Ты талантлив, Ларри. Для того,
чтобы убедиться в этом, мне не нужно ничье подтверждение, и меньше всего -
твое собственное. Я думаю, ты и сам это знаешь. Потом ты уехал. Что, я
поносила тебя за это на чем свет стоит? Нет. Молодые всегда уезжают. Таков
закон природы. Иногда это больно, но это естественно. Потом ты вернулся.
Разве кто-нибудь должен отчитываться передо мной, почему это произошло?
Нет. Ты вернулся домой, потому что, написал ты хит или нет, но ты попал в
какую-то неприятную ситуацию там, на Западном Побережье.
- Нет у меня никаких неприятностей! - возмущенно сказал он.
- Нет, есть. Я знаю симптомы. Я достаточно долго была твоей матерью,
и ты не сможешь одурачить меня, Ларри. Ты всегда искал неприятностей, если
только они сами не находили тебя. Иногда мне кажется, что ты специально
перейдешь улицу, чтобы вляпаться в собачье дерьмо. Бог простит мне мои
слова, потому что Бог знает, что я говорю правду. Сержусь ли я на тебя?
Нет. Разочарована ли я? Да. Я надеялась, что там ты изменишься. Но ты не
изменился. Ты уехал отсюда ребенком в теле взрослого человека и вернулся
таким же, разве что взрослый человек сделал себе прическу. Знаешь, что я
думаю насчет того, почему ты вернулся домой?
Он посмотрел на нее, желая заговорить, но зная, что единственная
вещь, которую он способен сейчас сказать, выведет их обоих из себя: "Не
плачь, мамочка, ладно?"
- Я думаю, ты приехал домой, потому что не знал другого места, куда
бы ты мог поехать. Ты не знал, кто еще может принять тебя. Никому и
никогда я не говорила о тебе ничего плохого, Ларри, даже моей сестре, но
раз ты меня вынудил, я скажу тебе все, что думаю. Я думаю, ты создан для
того, чтобы брать. Когда Бог создавал тебя у меня внутри, он словно
недовложил в тебя какую-то часть. Я вовсе не хочу сказать, что ты
п_л_о_х_о_й_. Я думаю, что самым плохим твоим поступком, за которым я тебя
застала, был тот случай, когда ты написал неприличное слово на нижней
лестничной площадке в доме по Карстерс Авеню. Ты помнишь это?
Он помнил. Мелом она написала то же самое слово у него на лбу и
заставила его три раза обойти с ней квартал.
- Самое худшее, Ларри, в том, что ты хочешь, как лучше. Иногда мне
кажется, что это было бы почти благом, если бы ты стал плохим. А так - ты
вроде бы и знаешь, что такое плохо, но не знаешь, как противостоять этому.
Да я и сама не знаю. Всеми известными _м_н_е_ способами я пыталась сделать
это, когда ты был маленьким. Написать это слово у тебя на лбу - был один
из этих способов... а к тому времени я уже начала отчаиваться, иначе я
никогда бы не поступила с тобой так зло. Ты создан для того, чтобы брать,
и этим все сказано. Ты пришел домой потому, что знал, что я могу тебе
что-то дать.
- Я уеду, - сказал он, выплевывая каждое слово, как сухой комок
корпии. - Сегодня.
Потом ему пришло в голову, что, возможно, он не сможет
п_о_з_в_о_л_и_т_ь_ себе уехать, по крайней мере до тех пор, как Уэйн не
вышлет ему его следующий гонорар или, скорее, то, что от него осталось
после того, как он перестал кормить свору самых голодных собак
Лос-Анджелеса. Наличных денег у него почти не было. Эта мысль вселила в
него панику. Если он уедет от матери, то куда он отправится? В отель? Да
любой швейцар самого захудалого отеля посмеется над ним и пошлет его к
черту. На нем была хорошая одежда, но они знали. Каким-то непонятным
способом эти ублюдки все знали. Они _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_и_ запах пустого
бумажника.
- Не уезжай, - сказала она мягко. - Мне хотелось бы, чтобы ты не
уезжал, Ларри. Я купила кое-какую еду специально для тебя. Может, ты уже
видел. И я надеялась, что, может быть, нам удастся сыграть сегодня вечером
партию в джин.
