XIX век смотрел так на средневековье. Нако-
нец наступает день, когда давнишняя, многовековая мечта, по-види-
мому, осуществляется; действительность принимает ее и подчиня-
ется ей. Мы достигли высот, маячивших перед нами, цели, к кото-
рой мы стремились, исполнения времен! Горестное <еще нет> сме-
няется торжествующим <наконец-то!>.
Так воспринимали свою эпоху поколение наших отцов и весь
XIX век. Не забывайте, нашему времени предшествовала эпоха
<исполнения времен> Отсюда неизбежно следует, что человек,
принадлежащий к этому старому миру, глядящий на все глазами
прошлого века, будет страдать оптической иллюзией: наш век
будет казаться ему упадком, декадансом. Но тот, кто издавна
любит историю, кто научился различать пульс эпохи, не поддаст-
ся иллюзии и не поверит в мнимую <полноту времен>.
Как я уже сказал, для наступления <полноты времен> необхо-
димо, чтобы заветная мечта, пронесенная через столетия, напол-
ненные жадными, мучительными, страстными исканиями, в один
прекрасный день была достигнута. Тогда настает удовлетворение,
эпоха <исполнения времен>. И впрямь, такая эпоха очень доволь-
на собой; иногда, как в XIX веке, слишком самодовольна*. Но
сейчас мы начинаем понимать, что эти эпохи самоудовлетворения
- снаружи такие гладкие и блестящие - внутренне мертвы. Под-
линная полнота жизни - не в покое удовлетворенности, а в про-
цессе достижения, в моменте прибытия. Как сказал Сервантес,
<путь всегда лучше, чем отдых>. Когда эпоха удовлетворяет все
свои желания, свои идеалы, это значит, что желаний больше нет,
источник желаний иссяк. Значит, эпоха пресловутой удовлетворен-
ности - это начало конца. Есть эпохи, которые не умеют обновить
свои желания; они умирают, как счастливые трутни после брач-
ного полета **.
* Характерны надписи на монетах императора Адриана: Счастли-
вая Италия, Золотой век, Счастливая эра. Tellus stabilita.
** См. изумительные страницы Гегеля о периодах самоудовлетво-
ренности в его <Философии истории>.
Вот почему эпохи <исполнения чаяний> в глубине сознания
всегда ощущают странную тоску.
Цели и стремления, которые так долго вызревали и, наконец, в
XIX веке, казалось бы, осуществились, получили название <новей-
шей культуры>. Самое имя вызывает сомнения: эпоха называет
себя новейшей, т.е. окончательной, заключительной, перед кото-
рой все остальное - лишь скромная подготовка, как бы стрелы, не
попавшие в цель.
Не подходим ли мы к самой сущности различия между нашей
эпохой и предшествующей, только что отошедшей в прошлое?
Ведь наше время действительно не считает себя окончательным;
в глубине нашего сознания мы находим, хотя и смутно, интуитив-
ное подозрение, что таких совершенных, закопченных, на веки
кристаллизованных эпох вообще не бывает, наоборот: претензия
какой-то <новейшей культуры> на законченность и совершенство
- заблуждение, навязчивая идея, которая свидетельствует о том,
что сильно сузилось поле зрения. Почувствовав так, мы испыты-
ваем огромное облегчение, словно из замурованного склепа мы
выбрались снова на свободу, под звездное небо, в живой мир,
неизмеримый, страшный, непредвидимый и неисчерпаемый, где
возможно все, и хорошее, и плохое.
Вера в <новейшую культуру> была унылой. Люди верили, что
завтра будет то же, что и сегодня, что прогресс состоит только в
движении вперед, по одной и той же дороге, такой же, как прой-
денная нами. Это уже и не дорога, а растяжимая тюрьма, из
которой не выйти.
Когда в начале Империи какой-нибудь образованный провин-
циал, например, Лукиан или Сенека, прибывал в Рим и видел
величественные здания, символ совершенного могущества, у него
сжималось сердце: ничего нового быть не может. Рим вечен.
Если меланхолия исходит от руин, как запах тления от стоячих
вод, то и в Риме чуткий провинциал ощущал меланхолию не
менее острую, но обратного смысла - меланхолию вечности.
По сравнению с этим не напоминает ли наша эпоха шаловли-
вую резвость детей, вырвавшихся из школы? Сегодня мы ничего
уже не знаем о том, что будет завтра, и это нас втайне радует, ибо
непредвидимое, таящее в себе все возможности,- вот настоящая
жизнь, вот полнота жизни!
