<Добрый европеец> должен
делать то, что причинило много забот Австралии, - остановить
наступление дикого кактуса, который грозил вытеснить людей в
морс. В сороковых годах прошлого столетия один переселенец с
берегов Средиземноморья привез в Австралию крохотный отса-
док казуса. Теперь бюджет Австралии обременен расходами на
борьбу с кактусами, которые распространились по всему конти-
ненту и ежегодно захватывают по километру с лишним.
Человек массы считает, что та цивилизация, которую он видит
и использует со дня рождения, так же первозданна и самородна,
как Природа, и тем самым становится в положение дикаря. Циви-
лизация для него - вроде первобытного леса, как я уже говорил.
Теперь уточним некоторые детали.
Принципы, на которых покоится наша цивилизация, просто не
существуют для современного человека массы. Основные куль-
турные ценности его не интересуют, он с ними не соглашается, он
не намерен их защищать. Почему это произошло? По многим
причинам; сейчас я отмечу одну из них.
Цивилизация по мере своего развития становится все слож-
нее и напряженнее. Проблемы, которые она ставит перед нами,
невероятно запутаны. Людей, способных разрешать эти пробле-
мы, становится все меньше. Послевоенный период -разительный
тому пример. Восстановить Европу нелегко, и рядовой европеец,
по-видимому, не может с этим справиться. Дело не в недостатке
средств, дело в недостатке голов. Вернее, головы есть, хотя и
немного, но европейский <человек массы> не хочет посадить их
на свои плечи.
Несоответствие между сложностью проблемы и наличными
средствами будет все обостряться до тех пор, пока не найдут
выхода; вот основная трагедия нашей эпохи. Благодаря здоро-
вым и плодотворным принципам, на которых построена наша
цивилизация, она все время повышает свою производительность
и количественно, и качественно, так что уже превосходит потре-
бительную способность нормального человека - вероятно, впер-
вые за всю историю цивилизации. Все прежние цивилизации поги-
бали от несовершенства начал, на которых они были построены.
Теперь европейская цивилизация шатается по обратной причине.
В Греции и Риме не выдержали принципы организации, но не сам
человек; Римская Империя погибла из-за недостатка техники.
Когда государство разрослось, возник целый ряд материальных
проблем, которых неразвитая техника разрешить не могла. Ан-
тичный мир начал приходить в упадок и разлагаться.
Но в наши дни сам человек не выдерживает. Он не в состоя-
нии идти в ногу со своей собственной цивилизацией. Жутко ста-
новится, когда слышишь, как сравнительно образованные люди
рассуждают на повседневные темы. Словно крестьяне, которые
заскорузлыми пальцами пытаются взять со стола иголку, они
подходят к политическим и социальным вопросам сегодняшнего
дня с тем самым запасом идей и методов, какие применялись 200
лет назад для решения вопросов, в 200 раз более простых.
Развитая цивилизация всегда полна тяжелых проблем. Чем
выше ступень прогресса, тем больше опасность крушения. Жизнь
все улучшается, но и усложняется. Конечно, по мере усложнения
проблем средства к разрешению их совершенствуются. Но каж-
дое новое поколение должно научиться владеть этими средства-
ми. Среди них - чтобы быть конкретным -есть одно, особенно
полезное именно для сложившейся, зрелой цивилизации: хорошее
знание прошлого, накопление опыта, одним словом - история. Ис-
торическая наука совершенно необходима для сохранения и про-
дления зрелой цивилизации не потому, чтобы она давала готовые
решения для новых конфликтов, - жизнь никогда не повторяется
и требует всегда новых решений, - но потому, что она предо-
храняет нас от повторения ошибок прошлого. Если же человек
или страна, проделав долгий путь и очутившись в трудном поло-
жении, вдобавок теряет память и не может использовать опыта
прошлого, тогда дело плохо. Мне кажется, Европа находится сей-
час именно в таком положении. Самые культурные люди Европы
в наши дни невероятно невежественны в истории. Я утверждаю,
что современные руководители европейской политики знают ис-
торию гораздо хуже, чем их предшественники в XVIII и даже
XVII столетиях. Исторические познания правящей элиты тех ве-
ков сделали возможным изумительный прогресс XIX века. По-
литика XVIII века вся была продиктована стремлением избежать
ошибок прошлого и располагала огромным запасом опытных дан-
ных. Но уже в XIX веке <историческая культура> начала убы-
вать, хотя отдельные специалисты значительно продвинули исто-
рию, как науку*. Этот упадок исторической культуры повлек за
собой ряд специфических ошибок, последствия которых мы сей-
час испытываем. В последней трети XIX века начался - сперва
невидимый, подземный - поворот вспять, возврат к варварству,
т.е. к простоте человека, у которого прошлого нет или он свое
прошлое забыл.
