Это уже игра проблем и
вопроса, а не категорического и гипотетического.
4) Такая игра -- без правил, без победителей и побежденных, без ответственности,
игра невинности, бег по кругу, где сноровка и случай больше не различимы, --
такая игра, по-видимому, не реальна. Да вряд ли она кого-нибудь развлекла бы. И
уж точно, это не игра паскалевского авантюриста или лейбницевского Бога. Какой
обман кроется в морализирующем пари Паскаля! Какой неверный ход кроется в
экономной комбинации Лейбница! Здесь мир уже отнюдь не произведение искусства.
Идеальная игра, о которой мы говорим, не может быть сыграна ни человеком, ни
Богом. Ее можно помыслить только как нонсенс. Но как раз поэтому она является
реальностью самой мысли. Она - бессознательное чистой мысли. Каждая мысль
формирует серию во времени, которое меньше, чем минимум сознательно мыслимого
непрерывного времени. Каждая мысль вводит распределение сингулярностей. И все
эти мысли коммуницируют в одной Долгой мысли, заставляя все формы и фигуры
номадического распределения соответствовать ее смещению, незаметно вводя повсюду
случай и разветвляя каждую мысль, соединяя "однажды" с "каждый раз" ради
"навсегда". Ибо только для мысли возможно утверждать весь случай и превращать
случай в объект утверждения. Если попытаться сыграть в эту игру вне
89
ЛОГИКА СМЫСЛА
мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем
произведение искусства, то ничего не получится. Значит, такая игра предназначена
только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто
знает, как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять
последний ради того, чтобы властвовать над ним, чтобы рисковать, чтобы выиграть.
Но благодаря такой игре, которая может быть только мысленной и которая не
порождает ничего, кроме произведения искусства, мысль и искусство суть реалии,
беспокоящие действительность, этику и экономику мира.
В знакомых нам играх случай фиксируется в определенных точках: точках, где
независимые каузальные серии встречаются друг с другом, -- например, вращение
рулетки и бег шарика. Как только встреча произошла, смешавшиеся серии следуют
единым путем, они защищены от каких-либо новых влияний. Если игрок вдруг не
выдержит и попытается вмешаться в игру, чтобы ускорить или притормозить
катящийся шарик, его одернут, прогонят, а сам ход будет аннулирован. А что,
собственно, произошло -- кроме легкого дуновения случая? Вот как описал
Вавилонскую лотерею Х. Борхес : "...если лотерея является интенсификацией
случая, периодическим. введением хаоса в космос, то есть в миропорядок, не лучше
ли, чтобы случай участвовал во всех этапах розыгрыша, а не только в одном? Разве
не смехотворно, что случай присуждает кому-либо смерть, а обстоятельства этой
смерти -- секретность или гласность, срок ожидания в один год или в один час --
неподвластны случаю?
В действительности, число жеребьевок бесконечно. Ни одно решение не является
окончательным, все они разветвляются, порождая другие. Невежды предположат, что
бесконечные жеребьевки требуют бесконечного времени; на самом деле достаточно
того, чтобы время поддавалось бесконечному делению, как учит знаменитая задача о
состязании с черепахой"1. Фундаменталь-
__________
1 Х.Л.Борхес, Работы разных лет, -- М., Радуга, 1989 -- С.75. (Возможно,
"конфликт с черепахой" является не только аллюзией на парадокс Зенона, но и на
парадоксы Льюиса Кэррола, которые мы уже рассмотрели и которыми занимается
Борхес в Других исследованиях, см. Х.Л.Борхес, Письмена Бога, -- М., Республика,
1992 -- С.28-34.)
90
ИДЕАЛЬНАЯ ИГРА
ный вопрос, поставленный перед нами этим текстом, состоит в следующем: что же
это за время, которому не нужно быть бесконечным, а только "бесконечно делимым"?
