Она покрыла свои взгляды на мир тройным слоем лака и одним слоем
быстро застывающего цемента и объявила, что это хорошо. А сейчас она
похожа на смотрителя в музее, и если она видит, как кто-то трогает
выставленные там экспонаты-идеи, то взирает на это крайне неодобрительно.
Но она не всегда была такой. Тебе придется поверить мне на слово, но это
действительно так.
- А какой она была, папочка?
- Ну... - Он рассеянно оглядел сад. - Она была во многом такая же,
как ты, Фрэнни. В ней была смешинка. Мы часто ездили в Бостон поболеть за
"Ред Сокс" и выпить пива.
- Мама... пила пиво?
- Ну да, пила. А потом оставшуюся часть игры проводила в женском
туалете и выходила оттуда, проклиная меня за то, что по моей вине она
пропустила самую интересную часть матча, хотя на самом-то деле это она
постоянно упрашивала меня сходить в буфет за пивом.
Фрэнни попыталась представить себе свою мать с кружкой пива в руке,
когда она смотрит на отца и смеется, как девчонка на свидании. Но у нее
ничего не получилось.
- Она никогда не скандалила, - сказал он смущенно. - Мы с ней ходили
к доктору, чтобы выяснить, кто из нас не в порядке. Доктор сказал, что
никаких отклонений нет. Потом, в шестидесятом, появился на свет твой брат
Фред. Она любила этого мальчишку до смерти, Фрэн. Фред - так ведь звали ее
отца, ты знаешь. У нее был выкидыш в шестьдесят пятом, и мы оба решили,
что с детьми покончено. Потом ты появилась на свет в шестьдесят девятом,
на месяц раньше, чем нужно, но, в общем, все было в порядке. И я полюбил
тебя до смерти. У каждого из нас было по ребенку, но она своего потеряла.
Он замолчал, погрузившись в размышления. Фред умер в 1973 году. Ему
было тринадцать, Фрэнни - четыре. Человек, сбивший Фреда, был пьян. За ним
был долгий список дорожных нарушений. Фред прожил семь дней.
- Я думаю, что аборт - слишком мягкое словечко для этой операции, -
сказал Питер Голдсмит. Он медленно выговаривал каждое слово, словно оно
причиняло ему боль. - Я думаю, что это - детоубийство, простое и
откровенное. Прости, что я говорю так, что я так... несгибаем, упрям... Я
же говорил тебе, что я уже стар.
- Ты совсем не стар, папочка, - пробормотала она.
- Нет, я стар, я стар! - сказал он резко. Вид его неожиданно стал
совсем убитым. - Я старик, который пытается дать совет молодой дочери, и
это как если бы обезьяна пыталась научить медведя, как вести себя за
столом. Пьяный водитель убил моего сына семнадцать лет назад, и моя жена
так от этого никогда и не оправилась. Я всегда рассматриваю вопрос аборта,
думая о Фреде. И я не могу смотреть на это с другой точки зрения, точно
так же, как ты не могла избавиться от смешинки на поэтическом вечере,
Фрэнни. Я просто вижу перед собой Фреда. Он был весь исковеркан внутри. У
него не было никакого шанса. Жизнь дешево стоит, а аборт делает ее еще
дешевле. То, что мы делаем, и то, что мы думаем... эти вещи так часто
основываются на произвольных суждениях. Я просто не могу перешагнуть через
себя. У меня словно кирпич застрял в глотке. В истоке любой справедливой
логики лежит что-то иррациональное. Вера. Что-то я совсем запутался, да?
- Я не хочу делать аборт, - сказала она спокойно. - По своим
собственным причинам.
- Что это за причины?
- Ребенок - это часть меня, - сказала она, слегка подняв подбородок.
- Ты откажешься от него, Фрэнни?
- Я не знаю.
- Но ты хочешь этого?
- Нет, я хочу оставить его с собой.
Он молчал. Ей показалось, что она чувствует его неодобрение.