Этот диагноз, который, конечно, имеет свою обратную сторону,
противоречит толкам об упадке, излюбленной теме многих совре-
--оп^ескомоб^е ^
Се^ас я хочу ^ов^^^^ "^Рые из ни,.
в том, что, следуя определи' "^ ^видной, 0ши6ка1
ной,-из^ейи^ор^^^^^-намойвзгляд, невер.
<У^РУ,упуск^изв^ТоТо^Г^""Ї^"^^1
кая реальность корени^в^ ^^ ^^ность. Историчес. 1
биолоп^^ой BHT'J^ ^^^ " ^^"м пла^е - в 1
космическим; это не сама^^"Ї" ^- "Ї^"ой силам .1
Родсш.ннаятой,чтокол^^^ ^- не природная, н^
вает дерево цветами зажи^^' ^"^<оряет зверя, покры-1
^кеяп^длагаю^^^^-- Взаментолков^ 1
вано, конечно, на сравненТ^^^ "^ ^^^^ ^о- 1
сравнение это мо^о вестТс^ ^^ ^ ^Ї^о; по 1
Дляфабрикантамундштук^жТ ^^^ "о^ зрения. 1
^мупжпука.Д^е^^^"^когдалюдикурят 1
так же односторонни произвоТ^''^^^ЇоРЯ.они 1
шении к самой жизни^н^""^"^^воемотно- 1
опр^елить. Естьтолько^^^ ^^ мы хотим f
^^Увнутрожиз^ S^^'^^^> ПОДХОД: 1
1
с^дТм^Г^-^-узнать,чтооначув.
Щее предпочитает ^рош^^^^ ^^ ^орая нас^я-
"ой. К этому и шелвес^ой^ску^^^"^-
^воритнам.чтонашевремя^^ ^ '^^ ^^ Он
бывалую позицию, занимает весьма странную, еще не-
^^^^^"в^""^-^неизменно
Каждыйна^^^^^Увыхогелибыжи^
^орая подходит к^л^^^" < "--х эпохи,
^^ ^ой совершенной эпохой бь ^ ^^ ^^ " ^ал
стоял у него на плечах- он ^ов^ ^"Ї ^^ " ^^
шением всего прошлого
периоды - век Перикла Рене^^ ^ ^^ Ї ^ссические
^ими он сам те'перь пол^^я ^ ^ "^ ^ости,
^но, чтобывнушитьнамне^ри^Г^^^^^^-
обращены лицом назад в прош^ ^ "^ноты^: они
^^ "^^-в прошлое, которое, по их мнению, завер-
Ну, хорошо. А каков был бы откровенный ответ представите-
ля нашего века? Я думаю, что тут не может быть никакого со-
мнения: всякая прошлая эпоха, без исключения, показалась бы
ему тесной камерой, в которой он не мог бы дышать. Значит,
современное человечество чувствует, что его жизнь - в большей
степени жизнь, чем любая прошлая; или наоборот: для современ-
ного человечества все прошлое сделалось слишком малым. Это
жизнеощущение современных людей своей категорической ясно-
стью опрокидывает все измышления об упадке, как непродуман-
ные и поверхностные.
В наше время жизнь имеет - и ощущает в себе - больший
размах, чем когда бы то ни было. Как же она могла бы чувство-
вать себя на ущербе? Наоборот, именно потому, что она чувству-
ет себя сильнее, <живее> всех предыдущих эпох, она потеряла
всякое уважение, всякое внимание к прошлому. Таким образом,
мы впервые встречаем в истории эпоху, которая начисто отказы-
вается от всякого наследства, не признает никаких образцов и
норм, оставленных нам прошлым, и, являясь преемницей многове-
ковой непрерывной эволюции, представляется нам увертюрой. ут-
ренней зарей, детством. Мы оглядываемся назад, и прославлен-
ный Ренессанс начинает казаться нам узким, провинциальным,
напыщенным и - будем откровенны - банальным.