- Ма, ты не умеешь играть в джин, - сказал он, слегка улыбаясь.
- По центу за очко я тебя разделаю в пух и прах.
- Ну, если я дам тебе фору в четыреста очков...
- Послушайте этого сосунка, - мягко усмехнулась она. - Может быть,
если я дам тебе фору в четыреста очков? Ну, Ларри. Что ты скажешь?
- Ладно, - сказал он. В первый раз за сегодняшний день он
почувствовал себя хорошо, по-настоящему хорошо. - Знаешь, что я тебе
скажу? Я заплачу за билеты на игру четвертого июля. На это пойдет
небольшая часть моего сегодняшнего выигрыша.
- Внизу, в холле есть уборная. Почему бы тебе не сходить туда и не
смыть кровь со лба? Потом возьми у меня из кошелька десять долларов и
отправляйся в кино. На Третьей Авеню еще осталось несколько хороших
кинотеатров. Но держись подальше от этих гнусных притонов на Сорок Девятой
и на Бродвее.
- Скоро я буду давать тебе деньги, - сказал Ларри. - Восемнадцатый
номер в хит-параде "Биллборда" на этой неделе. Я проверил у Сэма Гуди по
дороге сюда.
- Это замечательно. Если ты такой богатый, почему ж ты только
просмотрел журнал вместо того, чтобы купить себе номерок?
Он почувствовал себя так, словно что-то внезапно застряло у него в
горле. Он откашлялся, но ощущение не исчезло.
- Ну ладно, не обращай внимания, - сказала она. - У меня язык, что
твоя норовистая лошадка. Если уж понесет, то не остановится, пока не
устанет. Ты ведь знаешь. Возьми пятнадцать, Ларри. Считай, что берешь
взаймы. Я думаю, что так или иначе они ко мне вернутся.
- Обязательно вернутся, - сказал он. Он подошел к ней и подергал край
ее платья, совсем как маленький. Она посмотрела вниз. Он приподнялся на
цыпочках и поцеловал ее в щеку. - Я люблю тебя, ма.
Она выглядела удивленной, но не из-за поцелуя, а либо из-за его слов,
либо из-за того тона, которым он их произнес.
- Ну, я знаю это, Ларри.
- Теперь о том, что ты говорила. О неприятностях. Я действительно
слегка...
Ее ответ прозвучал холодно и неумолимо. Настолько холодно, что это
его немного испугало.
- Я ничего не желаю об этом слышать.
- Ладно, - сказал он. - Послушай, ма, какой здесь лучший кинотеатр
поблизости?
- Люкс Твин, - сказала она. - Но я не знаю, что там сейчас идет.
- Неважно. Знаешь, что я подумал? Существуют три вещи, которые
доступны по всей Америке, но лишь в Нью-Йорке они хорошего качества.
- И что же это за вещи?
- Фильмы, бейсбол и сосиски от Недика.
Ларри взял пятнадцать долларов и отправился в кино на фильм с Фредди
Крюгером. Человек, сидевший в следующем за ним ряду, кашлял на протяжении
всего сеанса.
11
В углу гостиной стояли дедушкины часы. Всю свою жизнь Фрэнни Голдсмит
слушала их размеренное тиканье. Оно заполняло комнату, которая ей никогда
не нравилась, а в такие дни, как этот, была просто ненавистна.
Ее любимым помещением была мастерская отца. Она была в сарайчике,
соединявшем дом и амбар. Туда можно было пройти через маленькую дверку,
почти спрятавшуюся за кухонной плитой. Это была дверь, похожая на те,
которые встречаются в сказках и фантастических историях. Это была дверь из
"Алисы в стране чудес", и какое-то время Фрэнни играла в игру, воображая,
что однажды, когда она откроет ее, за ней окажется совсем не мастерская
отца. Вместо мастерской там будет подземный путь из Страны Чудес в
Хоббитанию - низкий, но уютный тоннельчик с закругленными земляными
стенками и земляным потолком, оплетенным мощными корнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
чтобы убедиться в этом, мне не нужно ничье подтверждение, и меньше всего -
твое собственное. Я думаю, ты и сам это знаешь. Потом ты уехал. Что, я
поносила тебя за это на чем свет стоит? Нет. Молодые всегда уезжают. Таков
закон природы. Иногда это больно, но это естественно. Потом ты вернулся.