- Ты думаешь о моем образовании, так? - спросила она.
- Нет, - сказал он, поднимаясь. Он потер руками поясницу и скорчил
довольную гримасу, когда затрещал его позвоночник. - Я думаю о том, что мы
с тобой уже достаточно поговорили. И что пока тебе не стоит принимать
окончательное решение.
- Мама вернулась, - сказала она.
Он повернулся, чтобы проследить ее взгляд. Машина завернула на
подъездную дорожку, хромированные поверхности засверкали в свете
заходящего солнца. Карла заметила их, посигналила и весело махнула рукой.
- Я должна сказать ей.
- Да, но подожди денек-другой, Фрэнни.
- Ладно.
Она помогла ему собрать садовые инструменты, и они вместе направились
к машине.
7
В мягком свете, который озаряет землю сразу же после захода солнца,
но до настоящей темноты, и который киношники называют "режимом". Вик
Палфри на короткое время вернулся в сознание.
"Я умираю", - подумал он, и слова странно залязгали у него в мозгу,
убеждая его в том, что он произнес их в слух, хотя на самом деле это было
не так.
Вокруг его шеи был повязан нагрудник, покрытый сгустками слизи.
Голова его болела. Странные мысли плясали у него в мозгу. Он знал, что был
в бреду... и скоро вернется в прежнее состояние. Он был болен, и
выздоровления не предвиделось: это была лишь краткая передышка.
Он поднес руку ко лбу и отдернул ее, как от печки. Весь раскаленный,
и к тому же напичкан трубками. Две чистеньких пластиковых трубочки
выходили из ноздрей. Еще одна змеилась из-под больничной простыни к бутыли
на полу, и он мог точно сказать, к _ч_е_м_у_ присоединен другой ее конец.
Две капельницы были закреплены в штативе, их трубки соединялись в одну, а
та в свою очередь впивалась в его руку чуть пониже локтя.
На мой взгляд, этого вполне достаточно, - подумал он. Но на нем были
и провода. Они были укреплены у - него на черепе, на груди, на левой руке.
Один из них, похоже, забрался к нему в пупок. И ко всему прочему он был
абсолютно уверен, что какая-то штука сжимает его задницу. Что бы это могло
быть? Радар для определения дерьма?
- Эй!
Он собирался издать громкий, негодующий вопль. Но изо рта у него
вырвался еле слышный шепот смертельно больного человека.
"Мама, Джордж завел лошадь в стойло?"
Опять начинается бред. Иррациональная мысль, пронесшаяся сквозь
сознание как метеор. Долго ему не продержаться. Эта штука убьет его. Мысль
о том, что он умрет, бормоча всякую чушь, как выживший из ума старик,
наполнило его ужасом.
"Джордж уехал на свидание с Нормой Уиллис. Ты заведешь лошадь сам.
Вик, и повесишь ей торбу. Будь хорошим мальчиком."
"Это не моя работа."
"Виктор, ты ведь любишь свою мать."
"Люблю. Но это не значит..."
"Ты должен любить свою маму. У мамы грипп.
Нет, мама, у тебя не грипп. У тебя туберкулез, и он убьет тебя. В
девятнадцать сорок семь. А Джордж умрет ровно через шесть дней после того,
как попадет в Корею. Этого времени как раз хватит на одно письмо, а потом
- бах-бах-бах."
"Вик, ты поможешь мне и заведешь эту лошадь сейчас, и это мое
последнее слово."
- Это у меня грипп, а не у нее, - прошептал он, вновь выныривая на
поверхность.
Он смотрел на дверь и думал о том, что даже для госпиталя она
выглядит чертовски забавно. У нее были закругленные углы, по краям которых
шли заклепки, а нижний косяк поднимался над кафельным полом дюймов на
шесть.
