Укрепив за
собой их содействие в один миг, он уже переходил к тем, кто
казался ему расположенным не в пользу обвиняемого, и старался
угадать, что восстанавливает их против него. Это самая трудная
часть работы, так как ведь могут существовать множество при-
чин, порождающих желание осудить человека помимо всякого
чувства справедливости>.
В этих нескольких строках резюмируется весь механизм ора-
торского искусства, и нам становится ясно, почему речи, приго-
товленные заранее, всегда так плохо действуют. Надо менять
выражения ежеминутно, постоянно обращая внимание на произ-
водимое впечатление.
Оратору нет нужды привлекать на свою сторону всех при-
сяжных - он должен привлечь только вожаков, которые дают
направление общему мнению. Как во всякой толпе, так и тут,
существует лишь небольшое число индивидов, которые ведут за
собой других. <Я убедился на опыте, - говорит адвокат, которого
я цитирую, - что в момент произнесения приговора достаточно
бывает одного или двух энергичных людей, чтобы увлечь за
собой остальных присяжных>. Этих^го двух-трех вожаков и надо.
постараться убедить адвокату при помощи искусных внушений.
Прежде всего надо постараться им понравиться. Если вы сумели
понравиться индивиду в толпе, то он уже готов проникнуться
всяким вашим убеждением и находит превосходными все ваши
доводы, каковы бы они ни были. Привожу следующий анекдот,
заимствованный мной из одной интересной книги о Лашо:
<Известно, что во время своих защитительных речей, произно-
симых в суде, Лашо постоянно не теряет из виду двух или трех
лиц из присяжных, казавшихся ему влиятельными, но несговорчи-
выми. Обыкновенно ему удавалось смягчить этих упрямцев, но
однажды в провинции он наткнулся на такого, на которого не
действовала никакая аргументация, несмотря на то, что Лашо рас-
точал ее перед ним в течение целых трех четвертей часа. Это
был первый из сидевших на второй скамье, седьмой по счету
присяжный. Было отчего прийти в отчаяние! Вдруг, в самый
разгар своих страстных убеждений, Лашо останавливается и, об-
ращаясь к председателю суда, говорит: <Господин председатель,
не можете ли вы приказать спустить занавес там, напротив: госпо-
дин седьмой присяжный совсем ослеплен солнцем>. Седьмой при-
сяжный, покраснев, улыбнулся и поблагодарил. С этой минуты от
уже был привлечен на сторону защиты>.
Многие писатели, и даже из очень выдающихся, в последнее
время стали сильно нападать на учреждение присяжных, служа-
щее, однако, для нас единственной защитой против заблуждений и
ошибок (притом весьма частых) такой касты, которая не подле-
жит никакому контролю. Некоторые из этих писателей желали
бы, чтобы присяжные выбирались лишь из образованных клас-
сов. Но мы доказали уже, что решения присяжных и при подоб-
ных условиях останутся те же, как теперь, при нынешнем составе
присяжных. Другие же, основываясь на ошибках в приговорах
присяжных, желали бы совершенно отменить этих последних и
заменить их судьями. Однако те ошибки, в которых теперь так
обвиняют присяжных, прежде всего делаются самими же судья-
ми, так как ведь если какой-нибудь из обвиняемых предстает
перед присяжными, то это значит, что его уже раньше признали
виновным сами судьи: следственный судья, прокурор и др.
Магистратура в самом деле является единственным ведомством,
действия которого не подлежат никакому контролю. Несмотря на все
106
революции, демократическая Франция не обладает все-таки правом
*, которым так гордится Англия. Мы изгнали всех
тиранов, но в каждом городе мы посадили судью, который по своему
усмотрению распоряжается честью и свободой своих сограждан. Са-
мый ничтожный следственный судья, едва успевший соскочить со школь-
ной скамьи, получает возмутительное право отправлять по своему ус-
мотрению в тюрьму самых почетных граждан, и притом на основании
лишь простых личных подозрений, в которых он не обязан никому
отдавать отчета. Он может продержать их в тюрьме полгода, год под
предлогом следствия и затем отпустить их без всякого вознаграждения
или извинений. Приказание привести в суд совершенно равносильно
знаменитому**, с той лишь разницей, что этим после-
дним средством, которое так справедливо ставили в упрек прежней
монархии, могли пользоваться лишь очень важные лица, а теперь это
средство находится в руках целого класса граждан, которых ни в коем
случае нельзя причислить к разряду наиболее просвещенных и неза-
висимых.
