Настоящее контр-осуществления дублирует двойника.
Двадцать четвертая серия: коммуникация событий
Один из наиболее смелых шагов, предпринятых стоической мыслью, состоит в
расщеплении причинной связи. Причины соотносятся в глубине в характерном для них
единстве, а эффекты поддерживают на поверхности специфические отношения иного
типа. Судьба - это прежде всего единство и связь физических причин между собой;
бестелесные эффекты, очевидно, подчиняются судьбе в той мере, в какой они
являются эффектами физических причин. А в той мере, в какой эффекты по своей
природе отличаются от этих причин, они вступают друг с другом в отношения
квази-причинности, и все вместе они вступают в связь с собственно бестелесной
квазипричиной, которая обеспечивает им весьма специфическую независимость - но
не столько от судьбы, сколько от необходимости, обыкновенно сопутствующей
судьбе. В том-то и парадокс стоиков - признавать судьбу и отрицать
необходимость1. Мудрец свободен двояко, соответственно двум полюсам этики: в
первом случае потому, что его душа способна проникнуть во внутреннее
[inte-riorite] совершенных физических причин; а во втором - потому, что его
разум может разыгрывать весьма специфические связи, возникающие между эффектами
в стихии чисто внешнего [exteriorite]. Создается впечатление, что бестелесная
причина неотделима от формы внутреннего, а бестелесный эффект - от формы
внешнего. С одной стороны, события-эффекты поддерживают со своими физическими
причинами отношение каузальности, хотя последнее выступает не как отношение
_________________
1 Главная тема трактата Цицерона О судьбе, (см. Цицерон, Философские трактаты.)
225 ЛОГИКА СМЫСЛА
необходимости, а, скорее, как отношение выражения; с другой стороны, они
поддерживают между собой и со своей идеальной квази-причиной уже не отношение
каузальности, а исключительно отношение выражения.
Возникает вопрос: в чем состоят эти отношения выражения между событиями?
По-видимому, между событиями формируются внешние отношения молчаливой
совместимости или несовместимости, конъюнкции или дизъюнкции, которые очень
трудно понять. В самом деле, почему одно событие совместимо или несовместимо с
другим? Ссылаться на каузальность нельзя, ибо речь здесь идет об отношении
эффектов между собой. То, что вершит судьбу на уровне событий; то, что
заставляет одно событие повторять другое, несмотря на все их различие; то, в
силу чего жизнь слагается из одного и того же События, несмотря на пестроту
происходящего, и пересекается одной и той же трещиной; то, из-за чего в ней
звучит одна и та же песня, на какие бы слова и лады ее ни перекладывали, - все
это происходит помимо связи причины и эффекта. Тут скорее сцепление непричинных
соответствий, образующих систему отголосков, повторений и резонансов, систему
знаков - короче, экспрессивно-выражающая квази-причинность, а никак не
принудительная каузальность. Когда Хрисипп настаивает на превращении
гипотетических предложений в конъюнктивные или дизъюнктивные, то он убедительно
показывает при этом и невозможность для событий выражать свои конъюнкции и
дизъюнкции в терминах грубой каузальности2 .
Нужно ли после этого привлекать еще тождество и противоречие? Вызывается ли
несовместимость двух событий тем, что они противоречат друг другу? И не означает
ли это, что к событиям здесь применяются правила, приложимые только к понятиям,
предикатам и классам? Даже в отношении гипотетических предложений ("если день,
то светло") стоики отмечали, что противоречие в них следует искать лишь на
одном-единственном уровне - между основным положением и отрицанием следствия из
него ("если день, то не светло"). Эта
__________
2 О судьбе, 8.
226 КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
разница между уровнями противоречия, как мы видели, подтверждает, что
противоречие всегда является результатом процесса совершенно иной природы.
События - это не понятия. Приписываемая им противоречивость (манифестируемая в
понятии) есть как раз результат их несовместимости, а не наоборот. Допустим,
например, что бабочки некоторого вида не бывают одновременно и серыми, и
крупными. Они либо серые и мелкие, либо крупные и черные3. Для объяснения такой
несовместимости мы всегда можем допустить какой-либо причинный физический
механизм, например, некий гормон, от которого зависел бы признак серого окраса и
который сказывался на размерах особи соответствующего класса. На основе этой
причинной обусловленности можно заключить, что между признаками "быть серым" и
"быть крупным" существует логическое противоречие. Но если выделить чистые
события, то видно, что стать серым несет ничуть не менее позитивную нагрузку,
чем стать черным, оно выражает большую защищенность (спрятаться, слиться с корой
дерева); точно так же, как "стать черным" - большие размеры (увеличиться). Между
этими двумя определениями, каждое из которых обладает своим преимуществом,
прежде всего существует отношение первичной, "событийной" несовместимости.
