Идеализм -- врожденная
болезнь платонизма, который со всей его чередой взлетов и падений логично
расценивать как маниакально-депрессивную форму философии. Мания вдохновляет и
ведет Платона. Диалектика -- это полет идей, Ideenflucht. Как говорит об Идее
174
ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
сам Платон: "Она летит или гибнет..." И даже в смерти Сократа есть что-то от
депрессивного самоубийства. Ницше не доверял ориентации на высоту. Он спрашивал,
не свидетельствует ли она, начиная с Сократа, скорее о вырождении и тупиковом
заблуждении философии, чем о верном исполнении последней своего дела. Таким
образом, Ницше вновь поднимает всю проблему ориентации мысли: разве акт мышления
происходит не в мысли, а сам мыслитель разве мыслит вне жизни? Ницше применяет
изобретенный им метод: нельзя ограничиваться ни биографией, ни библиографией,
надо стараться найти ту скрытую точку, где житейский анекдот и афоризм мысли
сливаются воедино -- подобно смыслу, который с одной стороны есть атрибут
жизненных ситуаций, а с другой -- содержание мыслимых предложений. Тут
существуют свои особые измерения, свои времена и пространства, свои ледники или
тропики -- короче, целая экзотическая география, характеризующая как способ
мышления, так и стиль жизни. Возможно, предвосхищением этого метода можно
считать лучшие страницы Диогена Лаэртского, где он подбирает жизненные Афоризмы,
которые в то же время были и Анекдотами мысли -- таков подлинный уест философов.
Так, например, история Эмпедокла и Этны -- философский анекдот подобного рода.
Он не слабее истории про смерть Сократа, но вся суть в том, что его воздействие
относится к иному измерению. Философ-досократик не выходит из пещеры; напротив,
он полагает, что мы не вполне углубились в нее, недостаточно поглощены ею. В
сказании о Тесее, герой отказывается от путеводной нити: "Какое нам дело до
вашей дороги вверх, до вашей нити, ведущей наружу -- к счастью и истине? Вы
хотите спасти нас этой нитью? Мы же от души желаем вам повеситься на ней?"
Досократики помещали мысль внутрь пещер и жизни, в глубину. Они искали тайну
воды и огня, и, подобно сокрушающему статуи Эмпедоклу, они философствовали
молотом -- молотом геолога и спелеолога. С потоками воды и огня вулкан выбросил
все, что осталось от Эмпедокла -- его свинцовую сандалию. Сандалия Эмпедокла
противостоит крыльям платоновской души, доказывая, что Эмпедокл от земли, из-под
земли, что
175
ЛОГИКА СМЫСЛА
он автохтонен. Взмахам платоновских крыльев противостоит удар молота
досократиков; платоновскому вознесению -- досократическое низвержение. Потаенные
глубины показались Ницше подлинным ориентиром философии, открытием досократиков,
которое нужно возродить в философии будущего -- всеми силами жизни, которая
вместе с тем и мысль, всеми силами языка, который также и тело. "За каждой
пещерой находится другая, еще более глубокая; а за ней еще другая пещера. За
поверхностью существует более обширный, странный, богатый мир, пропасть под
каждым основанием"1. В начале была шизофрения: досократическая философия -- это
собственно философская шизофрения, абсолютная глубина, вскрытая в телах и в
мысли. Поэтому ГМльдерлин пришел к открытию Эмпедокла раньше Ницше. В знаменитом
чередовании [мировых циклов -- пер.] Эмпедокла, в неразрывности ненависти и
любви мы сталкиваемся, с одной стороны, с телом ненависти, с расчлененным
телом-решетом: "головы без шей, руки без плеч, глаза без лица"*; а с другой --
видим великолепное тело без органов: "отлитое из одного куска", без членов, без
голоса и без пола. Так Дионис обращает к нам свои два лица -- вскрытое,
изорванное тело и бесстрастную голову
_________
1 Странно, что Башляр, говоря о ницшеанском воображении, пытается представить
его в свете "психологии восхождения" (L'Air et les songes, ch.5). Он не только
сводит к минимуму роль земли и поверхности у Ницше, но и интерпретирует
ницшеанскую "вертикальность" прежде всего как высоту и восхождение, тогда как на
самом деле это глубина и спуск. Стервятник поднимается вверх лишь .в редких
случаях: он парит и "падает". Относительно Ницше следует также сказать, что
глубина служит разоблачению идеи высоты и идеала восхождения; высота -- не более
чем мистификация, поверхностный эффект, который не вводит в заблуждение глаз
глубины и рушится под его взглядом. См. по этому поводу комментарии Мишеля Фуко
в "Nietzche, Freud, Marx", in Nietyhe, Cahiers de Royamnont, ed. de Minuit,
Paris, 1967, pp.186-187.