Разве не следует из этого, что если бы обвиняемого судили
судьи, а не присяжные, то он лишился бы своего единственного
шанса на оправдание? Во всяком случае, ошибки присяжных яв-
ляются лишь последствием ошибок судей. Только эти последние
и бывают виновны в чудовищных судебных ошибках вроде не-
давнего случая с доктором Л., который был привлечен к ответ-
ственности одним довольно-таки ограниченным следственным
судьей на основании лишь показаний полуидиотки, обвинившей
доктора в том, что он сделал ей выкидыш за 30 фр. Доктор,
конечно, был бы отправлен на каторгу, если бы не взрыв негодо-
вания общественного мнения, вынудивший главу государства не-
медленно помиловать его. Честность подсудимого, засвидетель-
ствованная всеми его согражданами, казалось, должна была дока-
зать грубость ошибки, и сами судьи даже признавали это, но сле-
дуя духа касты, сделали все от них зависящее, чтобы помешать
помилованию. Во всех подобных делах присяжные, ничего не
понимающие в технических подробностях, естественно, прислуши-
ваюгся к тому, что говорит обвинение, и в конце концов успокаива-
ются тем, что дело было расследовано судьями, уже искушенными
* Habeas Corpus (лат.) - закон о свободе личности, принятый анг-
лийским парламентом в 1679 г.
** Lettre de cachet (фр.) - королевский указ о заключении в тюрь-
му или о ссылки какого-либо лица.
во всяких тонкостях. Кто же в таких случаях является истин-
ным виновником ошибок - судьи или присяжные? Будем же
тщательно охранять институт присяжных, так как он составляет,
наверное, единственную категорию толпы, которая не может быть
заменена никакими отдельными личностями. Только этот инсти-
тут в состоянии смягчить строгости законов, которые уже пото-
му что они одинаковы для всех, должны быть слепы в принципе и
не могут принимать во внимание частных случаев. Недоступный
состраданию и признающий только текст закона, судья со своей
профессиональной строгостью приговорит к одинаковому нака-
занию грабителя, убийцу и бедную девушку, брошенную на про-
извол судьбы своим соблазнителем, которую довела до детоубий-
ства нужда. Присяжные же инстинктивно чувствуют, что соблаз-
ненная девушка гораздо менее виновна, нежели ее соблазнитель,
не подлежащий, однако, каре законов, и поэтому оказывают ей
снисхождение.
Хорошо зная психологию каст, а также психологию других
категорий толпы, я решительно не вижу ни одного случая, когда
бы я мог не пожелать лучше иметь дело с присяжными, нежели с
судьями, если бы мне пришлось быть неправильно обвиненным в
каком-нибудь преступлении. С первыми я все-таки имел бы неко-
торые шансы на оправдание, тогда как со вторыми этого бы не
было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
собой их содействие в один миг, он уже переходил к тем, кто
казался ему расположенным не в пользу обвиняемого, и старался
угадать, что восстанавливает их против него. Это самая трудная
часть работы, так как ведь могут существовать множество при-
чин, порождающих желание осудить человека помимо всякого
чувства справедливости>.
В этих нескольких строках резюмируется весь механизм ора-
торского искусства, и нам становится ясно, почему речи, приго-
товленные заранее, всегда так плохо действуют. Надо менять
выражения ежеминутно, постоянно обращая внимание на произ-
водимое впечатление.
Оратору нет нужды привлекать на свою сторону всех при-
сяжных - он должен привлечь только вожаков, которые дают
направление общему мнению. Как во всякой толпе, так и тут,
существует лишь небольшое число индивидов, которые ведут за
собой других. <Я убедился на опыте, - говорит адвокат, которого
я цитирую, - что в момент произнесения приговора достаточно
бывает одного или двух энергичных людей, чтобы увлечь за
собой остальных присяжных>. Этих^го двух-трех вожаков и надо.
постараться убедить адвокату при помощи искусных внушений.
Прежде всего надо постараться им понравиться. Если вы сумели
понравиться индивиду в толпе, то он уже готов проникнуться
всяким вашим убеждением и находит превосходными все ваши
доводы, каковы бы они ни были. Привожу следующий анекдот,
заимствованный мной из одной интересной книги о Лашо:
<Известно, что во время своих защитительных речей, произно-
симых в суде, Лашо постоянно не теряет из виду двух или трех
лиц из присяжных, казавшихся ему влиятельными, но несговорчи-
выми. Обыкновенно ему удавалось смягчить этих упрямцев, но
однажды в провинции он наткнулся на такого, на которого не
действовала никакая аргументация, несмотря на то, что Лашо рас-
точал ее перед ним в течение целых трех четвертей часа. Это
был первый из сидевших на второй скамье, седьмой по счету
присяжный. Было отчего прийти в отчаяние! Вдруг, в самый
разгар своих страстных убеждений, Лашо останавливается и, об-
ращаясь к председателю суда, говорит: <Господин председатель,
не можете ли вы приказать спустить занавес там, напротив: госпо-
дин седьмой присяжный совсем ослеплен солнцем>. Седьмой при-
сяжный, покраснев, улыбнулся и поблагодарил. С этой минуты от
уже был привлечен на сторону защиты>.