Физическая каузальность вписывает несовместимость в глубину тела вторичным
образом, а логическое противоречие лишь переводит ее затем в содержание понятия.
Короче, отношения событий между собой с точки зрения идеальной, или
ноэматической, квази-причинности прежде всего выражают некаузальное соответствие
- алогичные совместимости или несовместимости. Сила стоиков проявляется именно в
приверженности этому ходу мысли; каков критерий того, что те или иные события
являются связками, конфаталъностями (или неконфаталь-ностями), конъюнкциями или
дизъюнкциями? Возможно, астрология и была первой грандиозной попыткой основать
теорию алогичных несовместимостей и некаузальных соответствий.
_____________
3 Cf. Georges Canguilhem, Le Normal et le pathologique, Paris, P.U.F. 1966, p.90
227 ЛОГИКА СМЫСЛА
Однако, судя по лишь частично сохранившимся и, возможно, недостоверным текстам,
стоики могли и не устоять пред двойным искушением: вернуться к простой
физической каузальности или же к логическому противоречию. Первым теоретиком
алогичных несовместимостей, а значит, и первым великим теоретиком события, был
Лейбниц. Ибо то, что он назвал "совозможным" и "несо возможным", нельзя свести
лишь к тождественному и противоречивому, которыми задаются только возможное и
невозможное. Совозможность не предполагает в индивидуальном субъекте или монаде
даже наличия предикатов. Скорее, предикатами выступает то, что соответствует
изначально совозможным событиям (монада Адама-грешника содержит в предикативной
форме только прошлые и будущие события, совозможные с грехом Адама).
Следовательно, Лейбниц очень хорошо понимал приоритетность и изначальность
события по отношению к предикату. Совозможность должна изначально задаваться на
до-индивидуальном уровне схождением серий, которое формирует сингулярности
событий, распространяющиеся вдоль линии обычных точек. Несо-возможность должна
задаваться расхождением таких серий: если какой-нибудь другой, а не известный
нам, Секст несовозможен нашему миру, то это потому, что он соответствует некой
сингулярности, чьи серии расходятся с сериями нашего мира, собранного вокруг
известных нам Адама, Иуды, Христа и Лейбница и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
Двадцать четвертая серия: коммуникация событий
Один из наиболее смелых шагов, предпринятых стоической мыслью, состоит в
расщеплении причинной связи. Причины соотносятся в глубине в характерном для них
единстве, а эффекты поддерживают на поверхности специфические отношения иного
типа. Судьба - это прежде всего единство и связь физических причин между собой;
бестелесные эффекты, очевидно, подчиняются судьбе в той мере, в какой они
являются эффектами физических причин. А в той мере, в какой эффекты по своей
природе отличаются от этих причин, они вступают друг с другом в отношения
квази-причинности, и все вместе они вступают в связь с собственно бестелесной
квазипричиной, которая обеспечивает им весьма специфическую независимость - но
не столько от судьбы, сколько от необходимости, обыкновенно сопутствующей
судьбе. В том-то и парадокс стоиков - признавать судьбу и отрицать
необходимость1. Мудрец свободен двояко, соответственно двум полюсам этики: в
первом случае потому, что его душа способна проникнуть во внутреннее
[inte-riorite] совершенных физических причин; а во втором - потому, что его
разум может разыгрывать весьма специфические связи, возникающие между эффектами
в стихии чисто внешнего [exteriorite]. Создается впечатление, что бестелесная
причина неотделима от формы внутреннего, а бестелесный эффект - от формы
внешнего. С одной стороны, события-эффекты поддерживают со своими физическими
причинами отношение каузальности, хотя последнее выступает не как отношение
_________________
1 Главная тема трактата Цицерона О судьбе, (см. Цицерон, Философские трактаты.)
225 ЛОГИКА СМЫСЛА
необходимости, а, скорее, как отношение выражения; с другой стороны, они
поддерживают между собой и со своей идеальной квази-причиной уже не отношение
каузальности, а исключительно отношение выражения.
Возникает вопрос: в чем состоят эти отношения выражения между событиями?