Даже такой плотник, как Вик Палфри мог бы
(дай мне комиксы, Вик, ты уже насмотрелся вдоволь)
(мама, он отнял у меня комиксы! Отдай назад! Отдааай, говорю тебе)
соорудить дверь и получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
быстро застывающего цемента и объявила, что это хорошо. А сейчас она
похожа на смотрителя в музее, и если она видит, как кто-то трогает
выставленные там экспонаты-идеи, то взирает на это крайне неодобрительно.
Но она не всегда была такой. Тебе придется поверить мне на слово, но это
действительно так.
- А какой она была, папочка?
- Ну... - Он рассеянно оглядел сад. - Она была во многом такая же,
как ты, Фрэнни. В ней была смешинка. Мы часто ездили в Бостон поболеть за
"Ред Сокс" и выпить пива.
- Мама... пила пиво?
- Ну да, пила. А потом оставшуюся часть игры проводила в женском
туалете и выходила оттуда, проклиная меня за то, что по моей вине она
пропустила самую интересную часть матча, хотя на самом-то деле это она
постоянно упрашивала меня сходить в буфет за пивом.
Фрэнни попыталась представить себе свою мать с кружкой пива в руке,
когда она смотрит на отца и смеется, как девчонка на свидании. Но у нее
ничего не получилось.
- Она никогда не скандалила, - сказал он смущенно. - Мы с ней ходили
к доктору, чтобы выяснить, кто из нас не в порядке. Доктор сказал, что
никаких отклонений нет. Потом, в шестидесятом, появился на свет твой брат
Фред. Она любила этого мальчишку до смерти, Фрэн. Фред - так ведь звали ее
отца, ты знаешь. У нее был выкидыш в шестьдесят пятом, и мы оба решили,
что с детьми покончено. Потом ты появилась на свет в шестьдесят девятом,
на месяц раньше, чем нужно, но, в общем, все было в порядке. И я полюбил
тебя до смерти. У каждого из нас было по ребенку, но она своего потеряла.
Он замолчал, погрузившись в размышления. Фред умер в 1973 году. Ему
было тринадцать, Фрэнни - четыре. Человек, сбивший Фреда, был пьян. За ним
был долгий список дорожных нарушений. Фред прожил семь дней.
- Я думаю, что аборт - слишком мягкое словечко для этой операции, -
сказал Питер Голдсмит. Он медленно выговаривал каждое слово, словно оно
причиняло ему боль. - Я думаю, что это - детоубийство, простое и
откровенное. Прости, что я говорю так, что я так... несгибаем, упрям... Я
же говорил тебе, что я уже стар.
- Ты совсем не стар, папочка, - пробормотала она.
- Нет, я стар, я стар! - сказал он резко. Вид его неожиданно стал
совсем убитым. - Я старик, который пытается дать совет молодой дочери, и
это как если бы обезьяна пыталась научить медведя, как вести себя за
столом. Пьяный водитель убил моего сына семнадцать лет назад, и моя жена
так от этого никогда и не оправилась. Я всегда рассматриваю вопрос аборта,
думая о Фреде. И я не могу смотреть на это с другой точки зрения, точно
так же, как ты не могла избавиться от смешинки на поэтическом вечере,
Фрэнни. Я просто вижу перед собой Фреда. Он был весь исковеркан внутри. У
него не было никакого шанса. Жизнь дешево стоит, а аборт делает ее еще
дешевле. То, что мы делаем, и то, что мы думаем... эти вещи так часто
основываются на произвольных суждениях. Я просто не могу перешагнуть через
себя. У меня словно кирпич застрял в глотке. В истоке любой справедливой
логики лежит что-то иррациональное. Вера. Что-то я совсем запутался, да?
- Я не хочу делать аборт, - сказала она спокойно. - По своим
собственным причинам.
- Что это за причины?
- Ребенок - это часть меня, - сказала она, слегка подняв подбородок.
- Ты откажешься от него, Фрэнни?
- Я не знаю.
- Но ты хочешь этого?
- Нет, я хочу оставить его с собой.
Он молчал. Ей показалось, что она чувствует его неодобрение.
- Ты думаешь о моем образовании, так? - спросила она.