Поэтому большевизм и фашизм - две новые политические
попытки, возникшие в Европе и на ее окраинах, представляют
собою два ярких примера существенного регресса - не столько
по содержанию их теорий, которые сами по себе, конечно, содер-
жат часть истины (где на свете нет крупицы истины), сколько по
антиисторизму, анахронизму, с которыми они к этой истине отно-
сятся. Эти движения, типичные для человека массы, управляются,
как всегда, людьми посредственными, несовременными, с корот-
кой памятью, без исторического чутья, которые с самого начала
* Здесь мы имеем пример разницы между состоянием наук в изве-
стную эпоху и общим состоянием культуры в то же время.
ведут себя так, словно уже стали прошлым, влились в первоб1
ную фауну. Вопрос не в том, быть или не быть коммунистом
большевиком. Я не обсуждаю веры, я просто не понимаю, счита1
анахронизмом, что коммунист 1917 года производит революцию,!
тождественную тем, какие уже бывали, ни в малой мере не улуч-
шая их, не исправляя ошибок. Поэтому все происходящее в Рос-!
сии не представляет исторического интереса: что-что, но это не
переход к новой жизни. Наоборот, это монотонное повторение^
прошлого, трафарег, революционный шаблон, и до такой степени,^
что нет ни одного шаблонного изречения о революциях, которое^
не нашло бы печального подтверждения: <Революция пожирает j
собственных детей>, <Революцию начинают умеренные, продолжают 1
крайние, завершает реставрация> и т.д. К этим почтенным из-1
речениям можно было бы присоединить еще несколько менее)
популярных, хотя и столь же вероятных, например: революция ",
длится не более 5 лег - творческого периода одного поколения*.
Кто стремится к подлинному творчеству, к созданию новых
форм социальной и политической жизни, тот должен прежде все-
го покончить с убогими трафаретами исторической мудрости. Я:
назвал бы гениальным того политического деятеля, который пер-
выми же своими реформами свел бы с ума профессоров истории,
показав им на деле, как все <законы> их науки теряют силу,
рассыпаются вдребезги и обращаются в прах.
Почти то же самое, только с обратным знаком, можно сказать
о фашизме. Ни большевизм, ни фашизм не стоят <на высоте
эпохи>, не несут в себе прошлого в сжатой форме, а это необхо-
димо, чтобы его улучшить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
делать то, что причинило много забот Австралии, - остановить
наступление дикого кактуса, который грозил вытеснить людей в
морс. В сороковых годах прошлого столетия один переселенец с
берегов Средиземноморья привез в Австралию крохотный отса-
док казуса. Теперь бюджет Австралии обременен расходами на
борьбу с кактусами, которые распространились по всему конти-
ненту и ежегодно захватывают по километру с лишним.
Человек массы считает, что та цивилизация, которую он видит
и использует со дня рождения, так же первозданна и самородна,
как Природа, и тем самым становится в положение дикаря. Циви-
лизация для него - вроде первобытного леса, как я уже говорил.
Теперь уточним некоторые детали.
Принципы, на которых покоится наша цивилизация, просто не
существуют для современного человека массы. Основные куль-
турные ценности его не интересуют, он с ними не соглашается, он
не намерен их защищать. Почему это произошло? По многим
причинам; сейчас я отмечу одну из них.
Цивилизация по мере своего развития становится все слож-
нее и напряженнее. Проблемы, которые она ставит перед нами,
невероятно запутаны. Людей, способных разрешать эти пробле-
мы, становится все меньше. Послевоенный период -разительный
тому пример. Восстановить Европу нелегко, и рядовой европеец,
по-видимому, не может с этим справиться. Дело не в недостатке
средств, дело в недостатке голов. Вернее, головы есть, хотя и
немного, но европейский <человек массы> не хочет посадить их
на свои плечи.
Несоответствие между сложностью проблемы и наличными
средствами будет все обостряться до тех пор, пока не найдут
выхода; вот основная трагедия нашей эпохи. Благодаря здоро-
вым и плодотворным принципам, на которых построена наша
цивилизация, она все время повышает свою производительность
и количественно, и качественно, так что уже превосходит потре-
бительную способность нормального человека - вероятно, впер-
вые за всю историю цивилизации. Все прежние цивилизации поги-
бали от несовершенства начал, на которых они были построены.
Теперь европейская цивилизация шатается по обратной причине.
В Греции и Риме не выдержали принципы организации, но не сам
человек; Римская Империя погибла из-за недостатка техники.
Когда государство разрослось, возник целый ряд материальных
проблем, которых неразвитая техника разрешить не могла. Ан-
тичный мир начал приходить в упадок и разлагаться.