Многие писатели, и даже из очень выдающихся, в последнее
время стали сильно нападать на учреждение присяжных, служа-
щее, однако, для нас единственной защитой против заблуждений и
ошибок (притом весьма частых) такой касты, которая не подле-
жит никакому контролю. Некоторые из этих писателей желали
бы, чтобы присяжные выбирались лишь из образованных клас-
сов. Но мы доказали уже, что решения присяжных и при подоб-
ных условиях останутся те же, как теперь, при нынешнем составе
присяжных. Другие же, основываясь на ошибках в приговорах
присяжных, желали бы совершенно отменить этих последних и
заменить их судьями. Однако те ошибки, в которых теперь так
обвиняют присяжных, прежде всего делаются самими же судья-
ми, так как ведь если какой-нибудь из обвиняемых предстает
перед присяжными, то это значит, что его уже раньше признали
виновным сами судьи: следственный судья, прокурор и др.
Магистратура в самом деле является единственным ведомством,
действия которого не подлежат никакому контролю. Несмотря на все
106
революции, демократическая Франция не обладает все-таки правом
тиранов, но в каждом городе мы посадили судью, который по своему
усмотрению распоряжается честью и свободой своих сограждан. Са-
мый ничтожный следственный судья, едва успевший соскочить со школь-
ной скамьи, получает возмутительное право отправлять по своему ус-
мотрению в тюрьму самых почетных граждан, и притом на основании
лишь простых личных подозрений, в которых он не обязан никому
отдавать отчета. Он может продержать их в тюрьме полгода, год под
предлогом следствия и затем отпустить их без всякого вознаграждения
или извинений. Приказание привести в суд совершенно равносильно
знаменитому
дним средством, которое так справедливо ставили в упрек прежней
монархии, могли пользоваться лишь очень важные лица, а теперь это
средство находится в руках целого класса граждан, которых ни в коем
случае нельзя причислить к разряду наиболее просвещенных и неза-
висимых.
Разве не следует из этого, что если бы обвиняемого судили
судьи, а не присяжные, то он лишился бы своего единственного
шанса на оправдание? Во всяком случае, ошибки присяжных яв-
ляются лишь последствием ошибок судей. Только эти последние
и бывают виновны в чудовищных судебных ошибках вроде не-
давнего случая с доктором Л., который был привлечен к ответ-
ственности одним довольно-таки ограниченным следственным
судьей на основании лишь показаний полуидиотки, обвинившей
доктора в том, что он сделал ей выкидыш за 30 фр. Доктор,
конечно, был бы отправлен на каторгу, если бы не взрыв негодо-
вания общественного мнения, вынудивший главу государства не-
медленно помиловать его. Честность подсудимого, засвидетель-
ствованная всеми его согражданами, казалось, должна была дока-
зать грубость ошибки, и сами судьи даже признавали это, но сле-
дуя духа касты, сделали все от них зависящее, чтобы помешать
помилованию. Во всех подобных делах присяжные, ничего не
понимающие в технических подробностях, естественно, прислуши-
ваюгся к тому, что говорит обвинение, и в конце концов успокаива-
ются тем, что дело было расследовано судьями, уже искушенными
* Habeas Corpus (лат.) - закон о свободе личности, принятый анг-
лийским парламентом в 1679 г.
** Lettre de cachet (фр.) - королевский указ о заключении в тюрь-
му или о ссылки какого-либо лица.
во всяких тонкостях. Кто же в таких случаях является истин-
ным виновником ошибок - судьи или присяжные? Будем же
тщательно охранять институт присяжных, так как он составляет,
наверное, единственную категорию толпы, которая не может быть
заменена никакими отдельными личностями. Только этот инсти-
тут в состоянии смягчить строгости законов, которые уже пото-
му что они одинаковы для всех, должны быть слепы в принципе и
не могут принимать во внимание частных случаев. Недоступный
состраданию и признающий только текст закона, судья со своей
профессиональной строгостью приговорит к одинаковому нака-
занию грабителя, убийцу и бедную девушку, брошенную на про-
извол судьбы своим соблазнителем, которую довела до детоубий-
ства нужда. Присяжные же инстинктивно чувствуют, что соблаз-
ненная девушка гораздо менее виновна, нежели ее соблазнитель,
не подлежащий, однако, каре законов, и поэтому оказывают ей
снисхождение.
Хорошо зная психологию каст, а также психологию других
категорий толпы, я решительно не вижу ни одного случая, когда
бы я мог не пожелать лучше иметь дело с присяжными, нежели с
судьями, если бы мне пришлось быть неправильно обвиненным в
каком-нибудь преступлении. С первыми я все-таки имел бы неко-
торые шансы на оправдание, тогда как со вторыми этого бы не
было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188