Не так давно я обобщил все это в следующих словах: <Реши-
тельный разрыв настоящего с прошлым - характеристика нашей
эпохи. Он таит в себе подозрение, более или менее смутное, кото-
рое и вызывает смуту, столь характерную для сегодняшней жиз-
ни. Мы чувствуем, что мы как-то внезапно остались одни на
земле;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
нец наступает день, когда давнишняя, многовековая мечта, по-види-
мому, осуществляется; действительность принимает ее и подчиня-
ется ей. Мы достигли высот, маячивших перед нами, цели, к кото-
рой мы стремились, исполнения времен! Горестное <еще нет> сме-
няется торжествующим <наконец-то!>.
Так воспринимали свою эпоху поколение наших отцов и весь
XIX век. Не забывайте, нашему времени предшествовала эпоха
<исполнения времен> Отсюда неизбежно следует, что человек,
принадлежащий к этому старому миру, глядящий на все глазами
прошлого века, будет страдать оптической иллюзией: наш век
будет казаться ему упадком, декадансом. Но тот, кто издавна
любит историю, кто научился различать пульс эпохи, не поддаст-
ся иллюзии и не поверит в мнимую <полноту времен>.
Как я уже сказал, для наступления <полноты времен> необхо-
димо, чтобы заветная мечта, пронесенная через столетия, напол-
ненные жадными, мучительными, страстными исканиями, в один
прекрасный день была достигнута. Тогда настает удовлетворение,
эпоха <исполнения времен>. И впрямь, такая эпоха очень доволь-
на собой; иногда, как в XIX веке, слишком самодовольна*. Но
сейчас мы начинаем понимать, что эти эпохи самоудовлетворения
- снаружи такие гладкие и блестящие - внутренне мертвы. Под-
линная полнота жизни - не в покое удовлетворенности, а в про-
цессе достижения, в моменте прибытия. Как сказал Сервантес,
<путь всегда лучше, чем отдых>. Когда эпоха удовлетворяет все
свои желания, свои идеалы, это значит, что желаний больше нет,
источник желаний иссяк. Значит, эпоха пресловутой удовлетворен-
ности - это начало конца. Есть эпохи, которые не умеют обновить
свои желания; они умирают, как счастливые трутни после брач-
ного полета **.
* Характерны надписи на монетах императора Адриана: Счастли-
вая Италия, Золотой век, Счастливая эра. Tellus stabilita.
** См. изумительные страницы Гегеля о периодах самоудовлетво-
ренности в его <Философии истории>.
Вот почему эпохи <исполнения чаяний> в глубине сознания
всегда ощущают странную тоску.
Цели и стремления, которые так долго вызревали и, наконец, в
XIX веке, казалось бы, осуществились, получили название <новей-
шей культуры>. Самое имя вызывает сомнения: эпоха называет
себя новейшей, т.е. окончательной, заключительной, перед кото-
рой все остальное - лишь скромная подготовка, как бы стрелы, не
попавшие в цель.
Не подходим ли мы к самой сущности различия между нашей
эпохой и предшествующей, только что отошедшей в прошлое?
Ведь наше время действительно не считает себя окончательным;
в глубине нашего сознания мы находим, хотя и смутно, интуитив-
ное подозрение, что таких совершенных, закопченных, на веки
кристаллизованных эпох вообще не бывает, наоборот: претензия
какой-то <новейшей культуры> на законченность и совершенство
- заблуждение, навязчивая идея, которая свидетельствует о том,
что сильно сузилось поле зрения. Почувствовав так, мы испыты-
ваем огромное облегчение, словно из замурованного склепа мы
выбрались снова на свободу, под звездное небо, в живой мир,
неизмеримый, страшный, непредвидимый и неисчерпаемый, где
возможно все, и хорошее, и плохое.
Вера в <новейшую культуру> была унылой. Люди верили, что
завтра будет то же, что и сегодня, что прогресс состоит только в
движении вперед, по одной и той же дороге, такой же, как прой-
денная нами. Это уже и не дорога, а растяжимая тюрьма, из
которой не выйти.
Когда в начале Империи какой-нибудь образованный провин-
циал, например, Лукиан или Сенека, прибывал в Рим и видел
величественные здания, символ совершенного могущества, у него
сжималось сердце: ничего нового быть не может. Рим вечен.
Если меланхолия исходит от руин, как запах тления от стоячих
вод, то и в Риме чуткий провинциал ощущал меланхолию не
менее острую, но обратного смысла - меланхолию вечности.
По сравнению с этим не напоминает ли наша эпоха шаловли-
вую резвость детей, вырвавшихся из школы? Сегодня мы ничего
уже не знаем о том, что будет завтра, и это нас втайне радует, ибо
непредвидимое, таящее в себе все возможности,- вот настоящая
жизнь, вот полнота жизни!
