Полагание поверхности -- вполне невинная вещь, но "невинность" не означает "без
извращений". Нужно понять, что первоначальная благосклонность суперэго исчезает,
например, в эдипо-вом моменте, когда мы переходим от организации пре-генитальных
частичных поверхностей к их генитальной интеграции и координации под знаком
фаллоса. Но почему это так?
Поверхность имеет решающее значение в развитии эго, как это ясно показал Фрейд,
говоря, что система восприятие-сознание локализуется на мембране, сформированной
на поверхности протоплазменного пузырька1. Эго -- как фактор "первичного
нарциссизма" -- исходно заложено в глубине, в самом пузырьке или в теле без
органов. Но достичь независимости эго может только в "аутоэротизме" частичных
поверхностей и всех малых эго, мелькающих на них. Значит подлинным испытанием
эго выступает проблема координации, его собственной координации, когда либидо
как энергия поверхности влагает его во "вторичный нарциссизм". Как мы
предполагали ранее, такая фаллическая координация поверхностей и самого эго на
поверхности сопровождается операциями, которые определяются как Эдиповы. Вот что
мы должны подвергнуть анализу. Ребенок обретает фаллос как образ, который
хороший, идеальный пенис проецирует на генитальную зону его тела. Он получает
этот дар (нарциссическое чрезмерное привнесение орга-
______________________
1 См. По ту сторону принципа удовольствия, глава 4 (З.Фрейд, Психология
бессознательного, -- М., Просвещение, 1989 г.- С.394-402.) По существу, вся эта
глава посвящена биопсихической теории поверхностей.
267
ЛОГИКА СМЫСЛА
на) как условие интеграции всех других своих зон. Но факт тот, что ребенок не
может завершить производство поверхности, не внося при этом где-то еще в другом
месте каких-то очень важных изменений. Прежде всего он расщепляет
идола-дарителя, то есть хороший объект высоты. Оба родителя были объединены
ранее по формулам, четкий анализ которых дала Мелани Клейн: материнское тело
глубины содержит в себе множество пенисов как частичных внутренних объектов, и
-- особенно -- хороший объект высоты, который, как завершенный орган, был и
пенисом, и грудью: мать, наделенная пенисом, и отец, наделенный грудью. Теперь
мы считаем, что расщепление достигается следующим образом: ребенок начинает с
двух дизъюнкций, подведенных под хороший объект (невредимое-пораненное,
присутствующее-отсутствующее), абстрагирует негативное и переносит его на образ
матери и образ отца. С одной стороны, ребенок отождествляет мать с раненым телом
как первичным измерением завершенного, хорошего объекта (раненое тело нельзя
путать с разбитым вдребезги или расчлененным телом глубины); а с другой стороны,
ребенок отождествляет отца с последним измерением, то есть с хорошим объектом,
удалившимся в свои высоты. Что касается раненого тела матери, то ребенок хочет
вновь сделать его невредимым с помощью восстановительной силы своего фаллоса. Он
хочет восстановить поверхность на этом теле, когда создает поверхность своего
собственного тела. Что касается удалившегося объекта, то он хочет его
возвращения, утверждает его присутствие своим воскрешающим фаллосом.
В своем бессознательном каждый -- отпрыск разведенных родителей, мечтающий о
возрождении матери и возвращении отца, вытягивающий последнего из убежища, где
тот скрылся: думается, что в этом и состоит основа того, что Фрейд называл
"семейной любовной историей" и ее связи с Эдиповым комплексом. У ребенка -- в
его нарциссической самонадеянности -- никогда не было лучших намерений, и
никогда уже ему не будет так хорошо. Без всяких мучений и терзаний вины он
чувствует себя в этой позиции ближе всего к безмятежности и невинности
предыдущей позиции. Правда, он занимает
268
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
место отца и воспринимает мать как объект своего инцестуозного желания. Но
инцестуозное отношение здесь почти взаимное и не связано с насилием: ни грубого
вторжения, ни узурпации, а скорее, отношение поверхности -- процесс возрождения
и взывания, в котором фаллос прочерчивает линию на поверхности. Мы искажаем и
грешим против Эдипова комплекса, если забываем об ужасе предшествующих стадий,
где уже случилось все наихудшее, и забываем, что Эдипова ситуация возникает
только тогда, когда либидозные влечения отделяются от деструктивных влечений.
Когда Фрейд замечает, что нормальная личность не только аморальней, чем она
думает, но моральней, чем она подозревает, то это замечание справедливо прежде
всего в отношении Эдипого комплекса. Эдип -- это трагедия, но мы должны суметь
вообразить трагического героя как веселого и невинного, как идущего по верному
пути. Инцест с матерью посредством ее возрождения, замещение отца взыванием к
нему -- это не только благие намерения (ибо именно благодаря Эдипову комплексу
намерение -- как моральное понятие par excellence -- и рождается). В качестве
намерений они суть прямое продолжение того, что выступает как явно невинная
деятельность, которая -- с точки зрения ребенка -- состоит в создании тотальной
поверхности из всех его частичных поверхностей, используя фаллос, проецируемый
свыше хорошим пенисом и ставя это проецирование на пользу образам родителей.
Эдип становится Геркулесом потому, что в качестве миротворца он жаждет
сформировать царство поверхностей и царство земли, сообразные ему по размеру. Он
полагал, что отразил монстров глубины и вступил в союз с силами высоты. И целью
его усилий становится возрождение матери и призывание отца: таков истинный
Эдипов комплекс.
Но почему все оборачивается так плохо? Почему плодом этих усилий становятся
новая мука и новая вина? Почему Геркулес находит в Юноне источающую ненависть
мачеху, противящуюся всякой попытке исцеления, а в Зевсе -- все более
отдаляющегося отца, отвернувшегося от сына после того, как оказал ему
покровительство? Можно было бы сказать, что созидание по-
269
ЛОГИКА СМЫСЛА
верхностей (благое намерение, царство земли) сталкивается не только с ожидаемым
врагом из инфернальных глубин, чье поражение было предрешено, но также и с
неожиданным врагом -- врагом высоты, который, однако, сделал это созидание
возможным и уже не может искоренить его. Суперэго как хороший объект начинает
осуждать либидозные влечения как таковые. Фактически в своем желании
инцеста-восстановления Эдип прозрел. То, что он увидел (как только произошло
расщепление), хотя и не должен был видеть, -- так это то, что израненное тело
матери ранят не только содержащиеся в нем внутренние пенисы (поскольку на
поверхности нет пениса), ее рана -- это рана кастрированного тела. Фаллос, как
пробируемый образ, наделяет новой силой пенис ребенка и при этом, наоборот,
обозначает некий недостаток у матери. Это открытие несет серьезную угрозу
ребенку, поскольку означает (на другой стороне раскола), что пенис -- это
собственность отца. Желая вернуть отца и заставить его присутствовать, ребенок
совершает предательство по отношению к сущности ускользания родителя. Эта
сущность не могла бы быть обнаружена, кроме как обретенной снова -- обретенной
снова в отсутствии и в забвении, -- но никогда не данной в простом присутствии
"вещи", исключающем забывание2.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207