Это -- Эон. Мы уже видели, что прошлое, настоящее и будущее -- отнюдь не три
части одной временности. Скорее, они формируют два прочтения времени, каждое из
которых полноценно и исключает другое. С одной стороны, всегда ограниченное
настоящее, измеряющее действие тел как причин и состояние их глубинных смесей
(Хронос). С другой -- по существу неограниченные прошлое и будущее, собирающие
на поверхности бестелесные события-эффекты (Эон). Величие мысли стоиков в том,
что они показали одновременно как необходимость таких двух прочтений, так и их
взаимоисключаемость. Иногда можно сказать, что только настоящее существует, что
оно впитывает в себя прошлое и будущее, сжимает их в себе и, двигаясь от сжатия
к сжатию, со все большей глубиной достигает пределов всего Универсума, становясь
живым космическим настоящим. Достаточно двигаться в обратном порядке
растягивания, чтобы Универсум начался снова, и все его моменты настоящего
возродились. Итак, время настоящего -- всегда ограниченное, но бесконечное время
-- бесконечно потому, что оно циклично, потому, что оживляет физическое вечное
возвращение как возвращение Того же Самого и- этическую вечную мудрость как
мудрость Причины. Иногда, с другой стороны, можно сказать, что существуют только
прошлое и будущее, что они делят каждое настоящее до бесконечности, каким бы
малым оно ни было, вытягивая его вдоль своей- пустой линии. Тем самым ясно
проявляется взаимодополнительность прошлого и будущего: каждое настоящее делится
на прошлое и будущее до бесконечности. Или, точнее, такое время не бесконечно,
поскольку оно никогда не возвращается назад к себе. Оно неограниченно -- чистая
прямая линия, две крайние точки которой непрестанно отдаляются друг от друга в
прошлое и будущее. Нет ли в Зоне лабиринта совершенно иного, чем лабиринт
Хроноса, -- лабиринта еще более ужасного, управляющего иным вечным возвращением
и иной этикой (этикой Эффектов)? Вспомним еще раз слова Борхеса: "Я знаю
Греческий ла-
91
ЛОГИКА СМЫСЛА
биринт, это одна прямая линия... В следующий раз я убью тебя... даю тебе слово,
что этот лабиринт сделан из одной прямой линии -- невидимой и прочной"2.
В одном случае настоящее -- это все; прошлое и будущее указывают только на
относительную разницу между двумя настоящими: одно имеет малую протяженность,
другое же сжато и наложено на большую протяженность. В другом случае настоящее
-- это ничто, чистый математический момент, бытие разума, выражающее прошлое и
будущее, на которые оно разделено. Короче, есть два времени: одно составлено
только из сплетающихся настоящих, а другое постоянно разлагается на растянутые
прошлые и будущие. Есть два времени, одно имеет всегда определенный вид -- оно
либо активно, либо пассивно; другое -- вечно Инфинитив, вечно нейтрально. Одно
-- циклично; оно измеряет движение тел и зависит от материи, которая
ограничивает и заполняет его. Другое -- чистая прямая линия на поверхности,
бестелесная, безграничная, пустая форма времени, независимая от всякой материи.
Среди эзотерических слов Бармаглота есть одно, которое вторгается в оба времени:
wabe [нава]. Так, согласно одному смыслу, wake должно быть понято как выведенное
из swab [швабра] или soak [намочить] и обозначает "траву под солнечными часами".
Это -- физический и цикличный Хронос живого изменяющегося настоящего. Но в
другом смысле, это -- тропинка, простирающаяся вперед и назад, way-be,
__________
2 Borges, Fictions, pp.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
вопроса, а не категорического и гипотетического.
4) Такая игра -- без правил, без победителей и побежденных, без ответственности,
игра невинности, бег по кругу, где сноровка и случай больше не различимы, --
такая игра, по-видимому, не реальна. Да вряд ли она кого-нибудь развлекла бы. И
уж точно, это не игра паскалевского авантюриста или лейбницевского Бога. Какой
обман кроется в морализирующем пари Паскаля! Какой неверный ход кроется в
экономной комбинации Лейбница! Здесь мир уже отнюдь не произведение искусства.
Идеальная игра, о которой мы говорим, не может быть сыграна ни человеком, ни
Богом. Ее можно помыслить только как нонсенс. Но как раз поэтому она является
реальностью самой мысли. Она - бессознательное чистой мысли. Каждая мысль
формирует серию во времени, которое меньше, чем минимум сознательно мыслимого
непрерывного времени. Каждая мысль вводит распределение сингулярностей. И все
эти мысли коммуницируют в одной Долгой мысли, заставляя все формы и фигуры
номадического распределения соответствовать ее смещению, незаметно вводя повсюду
случай и разветвляя каждую мысль, соединяя "однажды" с "каждый раз" ради
"навсегда". Ибо только для мысли возможно утверждать весь случай и превращать
случай в объект утверждения. Если попытаться сыграть в эту игру вне
89
ЛОГИКА СМЫСЛА
мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем
произведение искусства, то ничего не получится. Значит, такая игра предназначена
только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто
знает, как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять
последний ради того, чтобы властвовать над ним, чтобы рисковать, чтобы выиграть.
Но благодаря такой игре, которая может быть только мысленной и которая не
порождает ничего, кроме произведения искусства, мысль и искусство суть реалии,
беспокоящие действительность, этику и экономику мира.
В знакомых нам играх случай фиксируется в определенных точках: точках, где
независимые каузальные серии встречаются друг с другом, -- например, вращение
рулетки и бег шарика. Как только встреча произошла, смешавшиеся серии следуют
единым путем, они защищены от каких-либо новых влияний. Если игрок вдруг не
выдержит и попытается вмешаться в игру, чтобы ускорить или притормозить
катящийся шарик, его одернут, прогонят, а сам ход будет аннулирован. А что,
собственно, произошло -- кроме легкого дуновения случая? Вот как описал
Вавилонскую лотерею Х. Борхес : "...если лотерея является интенсификацией
случая, периодическим. введением хаоса в космос, то есть в миропорядок, не лучше
ли, чтобы случай участвовал во всех этапах розыгрыша, а не только в одном? Разве
не смехотворно, что случай присуждает кому-либо смерть, а обстоятельства этой
смерти -- секретность или гласность, срок ожидания в один год или в один час --
неподвластны случаю?