* "Выросло много голов, затылка лишенных и шеи, Голые руки блуждали, в плечах не
имея приюта, Очи скитались по свету, одни, безо лбов сиротея". (Цит, по: Тит
Лукреций Кар, О природе, вещей, -- М., Художественная литература, 1985 -- С.282)
-- Примечание переводчика.
176
ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
без органов: Дионис расчлененный, но и Дионис непроницаемый.
Ницше смог переоткрыть глубину только после того, как овладел поверхностью. Но
он не остался на ней, считая, что поверхность необходимо осудить с новой точки
зрения -- взгляда из глубины. Ницше мало интересовался тем, чего достигла
философия после Платона, полагая, что это наверняка было лишь продолжением
долгого упадка. Нам же представляется, однако, что здесь, согласно его методу,
возникает некий третий образ философов. И по их адресу заявление Ницше звучит
особенно уместно: сколь основательны греки в силу своей поверхностности!2 Эти --
третьи -- греки уже не вполне и греки. Они больше не ждут спасения из глубин
земли; не ждут они его и с небес или от Идеи. Скорее, они ожидают его от события
-- с Востока, где, по словам Кэррола, все идет к лучшему. С мегариков, киников и
стоиков начинается новая философия и новый тип анекдота. Перечитывая лучшие
главы Диогена Лаэртского -- главы, посвященные Диогену Кинику и Хрисиппу Стоику,
-- мы наблюдаем за развитием удивительной системы провокаций. С одной стороны,
философ ест с крайней прожорливостью, объедаясь сверх меры; прилюдно
мастурбирует, сетуя при этом, что голод нельзя утолить так же просто; не
осуждает инцест с матерью, сестрой или дочерью; терпим к каннибализму и
антропофагии -- но при всем при том он в высшей степени трезв и целомудрен. С
другой стороны, философ хранит молчание, когда люди его о чем-то спрашивают,
либо награждает их ударами посоха. Когда ему задают абстрактные и трудные
вопросы, он в ответ указывает на пищу или подает вам всю торбу с едой, которую
не преминет затем вывалить на вас, как всегда со всей силы. И все-таки он --
носитель нового дискурса, нового логоса, оживляемого парадоксами и насыщенного
новым философским содержанием. Да, мы ощущаем:
эти анекдоты уже не про платоников и досократиков. Налицо переориентация всей
мысли и того, что подразумевается под способностью мыслить: больше нет ни
_________________
2 Nietzsche centre Wagner, epilogue 2.
177
ЛОГИКА СМЫСЛА
глубины, ни высоты. Не счесть насмешек в адрес Платона со стороны киников и
стоиков. И всегда речь идет о том, чтобы низвергнуть Идеи, показать, что
бестелесное пребывает не в вышине, а на поверхности и что оно -- не верховная
причина, а лишь поверхностный эффект, не Сущность, а событие. А в отношении
глубины доказывали, что она -- пищеварительная иллюзия, дополняющая идеальную
оптическую иллюзию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
болезнь платонизма, который со всей его чередой взлетов и падений логично
расценивать как маниакально-депрессивную форму философии. Мания вдохновляет и
ведет Платона. Диалектика -- это полет идей, Ideenflucht. Как говорит об Идее
174
ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
сам Платон: "Она летит или гибнет..." И даже в смерти Сократа есть что-то от
депрессивного самоубийства. Ницше не доверял ориентации на высоту. Он спрашивал,
не свидетельствует ли она, начиная с Сократа, скорее о вырождении и тупиковом
заблуждении философии, чем о верном исполнении последней своего дела. Таким
образом, Ницше вновь поднимает всю проблему ориентации мысли: разве акт мышления
происходит не в мысли, а сам мыслитель разве мыслит вне жизни? Ницше применяет
изобретенный им метод: нельзя ограничиваться ни биографией, ни библиографией,
надо стараться найти ту скрытую точку, где житейский анекдот и афоризм мысли
сливаются воедино -- подобно смыслу, который с одной стороны есть атрибут
жизненных ситуаций, а с другой -- содержание мыслимых предложений. Тут
существуют свои особые измерения, свои времена и пространства, свои ледники или
тропики -- короче, целая экзотическая география, характеризующая как способ
мышления, так и стиль жизни. Возможно, предвосхищением этого метода можно
считать лучшие страницы Диогена Лаэртского, где он подбирает жизненные Афоризмы,
которые в то же время были и Анекдотами мысли -- таков подлинный уест философов.
Так, например, история Эмпедокла и Этны -- философский анекдот подобного рода.
Он не слабее истории про смерть Сократа, но вся суть в том, что его воздействие
относится к иному измерению. Философ-досократик не выходит из пещеры; напротив,
он полагает, что мы не вполне углубились в нее, недостаточно поглощены ею. В
сказании о Тесее, герой отказывается от путеводной нити: "Какое нам дело до
вашей дороги вверх, до вашей нити, ведущей наружу -- к счастью и истине? Вы
хотите спасти нас этой нитью? Мы же от души желаем вам повеситься на ней?"
Досократики помещали мысль внутрь пещер и жизни, в глубину. Они искали тайну
воды и огня, и, подобно сокрушающему статуи Эмпедоклу, они философствовали
молотом -- молотом геолога и спелеолога. С потоками воды и огня вулкан выбросил
все, что осталось от Эмпедокла -- его свинцовую сандалию. Сандалия Эмпедокла
противостоит крыльям платоновской души, доказывая, что Эмпедокл от земли, из-под
земли, что
175
ЛОГИКА СМЫСЛА
он автохтонен. Взмахам платоновских крыльев противостоит удар молота
досократиков; платоновскому вознесению -- досократическое низвержение. Потаенные
глубины показались Ницше подлинным ориентиром философии, открытием досократиков,
которое нужно возродить в философии будущего -- всеми силами жизни, которая
вместе с тем и мысль, всеми силами языка, который также и тело. "За каждой
пещерой находится другая, еще более глубокая; а за ней еще другая пещера. За
поверхностью существует более обширный, странный, богатый мир, пропасть под
каждым основанием"1. В начале была шизофрения: досократическая философия -- это
собственно философская шизофрения, абсолютная глубина, вскрытая в телах и в
мысли. Поэтому ГМльдерлин пришел к открытию Эмпедокла раньше Ницше. В знаменитом
чередовании [мировых циклов -- пер.] Эмпедокла, в неразрывности ненависти и
любви мы сталкиваемся, с одной стороны, с телом ненависти, с расчлененным
телом-решетом: "головы без шей, руки без плеч, глаза без лица"*; а с другой --
видим великолепное тело без органов: "отлитое из одного куска", без членов, без
голоса и без пола. Так Дионис обращает к нам свои два лица -- вскрытое,
изорванное тело и бесстрастную голову
_________
1 Странно, что Башляр, говоря о ницшеанском воображении, пытается представить
его в свете "психологии восхождения" (L'Air et les songes, ch.5). Он не только
сводит к минимуму роль земли и поверхности у Ницше, но и интерпретирует
ницшеанскую "вертикальность" прежде всего как высоту и восхождение, тогда как на
самом деле это глубина и спуск. Стервятник поднимается вверх лишь .в редких
случаях: он парит и "падает". Относительно Ницше следует также сказать, что
глубина служит разоблачению идеи высоты и идеала восхождения; высота -- не более
чем мистификация, поверхностный эффект, который не вводит в заблуждение глаз
глубины и рушится под его взглядом. См. по этому поводу комментарии Мишеля Фуко
в "Nietzche, Freud, Marx", in Nietyhe, Cahiers de Royamnont, ed. de Minuit,
Paris, 1967, pp.186-187.