- Нет, - сказал он, поднимаясь. Он потер руками поясницу и скорчил
довольную гримасу, когда затрещал его позвоночник. - Я думаю о том, что мы
с тобой уже достаточно поговорили. И что пока тебе не стоит принимать
окончательное решение.
- Мама вернулась, - сказала она.
Он повернулся, чтобы проследить ее взгляд. Машина завернула на
подъездную дорожку, хромированные поверхности засверкали в свете
заходящего солнца. Карла заметила их, посигналила и весело махнула рукой.
- Я должна сказать ей.
- Да, но подожди денек-другой, Фрэнни.
- Ладно.
Она помогла ему собрать садовые инструменты, и они вместе направились
к машине.
7
В мягком свете, который озаряет землю сразу же после захода солнца,
но до настоящей темноты, и который киношники называют "режимом". Вик
Палфри на короткое время вернулся в сознание.
"Я умираю", - подумал он, и слова странно залязгали у него в мозгу,
убеждая его в том, что он произнес их в слух, хотя на самом деле это было
не так.
Вокруг его шеи был повязан нагрудник, покрытый сгустками слизи.
Голова его болела. Странные мысли плясали у него в мозгу. Он знал, что был
в бреду... и скоро вернется в прежнее состояние. Он был болен, и
выздоровления не предвиделось: это была лишь краткая передышка.
Он поднес руку ко лбу и отдернул ее, как от печки. Весь раскаленный,
и к тому же напичкан трубками. Две чистеньких пластиковых трубочки
выходили из ноздрей. Еще одна змеилась из-под больничной простыни к бутыли
на полу, и он мог точно сказать, к _ч_е_м_у_ присоединен другой ее конец.
Две капельницы были закреплены в штативе, их трубки соединялись в одну, а
та в свою очередь впивалась в его руку чуть пониже локтя.
На мой взгляд, этого вполне достаточно, - подумал он. Но на нем были
и провода. Они были укреплены у - него на черепе, на груди, на левой руке.
Один из них, похоже, забрался к нему в пупок. И ко всему прочему он был
абсолютно уверен, что какая-то штука сжимает его задницу. Что бы это могло
быть? Радар для определения дерьма?
- Эй!
Он собирался издать громкий, негодующий вопль. Но изо рта у него
вырвался еле слышный шепот смертельно больного человека.
"Мама, Джордж завел лошадь в стойло?"
Опять начинается бред. Иррациональная мысль, пронесшаяся сквозь
сознание как метеор. Долго ему не продержаться. Эта штука убьет его. Мысль
о том, что он умрет, бормоча всякую чушь, как выживший из ума старик,
наполнило его ужасом.
"Джордж уехал на свидание с Нормой Уиллис. Ты заведешь лошадь сам.
Вик, и повесишь ей торбу. Будь хорошим мальчиком."
"Это не моя работа."
"Виктор, ты ведь любишь свою мать."
"Люблю. Но это не значит..."
"Ты должен любить свою маму. У мамы грипп.
Нет, мама, у тебя не грипп. У тебя туберкулез, и он убьет тебя. В
девятнадцать сорок семь. А Джордж умрет ровно через шесть дней после того,
как попадет в Корею. Этого времени как раз хватит на одно письмо, а потом
- бах-бах-бах."
"Вик, ты поможешь мне и заведешь эту лошадь сейчас, и это мое
последнее слово."
- Это у меня грипп, а не у нее, - прошептал он, вновь выныривая на
поверхность.
Он смотрел на дверь и думал о том, что даже для госпиталя она
выглядит чертовски забавно. У нее были закругленные углы, по краям которых
шли заклепки, а нижний косяк поднимался над кафельным полом дюймов на
шесть.
Даже такой плотник, как Вик Палфри мог бы
(дай мне комиксы, Вик, ты уже насмотрелся вдоволь)
(мама, он отнял у меня комиксы! Отдай назад! Отдааай, говорю тебе)
соорудить дверь и получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220