Этот диагноз, который, конечно, имеет свою обратную сторону,
противоречит толкам об упадке, излюбленной теме многих совре-
--оп^ескомоб^е ^
Се^ас я хочу ^ов^^^^ "^Рые из ни,.
в том, что, следуя определи' "^ ^видной, 0ши6ка1
ной,-из^ейи^ор^^^^^-намойвзгляд, невер.
<У^РУ,упуск^изв^ТоТо^Г^""Ї^"^^1
кая реальность корени^в^ ^^ ^^ность. Историчес. 1
биолоп^^ой BHT'J^ ^^^ " ^^"м пла^е - в 1
космическим; это не сама^^"Ї" ^- "Ї^"ой силам .1
Родсш.ннаятой,чтокол^^^ ^- не природная, н^
вает дерево цветами зажи^^' ^"^<оряет зверя, покры-1
^кеяп^длагаю^^^^-- Взаментолков^ 1
вано, конечно, на сравненТ^^^ "^ ^^^^ ^о- 1
сравнение это мо^о вестТс^ ^^ ^ ^Ї^о; по 1
Дляфабрикантамундштук^жТ ^^^ "о^ зрения. 1
^мупжпука.Д^е^^^"^когдалюдикурят 1
так же односторонни произвоТ^''^^^ЇоРЯ.они 1
шении к самой жизни^н^""^"^^воемотно- 1
опр^елить. Естьтолько^^^ ^^ мы хотим f
^^Увнутрожиз^ S^^'^^^> ПОДХОД: 1
1
с^дТм^Г^-^-узнать,чтооначув.
Щее предпочитает ^рош^^^^ ^^ ^орая нас^я-
"ой. К этому и шелвес^ой^ску^^^"^-
^воритнам.чтонашевремя^^ ^ '^^ ^^ Он
бывалую позицию, занимает весьма странную, еще не-
^^^^^"в^""^-^неизменно
Каждыйна^^^^^Увыхогелибыжи^
^орая подходит к^л^^^" < "--х эпохи,
^^ ^ой совершенной эпохой бь ^ ^^ ^^ " ^ал
стоял у него на плечах- он ^ов^ ^"Ї ^^ " ^^
шением всего прошлого
периоды - век Перикла Рене^^ ^ ^^ Ї ^ссические
^ими он сам те'перь пол^^я ^ ^ "^ ^ости,
^но, чтобывнушитьнамне^ри^Г^^^^^^-
обращены лицом назад в прош^ ^ "^ноты^: они
^^ "^^-в прошлое, которое, по их мнению, завер-
Ну, хорошо. А каков был бы откровенный ответ представите-
ля нашего века? Я думаю, что тут не может быть никакого со-
мнения: всякая прошлая эпоха, без исключения, показалась бы
ему тесной камерой, в которой он не мог бы дышать. Значит,
современное человечество чувствует, что его жизнь - в большей
степени жизнь, чем любая прошлая; или наоборот: для современ-
ного человечества все прошлое сделалось слишком малым. Это
жизнеощущение современных людей своей категорической ясно-
стью опрокидывает все измышления об упадке, как непродуман-
ные и поверхностные.
В наше время жизнь имеет - и ощущает в себе - больший
размах, чем когда бы то ни было. Как же она могла бы чувство-
вать себя на ущербе? Наоборот, именно потому, что она чувству-
ет себя сильнее, <живее> всех предыдущих эпох, она потеряла
всякое уважение, всякое внимание к прошлому. Таким образом,
мы впервые встречаем в истории эпоху, которая начисто отказы-
вается от всякого наследства, не признает никаких образцов и
норм, оставленных нам прошлым, и, являясь преемницей многове-
ковой непрерывной эволюции, представляется нам увертюрой. ут-
ренней зарей, детством. Мы оглядываемся назад, и прославлен-
ный Ренессанс начинает казаться нам узким, провинциальным,
напыщенным и - будем откровенны - банальным.
Не так давно я обобщил все это в следующих словах: <Реши-
тельный разрыв настоящего с прошлым - характеристика нашей
эпохи. Он таит в себе подозрение, более или менее смутное, кото-
рое и вызывает смуту, столь характерную для сегодняшней жиз-
ни. Мы чувствуем, что мы как-то внезапно остались одни на
земле;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188