Было бы логично, если бы решение исходило от сильного
правительства, способного к установлению власти.
<Единственно разумная вещь, - писал Флобер Жорж Санд 29 апре-
ля 1871 г., - верхушечная власть, народ - это всегда второстепенная
фигура>.
Каково! А Парижская коммуна с ее дерзкой претензией изме-
нить мир, с провозглашением будущего, которое воспевается в
тот момент, когда Франция на коленях, территория отрезана, ар-
мия потерпела поражение. Коммуна наглядно воплощает связь,
существующую между поражением и народным возмущением, па-
дением государственной власти и бунтом граждан. Интеллиген-
ция вибрировала в унисон с буржуазией - разве это не ее сыны?
- перед фактом национального унижения. В то же время она
подняла голос против опасности, исходящей извне - от постоянно
враждебной Германии - и изнутри - от вечного врага, Французс-
кой революции, не завершенной даже почти век спустя, но все же
побежденной.
<Так, французская история XIX века в целом, - пишет Франсуа
Фюре, - была историей борьбы между Революцией и Реставрацией, вехи
которой 1815. 1830, 1848, 1851, 1870гг.. Коммуна, 16мая 1977 г.>.
Достаточно почитать Тэна и Ренана, чтобы уловить всю сте-
пень тревоги, пробужденной этими двумя последними эпизодами,
и тот отклик, который она получила в общественной мысли свое-
го времени.
С этой тревогой соизмеряют общественный резонанс, видя в
ней новый смысл, придаваемый общественным движениям и про-
стонародным классам. Романы Золя свидетельствуют об этом,
как и исторические исследования. Эти классы каждый увидел в
действии. Каждый почувствовал их значимость или исходящую
от них угрозу соответственно своим политическим убеждениям.
Тревога? Лучше было бы сказать страх, внушенный <подозри-
. тельной и колеблющейся популяцией>, <антисоциальным сбро-
дом>, согласно употреблявшимся тогда выражениям.
Чтобы преодолеть эту тревогу, нужно было найти объяснение
событиям и еще, быть может, отыскать ключ к современной эпо-
чл
и
-,^i
1
JM
хе. Все во Франции вглядывались в социальную ситуацию и
видели нестабильность власти. Попытки реставрации, возвраще-
ния старого режима с его монархией, его церковью не давали
желаемых результатов. Имели успех теории, которые осуждали
современные убеждения - стандарты научного знания, всеобщее
избирательное право, высший принцип равенства и т.п. - и клей-
мили позором тех, кто их распространял. Это не мешало партиям
быстро множиться, буржуазии - цепляться за командные посты, а
революционным идеям - прокладывать себе путь. Требовалось
какое-то драконовское средство, доводящее все до крайнего вы-
ражения дерзкая идея для прочистки мозгов. Идея простая и
ясная, мобилизующая дух. Нужно было дать отпор социализму,
показать, что революция не неизбежна и что Франция могла
собраться с силами и сама определить собственную судьбу. Та-
кая программа могла бы показаться слишком честолюбивой, но ее
смысл был понятен каждому и каждый сознавал необходимость
нового решения.
Ill
Итак, Ле Бон появился. Этот неудачник от науки, этот трибун
без трибуны понимал, что происходит. Он был одержим идеей
лечить болезни общества, она его просто преследовала. Отойдя
от своих медицинских исследований, он сошелся со многими пи-
шущими учеными, государственными деятелями и философами,
которых занимали те же вопросы. Жаждая сделать карьеру -
быть принятым в Академию или получить место в университете, -
он берется за совершенно разноплановые исследования: от фи-
зики до антропологии, от биологии до психологии - науки, едва
зародившейся, и оказывается среди первых, кто предчувствовал
ее значение. Но, несмотря на широкий круг знакомств и на то
упорство, с которым он преследовал свою цель, его большие ам-
биции не были удовлетворены. Двери университета, как и Акаде-
мии наук, оставались для него напрочь закрытыми.
И он неутомимо работает вне сферы официальной науки, по
сути дела как аутсайдер. Он ворочает знаниями, как другие день-
гами. Сооружает один научный проект за другим, хотя никакой
заметный результат не увенчивает этих усилий. Но этот исследо-
ватель-дилетант, этот популяризатор науки совершенствует свои
способности синтезировать. Он обучается искусству кратких
формулировок, обретает шестое чувство журналиста на факты и
идеи, которые в данный момент возбуждают читающую публику.
Сопротивление, с которым он сталкивается со стороны универси-
тетских кругов, все сильнее подталкивает его к поискам успеха
на политическом и общественном поприщах. В течение этих лет,
написав десятки трудов, он варит в одной и той же посудине
биологические, антропологические и психологические теории. Он
делает набросок психологии народов и рас, вдохновленный одно-
временно Тэном и Гобино. По мнению историков, вклад Ле Бона
в эту отрасль психологии достаточно значителен для того, чтобы
его имя фигурировало в почетных списках - не слишком слав-
ных, по правде говоря, - предтечей расизма в Европе.
Изучая эти психологические проблемы, Гюстав Ле Бон был
прямо-таки поражен феноменом толп - особенно народных дви-
жений и терроризма, - беспокоившим его современников. На са-
мом деле несколько книг по этой теме уже появилось, в частно-
сти, в Италии. В них акцент делался на страхе, вызванном повсю-
ду возвратом к варварству или к тому, что некоторые считали
таковым. Ле Бон искусно подхватил тему, которая обсуждалась,
впрочем, преимущественно в общих и чисто юридических терми-
нах. А он воздвиг на ее основе вполне правдоподобную, если не
сказать, внутренне связную теорию.
Он начинает с диагностики парламентской демократии: ее бо-
лезнью является нерешительность. Сила в управлении ведет к
общественному порядку, ее несостоятельность влечет за собой
общественные беспорядки. Воля в управлении ведет к полити-
ческой безопасности, отсутствие такой воли имеет следствием об-
щественную опасность и побуждает к революционным действи-
ям. Однако же классы, стоящие во главе этой демократии, сохра-
нили свою способность рассуждать - причину нерешительности,
но утратили волю - источник всякой силы. Они не верили боль-
ше в свою миссию, а без этой веры политическая деятельность
тонет в нерешительности и безответственности. Они также не
проявляют достаточной откровенности: при демократии, даже если
голосует большое количество людей, правит всегда меньшинство.
Вдумаемся как следует. Ле Бон упрекает господствующие
классы не в фальсификации, не в забвении принципов. Он их
обвиняет в неумении отринуть прошлое и в недооценке действи-
тельности. Именно в их руках было решение в период смуты и
деморализации. Выбирая демократию, где якобинские идеи пе-
ремешиваются с практикой олигархии, где все прикрыто общими
и туманными дискуссиями, они обрекают себя на нерешитель-
ность. Они рискуют стать жертвой манипуляций, быть выбитыми
из колеи, раздавленными умными честолюбивыми людьми без
совести, поддерживаемыми народными силами, во главе которых
они стоят. Чтобы не впадать в ошибку относительно своей куль-
турной и прогрессивной миссии, они должны признаться себе в
реальности сложившейся ситуации, в существе конфликта, терза-
ющего общество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188