По-видимому, между событиями формируются внешние отношения молчаливой
совместимости или несовместимости, конъюнкции или дизъюнкции, которые очень
трудно понять. В самом деле, почему одно событие совместимо или несовместимо с
другим? Ссылаться на каузальность нельзя, ибо речь здесь идет об отношении
эффектов между собой. То, что вершит судьбу на уровне событий; то, что
заставляет одно событие повторять другое, несмотря на все их различие; то, в
силу чего жизнь слагается из одного и того же События, несмотря на пестроту
происходящего, и пересекается одной и той же трещиной; то, из-за чего в ней
звучит одна и та же песня, на какие бы слова и лады ее ни перекладывали, - все
это происходит помимо связи причины и эффекта. Тут скорее сцепление непричинных
соответствий, образующих систему отголосков, повторений и резонансов, систему
знаков - короче, экспрессивно-выражающая квази-причинность, а никак не
принудительная каузальность. Когда Хрисипп настаивает на превращении
гипотетических предложений в конъюнктивные или дизъюнктивные, то он убедительно
показывает при этом и невозможность для событий выражать свои конъюнкции и
дизъюнкции в терминах грубой каузальности2 .
Нужно ли после этого привлекать еще тождество и противоречие? Вызывается ли
несовместимость двух событий тем, что они противоречат друг другу? И не означает
ли это, что к событиям здесь применяются правила, приложимые только к понятиям,
предикатам и классам? Даже в отношении гипотетических предложений ("если день,
то светло") стоики отмечали, что противоречие в них следует искать лишь на
одном-единственном уровне - между основным положением и отрицанием следствия из
него ("если день, то не светло"). Эта
__________
2 О судьбе, 8.
226 КОММУНИКАЦИЯ СОБЫТИЙ
разница между уровнями противоречия, как мы видели, подтверждает, что
противоречие всегда является результатом процесса совершенно иной природы.
События - это не понятия. Приписываемая им противоречивость (манифестируемая в
понятии) есть как раз результат их несовместимости, а не наоборот. Допустим,
например, что бабочки некоторого вида не бывают одновременно и серыми, и
крупными. Они либо серые и мелкие, либо крупные и черные3. Для объяснения такой
несовместимости мы всегда можем допустить какой-либо причинный физический
механизм, например, некий гормон, от которого зависел бы признак серого окраса и
который сказывался на размерах особи соответствующего класса. На основе этой
причинной обусловленности можно заключить, что между признаками "быть серым" и
"быть крупным" существует логическое противоречие. Но если выделить чистые
события, то видно, что стать серым несет ничуть не менее позитивную нагрузку,
чем стать черным, оно выражает большую защищенность (спрятаться, слиться с корой
дерева); точно так же, как "стать черным" - большие размеры (увеличиться). Между
этими двумя определениями, каждое из которых обладает своим преимуществом,
прежде всего существует отношение первичной, "событийной" несовместимости.
Физическая каузальность вписывает несовместимость в глубину тела вторичным
образом, а логическое противоречие лишь переводит ее затем в содержание понятия.
Короче, отношения событий между собой с точки зрения идеальной, или
ноэматической, квази-причинности прежде всего выражают некаузальное соответствие
- алогичные совместимости или несовместимости. Сила стоиков проявляется именно в
приверженности этому ходу мысли; каков критерий того, что те или иные события
являются связками, конфаталъностями (или неконфаталь-ностями), конъюнкциями или
дизъюнкциями? Возможно, астрология и была первой грандиозной попыткой основать
теорию алогичных несовместимостей и некаузальных соответствий.
_____________
3 Cf. Georges Canguilhem, Le Normal et le pathologique, Paris, P.U.F. 1966, p.90
227 ЛОГИКА СМЫСЛА
Однако, судя по лишь частично сохранившимся и, возможно, недостоверным текстам,
стоики могли и не устоять пред двойным искушением: вернуться к простой
физической каузальности или же к логическому противоречию. Первым теоретиком
алогичных несовместимостей, а значит, и первым великим теоретиком события, был
Лейбниц. Ибо то, что он назвал "совозможным" и "несо возможным", нельзя свести
лишь к тождественному и противоречивому, которыми задаются только возможное и
невозможное. Совозможность не предполагает в индивидуальном субъекте или монаде
даже наличия предикатов. Скорее, предикатами выступает то, что соответствует
изначально совозможным событиям (монада Адама-грешника содержит в предикативной
форме только прошлые и будущие события, совозможные с грехом Адама).
Следовательно, Лейбниц очень хорошо понимал приоритетность и изначальность
события по отношению к предикату. Совозможность должна изначально задаваться на
до-индивидуальном уровне схождением серий, которое формирует сингулярности
событий, распространяющиеся вдоль линии обычных точек. Несо-возможность должна
задаваться расхождением таких серий: если какой-нибудь другой, а не известный
нам, Секст несовозможен нашему миру, то это потому, что он соответствует некой
сингулярности, чьи серии расходятся с сериями нашего мира, собранного вокруг
известных нам Адама, Иуды, Христа и Лейбница и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207