познавание подчиняется закону поступательного движения, перехода
с уровня на уровень -- когда уровни надстраиваются друг над другом. И какого бы
уровня охвата целого ни достигало знание, оно остается лишь приближением к
реальной тотальности языка и речи. Означающие серии образуют предварительную
целостность [тотальность], тогда как означаемые серии составляют производные
целостности. "Все в универсуме означено до того, как мы научились познавать
означенное... Человек -- с тех пор, как появился в этом мире, -- получил в свое
распоряжение всю полноту означающего, которым он отгорожен от означаемого,
причем о последнем можно что-либо узнать только в этом качестве. Между
означающим и означаемым всегда остается несоответствие"1.
Этот парадокс можно назвать парадоксом Робинзона. Ясно, что на необитаемом
острове Робинзон мог воссоз-
____________
1 C.Levi-Strauss, Introduction a Sociologie et Anthropologie de Marcel Mauss,
Paris, 1950, pp.48-49.
75
ЛОГИКА СМЫСЛА
дать аналог общественной жизни только подчинив себя -- сразу и всем --
взаимосвязанным правилам и законам, пусть даже их не к чему было применять.
Напротив, завоевание природы идет поступательно, отдельными этапами, шаг за
шагом. Любое общество, каким бы оно ни было, представлено всеми своими законами
сразу -- юридическими, религиозными, политическими, экономическими, законами,
регулирующими любовь и труд, деторождение и брак, рабство и свободу, жизнь и
смерть. Но завоевание природы, без которого общество не может существовать,
развивается постепенно -- от овладения одним источником энергии или объектом
труда к овладению другим. Вот почему закон обладает силой еще до того, как
известен объект его приложения, и даже при том, что этот объект, возможно,
никогда не будет познан. Именно такое неравновесие делает возможными революции.
Дело вовсе не в том, что революции вызываются техническим прогрессом. Их
возможность определена этим межсериальным зазором -- зазором, провоцирующим
перестройку экономического и политического целого в соответствии с положением
дел в тех или иных областях технического прогресса. Следовательно, есть две
ошибки, которые по сути представляют собой одно и то же: ошибка реформизма или
технократии, которые нацелены на последовательную и частичную реорганизацию
социальных отношений согласно ритму технических достижений; и ошибка
тоталитаризма, стремящегося подчинить тотальному охвату все, что вообще
поддается означению и познанию, согласно ритму того социального целого, что
существует на данный момент. Вот почему технократ -- естественный друг
диктатора:
компьютеры и диктатура. Но революционность живет в зазоре, который отделяет
технический прогресс от социального целого и который вписывает сюда свою мечту о
перманентной революции. А значит, эта мечта и есть само действие, сама
реальность; это реальная угроза всякому установившемуся порядку. Она принимает
за осуществимое наяву все то, о чем грезит.
Вернемся к парадоксу Леви-Стросса: даны две серии -- означающая и означаемая;
имеется естественный избыток означающей серии и естественный недостаток озна-
76
СТРУКТУРА
чаемой серии. При этом обязательно есть плавающее означающее, которое порабощает
любую конечную мысль, но также открывает путь для любого искусства, поэзии,
мифологических и эстетических изобретений". Хотелось бы добавить, что это же
сулит и всякие революции. А на другой стороне имеется некий вид утопленного
означаемого, которое хотя и задается означающим, "но при этом не познается", не
определяется и не реализуется. Именно так Леви-Стресс предлагает
интерпретировать слова: "ерунда" или "как его, бишь", "нечто", aliquid, а также
знаменитое мана (или, опять же, это). Мы имеем здесь дело со значимостью,
"лишенной самой по себе смысла и, следовательно, способной принять на себя любой
смысл, то есть со значимостью, чья уникальная функция заключается в заполнении
зазора между означающим и означаемым". "Это символическая значимость нуля, то
есть, знака, которым помечена необходимость символического содержания,
дополнительного к тому содержанию, что уже наполняет означаемое, но которое при
том может принять какое угодно значение, лишь бы последнее находилось в
доступном резерве..." Важно понять, что эти две серии маркированы -- одна
посредством недостатка, другая посредством избытка -- и что эти характеристики
могут меняться местами без того, однако, чтобы между сериями когда-либо
установилось равновесие. То, что в избытке в означающей серии, -- это буквально
пустая клетка, постоянно перемещающееся место без пассажира. То, чего недостает
в означаемой серии, -- это нечто сверхштатное, не имеющее собственного
местоположения: неизвестное, вечный пассажир без места, или нечто всегда
смещенное. Это две стороны одного и того же -- две неравные стороны, благодаря
которым серии коммуницируют, не утрачивая своего различия. В этом и состоит
приключение в лавке Овцы, а также история, повествуемая эзотерическими словами.
Итак, мы можем определить некоторые минимальные условия структуры вообще: 1)
Здесь должны быть по крайней мере две разнородные серии, одна из которых
определяется как "означающая", а другая -- как "означаемая" (одной серии никогда
не достаточно для создания
77
ЛОГИКА СМЫСЛА
структуры). 2) Каждая из серий задается терминами, существующими только
посредством отношений, поддерживаемых между ними. Таким отношениям -- или,
вернее, их значимости -- соответствуют особые события, а именно, сингулярности,
которые можно выделить внутри структуры. Это очень напоминает дифференциальное
исчисление, где распределение сингулярных точек соответствует значимости
дифференциальных отношений2. Например, дифференциальные отношения между фонемами
указывают на сингулярности в языке, в "окрестности" которых формируются звуковые
и сигнификативные характеристики языка. Более того, сингулярности, относящиеся к
одной серии, по-видимому, сложным образом определяют термины другой серии. Как
бы то ни было, структура включает в себя два распределения сингулярных точек,
соответствующих [обеим] базовым сериям. Поэтому, было бы неточно
противопоставлять структуру и событие: структура включает в себя свод идеальных
событий как собственную внутреннюю историю (например, если серия включает в себя
"персонажей", то это история, которая соединяет все сингулярные точки,
соответствующие взаимным положениям персонажей в этих двух сериях). 3) Две
разнородные серии сходятся к парадоксальному элементу, выступающему в качестве
их "различителя".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207