В действительности, число жеребьевок бесконечно. Ни одно решение не является
окончательным, все они разветвляются, порождая другие. Невежды предположат, что
бесконечные жеребьевки требуют бесконечного времени; на самом деле достаточно
того, чтобы время поддавалось бесконечному делению, как учит знаменитая задача о
состязании с черепахой"1. Фундаменталь-
__________
1 Х.Л.Борхес, Работы разных лет, -- М., Радуга, 1989 -- С.75. (Возможно,
"конфликт с черепахой" является не только аллюзией на парадокс Зенона, но и на
парадоксы Льюиса Кэррола, которые мы уже рассмотрели и которыми занимается
Борхес в Других исследованиях, см. Х.Л.Борхес, Письмена Бога, -- М., Республика,
1992 -- С.28-34.)
90
ИДЕАЛЬНАЯ ИГРА
ный вопрос, поставленный перед нами этим текстом, состоит в следующем: что же
это за время, которому не нужно быть бесконечным, а только "бесконечно делимым"?
Это -- Эон. Мы уже видели, что прошлое, настоящее и будущее -- отнюдь не три
части одной временности. Скорее, они формируют два прочтения времени, каждое из
которых полноценно и исключает другое. С одной стороны, всегда ограниченное
настоящее, измеряющее действие тел как причин и состояние их глубинных смесей
(Хронос). С другой -- по существу неограниченные прошлое и будущее, собирающие
на поверхности бестелесные события-эффекты (Эон). Величие мысли стоиков в том,
что они показали одновременно как необходимость таких двух прочтений, так и их
взаимоисключаемость. Иногда можно сказать, что только настоящее существует, что
оно впитывает в себя прошлое и будущее, сжимает их в себе и, двигаясь от сжатия
к сжатию, со все большей глубиной достигает пределов всего Универсума, становясь
живым космическим настоящим. Достаточно двигаться в обратном порядке
растягивания, чтобы Универсум начался снова, и все его моменты настоящего
возродились. Итак, время настоящего -- всегда ограниченное, но бесконечное время
-- бесконечно потому, что оно циклично, потому, что оживляет физическое вечное
возвращение как возвращение Того же Самого и- этическую вечную мудрость как
мудрость Причины. Иногда, с другой стороны, можно сказать, что существуют только
прошлое и будущее, что они делят каждое настоящее до бесконечности, каким бы
малым оно ни было, вытягивая его вдоль своей- пустой линии. Тем самым ясно
проявляется взаимодополнительность прошлого и будущего: каждое настоящее делится
на прошлое и будущее до бесконечности. Или, точнее, такое время не бесконечно,
поскольку оно никогда не возвращается назад к себе. Оно неограниченно -- чистая
прямая линия, две крайние точки которой непрестанно отдаляются друг от друга в
прошлое и будущее. Нет ли в Зоне лабиринта совершенно иного, чем лабиринт
Хроноса, -- лабиринта еще более ужасного, управляющего иным вечным возвращением
и иной этикой (этикой Эффектов)? Вспомним еще раз слова Борхеса: "Я знаю
Греческий ла-
91
ЛОГИКА СМЫСЛА
биринт, это одна прямая линия... В следующий раз я убью тебя... даю тебе слово,
что этот лабиринт сделан из одной прямой линии -- невидимой и прочной"2.
В одном случае настоящее -- это все; прошлое и будущее указывают только на
относительную разницу между двумя настоящими: одно имеет малую протяженность,
другое же сжато и наложено на большую протяженность. В другом случае настоящее
-- это ничто, чистый математический момент, бытие разума, выражающее прошлое и
будущее, на которые оно разделено. Короче, есть два времени: одно составлено
только из сплетающихся настоящих, а другое постоянно разлагается на растянутые
прошлые и будущие. Есть два времени, одно имеет всегда определенный вид -- оно
либо активно, либо пассивно; другое -- вечно Инфинитив, вечно нейтрально. Одно
-- циклично; оно измеряет движение тел и зависит от материи, которая
ограничивает и заполняет его. Другое -- чистая прямая линия на поверхности,
бестелесная, безграничная, пустая форма времени, независимая от всякой материи.
Среди эзотерических слов Бармаглота есть одно, которое вторгается в оба времени:
wabe [нава]. Так, согласно одному смыслу, wake должно быть понято как выведенное
из swab [швабра] или soak [намочить] и обозначает "траву под солнечными часами".
Это -- физический и цикличный Хронос живого изменяющегося настоящего. Но в
другом смысле, это -- тропинка, простирающаяся вперед и назад, way-be,
__________
2 Borges, Fictions, pp.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207