Разве кто-нибудь должен отчитываться передо мной, почему это произошло?
Нет. Ты вернулся домой, потому что, написал ты хит или нет, но ты попал в
какую-то неприятную ситуацию там, на Западном Побережье.
- Нет у меня никаких неприятностей! - возмущенно сказал он.
- Нет, есть. Я знаю симптомы. Я достаточно долго была твоей матерью,
и ты не сможешь одурачить меня, Ларри. Ты всегда искал неприятностей, если
только они сами не находили тебя. Иногда мне кажется, что ты специально
перейдешь улицу, чтобы вляпаться в собачье дерьмо. Бог простит мне мои
слова, потому что Бог знает, что я говорю правду. Сержусь ли я на тебя?
Нет. Разочарована ли я? Да. Я надеялась, что там ты изменишься. Но ты не
изменился. Ты уехал отсюда ребенком в теле взрослого человека и вернулся
таким же, разве что взрослый человек сделал себе прическу. Знаешь, что я
думаю насчет того, почему ты вернулся домой?
Он посмотрел на нее, желая заговорить, но зная, что единственная
вещь, которую он способен сейчас сказать, выведет их обоих из себя: "Не
плачь, мамочка, ладно?"
- Я думаю, ты приехал домой, потому что не знал другого места, куда
бы ты мог поехать. Ты не знал, кто еще может принять тебя. Никому и
никогда я не говорила о тебе ничего плохого, Ларри, даже моей сестре, но
раз ты меня вынудил, я скажу тебе все, что думаю. Я думаю, ты создан для
того, чтобы брать. Когда Бог создавал тебя у меня внутри, он словно
недовложил в тебя какую-то часть. Я вовсе не хочу сказать, что ты
п_л_о_х_о_й_. Я думаю, что самым плохим твоим поступком, за которым я тебя
застала, был тот случай, когда ты написал неприличное слово на нижней
лестничной площадке в доме по Карстерс Авеню. Ты помнишь это?
Он помнил. Мелом она написала то же самое слово у него на лбу и
заставила его три раза обойти с ней квартал.
- Самое худшее, Ларри, в том, что ты хочешь, как лучше. Иногда мне
кажется, что это было бы почти благом, если бы ты стал плохим. А так - ты
вроде бы и знаешь, что такое плохо, но не знаешь, как противостоять этому.
Да я и сама не знаю. Всеми известными _м_н_е_ способами я пыталась сделать
это, когда ты был маленьким. Написать это слово у тебя на лбу - был один
из этих способов... а к тому времени я уже начала отчаиваться, иначе я
никогда бы не поступила с тобой так зло. Ты создан для того, чтобы брать,
и этим все сказано. Ты пришел домой потому, что знал, что я могу тебе
что-то дать.
- Я уеду, - сказал он, выплевывая каждое слово, как сухой комок
корпии. - Сегодня.
Потом ему пришло в голову, что, возможно, он не сможет
п_о_з_в_о_л_и_т_ь_ себе уехать, по крайней мере до тех пор, как Уэйн не
вышлет ему его следующий гонорар или, скорее, то, что от него осталось
после того, как он перестал кормить свору самых голодных собак
Лос-Анджелеса. Наличных денег у него почти не было. Эта мысль вселила в
него панику. Если он уедет от матери, то куда он отправится? В отель? Да
любой швейцар самого захудалого отеля посмеется над ним и пошлет его к
черту. На нем была хорошая одежда, но они знали. Каким-то непонятным
способом эти ублюдки все знали. Они _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_и_ запах пустого
бумажника.
- Не уезжай, - сказала она мягко. - Мне хотелось бы, чтобы ты не
уезжал, Ларри. Я купила кое-какую еду специально для тебя. Может, ты уже
видел. И я надеялась, что, может быть, нам удастся сыграть сегодня вечером
партию в джин.