* "Выросло много голов, затылка лишенных и шеи, Голые руки блуждали, в плечах не
имея приюта, Очи скитались по свету, одни, безо лбов сиротея". (Цит, по: Тит
Лукреций Кар, О природе, вещей, -- М., Художественная литература, 1985 -- С.282)
-- Примечание переводчика.
176
ТРИ ОБРАЗА ФИЛОСОФОВ
без органов: Дионис расчлененный, но и Дионис непроницаемый.
Ницше смог переоткрыть глубину только после того, как овладел поверхностью. Но
он не остался на ней, считая, что поверхность необходимо осудить с новой точки
зрения -- взгляда из глубины. Ницше мало интересовался тем, чего достигла
философия после Платона, полагая, что это наверняка было лишь продолжением
долгого упадка. Нам же представляется, однако, что здесь, согласно его методу,
возникает некий третий образ философов. И по их адресу заявление Ницше звучит
особенно уместно: сколь основательны греки в силу своей поверхностности!2 Эти --
третьи -- греки уже не вполне и греки. Они больше не ждут спасения из глубин
земли; не ждут они его и с небес или от Идеи. Скорее, они ожидают его от события
-- с Востока, где, по словам Кэррола, все идет к лучшему. С мегариков, киников и
стоиков начинается новая философия и новый тип анекдота. Перечитывая лучшие
главы Диогена Лаэртского -- главы, посвященные Диогену Кинику и Хрисиппу Стоику,
-- мы наблюдаем за развитием удивительной системы провокаций. С одной стороны,
философ ест с крайней прожорливостью, объедаясь сверх меры; прилюдно
мастурбирует, сетуя при этом, что голод нельзя утолить так же просто; не
осуждает инцест с матерью, сестрой или дочерью; терпим к каннибализму и
антропофагии -- но при всем при том он в высшей степени трезв и целомудрен. С
другой стороны, философ хранит молчание, когда люди его о чем-то спрашивают,
либо награждает их ударами посоха. Когда ему задают абстрактные и трудные
вопросы, он в ответ указывает на пищу или подает вам всю торбу с едой, которую
не преминет затем вывалить на вас, как всегда со всей силы. И все-таки он --
носитель нового дискурса, нового логоса, оживляемого парадоксами и насыщенного
новым философским содержанием. Да, мы ощущаем:
эти анекдоты уже не про платоников и досократиков. Налицо переориентация всей
мысли и того, что подразумевается под способностью мыслить: больше нет ни
_________________
2 Nietzsche centre Wagner, epilogue 2.
177
ЛОГИКА СМЫСЛА
глубины, ни высоты. Не счесть насмешек в адрес Платона со стороны киников и
стоиков. И всегда речь идет о том, чтобы низвергнуть Идеи, показать, что
бестелесное пребывает не в вышине, а на поверхности и что оно -- не верховная
причина, а лишь поверхностный эффект, не Сущность, а событие. А в отношении
глубины доказывали, что она -- пищеварительная иллюзия, дополняющая идеальную
оптическую иллюзию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207