Но в наши дни сам человек не выдерживает. Он не в состоя-
нии идти в ногу со своей собственной цивилизацией. Жутко ста-
новится, когда слышишь, как сравнительно образованные люди
рассуждают на повседневные темы. Словно крестьяне, которые
заскорузлыми пальцами пытаются взять со стола иголку, они
подходят к политическим и социальным вопросам сегодняшнего
дня с тем самым запасом идей и методов, какие применялись 200
лет назад для решения вопросов, в 200 раз более простых.
Развитая цивилизация всегда полна тяжелых проблем. Чем
выше ступень прогресса, тем больше опасность крушения. Жизнь
все улучшается, но и усложняется. Конечно, по мере усложнения
проблем средства к разрешению их совершенствуются. Но каж-
дое новое поколение должно научиться владеть этими средства-
ми. Среди них - чтобы быть конкретным -есть одно, особенно
полезное именно для сложившейся, зрелой цивилизации: хорошее
знание прошлого, накопление опыта, одним словом - история. Ис-
торическая наука совершенно необходима для сохранения и про-
дления зрелой цивилизации не потому, чтобы она давала готовые
решения для новых конфликтов, - жизнь никогда не повторяется
и требует всегда новых решений, - но потому, что она предо-
храняет нас от повторения ошибок прошлого. Если же человек
или страна, проделав долгий путь и очутившись в трудном поло-
жении, вдобавок теряет память и не может использовать опыта
прошлого, тогда дело плохо. Мне кажется, Европа находится сей-
час именно в таком положении. Самые культурные люди Европы
в наши дни невероятно невежественны в истории. Я утверждаю,
что современные руководители европейской политики знают ис-
торию гораздо хуже, чем их предшественники в XVIII и даже
XVII столетиях. Исторические познания правящей элиты тех ве-
ков сделали возможным изумительный прогресс XIX века. По-
литика XVIII века вся была продиктована стремлением избежать
ошибок прошлого и располагала огромным запасом опытных дан-
ных. Но уже в XIX веке <историческая культура> начала убы-
вать, хотя отдельные специалисты значительно продвинули исто-
рию, как науку*. Этот упадок исторической культуры повлек за
собой ряд специфических ошибок, последствия которых мы сей-
час испытываем. В последней трети XIX века начался - сперва
невидимый, подземный - поворот вспять, возврат к варварству,
т.е. к простоте человека, у которого прошлого нет или он свое
прошлое забыл.
Поэтому большевизм и фашизм - две новые политические
попытки, возникшие в Европе и на ее окраинах, представляют
собою два ярких примера существенного регресса - не столько
по содержанию их теорий, которые сами по себе, конечно, содер-
жат часть истины (где на свете нет крупицы истины), сколько по
антиисторизму, анахронизму, с которыми они к этой истине отно-
сятся. Эти движения, типичные для человека массы, управляются,
как всегда, людьми посредственными, несовременными, с корот-
кой памятью, без исторического чутья, которые с самого начала
* Здесь мы имеем пример разницы между состоянием наук в изве-
стную эпоху и общим состоянием культуры в то же время.
ведут себя так, словно уже стали прошлым, влились в первоб1
ную фауну. Вопрос не в том, быть или не быть коммунистом
большевиком. Я не обсуждаю веры, я просто не понимаю, счита1
анахронизмом, что коммунист 1917 года производит революцию,!
тождественную тем, какие уже бывали, ни в малой мере не улуч-
шая их, не исправляя ошибок. Поэтому все происходящее в Рос-!
сии не представляет исторического интереса: что-что, но это не
переход к новой жизни. Наоборот, это монотонное повторение^
прошлого, трафарег, революционный шаблон, и до такой степени,^
что нет ни одного шаблонного изречения о революциях, которое^
не нашло бы печального подтверждения: <Революция пожирает j
собственных детей>, <Революцию начинают умеренные, продолжают 1
крайние, завершает реставрация> и т.д. К этим почтенным из-1
речениям можно было бы присоединить еще несколько менее)
популярных, хотя и столь же вероятных, например: революция ",
длится не более 5 лег - творческого периода одного поколения*.
Кто стремится к подлинному творчеству, к созданию новых
форм социальной и политической жизни, тот должен прежде все-
го покончить с убогими трафаретами исторической мудрости. Я:
назвал бы гениальным того политического деятеля, который пер-
выми же своими реформами свел бы с ума профессоров истории,
показав им на деле, как все <законы> их науки теряют силу,
рассыпаются вдребезги и обращаются в прах.
Почти то же самое, только с обратным знаком, можно сказать
о фашизме. Ни большевизм, ни фашизм не стоят <на высоте
эпохи>, не несут в себе прошлого в сжатой форме, а это необхо-
димо, чтобы его улучшить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188