- Ма, ты не умеешь играть в джин, - сказал он, слегка улыбаясь.
- По центу за очко я тебя разделаю в пух и прах.
- Ну, если я дам тебе фору в четыреста очков...
- Послушайте этого сосунка, - мягко усмехнулась она. - Может быть,
если я дам тебе фору в четыреста очков? Ну, Ларри. Что ты скажешь?
- Ладно, - сказал он. В первый раз за сегодняшний день он
почувствовал себя хорошо, по-настоящему хорошо. - Знаешь, что я тебе
скажу? Я заплачу за билеты на игру четвертого июля. На это пойдет
небольшая часть моего сегодняшнего выигрыша.
- Внизу, в холле есть уборная. Почему бы тебе не сходить туда и не
смыть кровь со лба? Потом возьми у меня из кошелька десять долларов и
отправляйся в кино. На Третьей Авеню еще осталось несколько хороших
кинотеатров. Но держись подальше от этих гнусных притонов на Сорок Девятой
и на Бродвее.
- Скоро я буду давать тебе деньги, - сказал Ларри. - Восемнадцатый
номер в хит-параде "Биллборда" на этой неделе. Я проверил у Сэма Гуди по
дороге сюда.
- Это замечательно. Если ты такой богатый, почему ж ты только
просмотрел журнал вместо того, чтобы купить себе номерок?
Он почувствовал себя так, словно что-то внезапно застряло у него в
горле. Он откашлялся, но ощущение не исчезло.
- Ну ладно, не обращай внимания, - сказала она. - У меня язык, что
твоя норовистая лошадка. Если уж понесет, то не остановится, пока не
устанет. Ты ведь знаешь. Возьми пятнадцать, Ларри. Считай, что берешь
взаймы. Я думаю, что так или иначе они ко мне вернутся.
- Обязательно вернутся, - сказал он. Он подошел к ней и подергал край
ее платья, совсем как маленький. Она посмотрела вниз. Он приподнялся на
цыпочках и поцеловал ее в щеку. - Я люблю тебя, ма.
Она выглядела удивленной, но не из-за поцелуя, а либо из-за его слов,
либо из-за того тона, которым он их произнес.
- Ну, я знаю это, Ларри.
- Теперь о том, что ты говорила. О неприятностях. Я действительно
слегка...
Ее ответ прозвучал холодно и неумолимо. Настолько холодно, что это
его немного испугало.
- Я ничего не желаю об этом слышать.
- Ладно, - сказал он. - Послушай, ма, какой здесь лучший кинотеатр
поблизости?
- Люкс Твин, - сказала она. - Но я не знаю, что там сейчас идет.
- Неважно. Знаешь, что я подумал? Существуют три вещи, которые
доступны по всей Америке, но лишь в Нью-Йорке они хорошего качества.
- И что же это за вещи?
- Фильмы, бейсбол и сосиски от Недика.
Ларри взял пятнадцать долларов и отправился в кино на фильм с Фредди
Крюгером. Человек, сидевший в следующем за ним ряду, кашлял на протяжении
всего сеанса.
11
В углу гостиной стояли дедушкины часы. Всю свою жизнь Фрэнни Голдсмит
слушала их размеренное тиканье. Оно заполняло комнату, которая ей никогда
не нравилась, а в такие дни, как этот, была просто ненавистна.
Ее любимым помещением была мастерская отца. Она была в сарайчике,
соединявшем дом и амбар. Туда можно было пройти через маленькую дверку,
почти спрятавшуюся за кухонной плитой. Это была дверь, похожая на те,
которые встречаются в сказках и фантастических историях. Это была дверь из
"Алисы в стране чудес", и какое-то время Фрэнни играла в игру, воображая,
что однажды, когда она откроет ее, за ней окажется совсем не мастерская
отца. Вместо мастерской там будет подземный путь из Страны Чудес в
Хоббитанию - низкий, но уютный тоннельчик с закругленными земляными
стенками и земляным потолком, оплетенным мощными корнями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220