Здесь нередко продолжали жить
"трудовые" традиции Беломорканала, заложенные еще еврейскими
большевиками. Производство велось на устаревшем оборудовании, в тяжелых
условиях, безо всякой охраны труда. Причем в лагерях по-прежнему
существовала "трудовая-нетрудовая" иерархия ("блатной закон"), согласно
которой работу выполняли так называемые мужики (люди, как правило,
совершившие преступление случайно и желающие побыстрей вернуться к
привычной жизни), уголовная же верхушка из "первой пятерки" блатных чаще
всего не работала, заставляя свою норму выполнять "мужиков" (а нормы
рассчитаны на здоровых, хорошо питающихся людей).
Для выполнения этих норм принимались "социалистические обязательства". Так,
например, в одной из колоний среди прочих пунктов числился и такой:
"Развернуть трудовое соревнование среди осужденных и добиться присвоения
шести отрядам и 31-й бригаде звания "Высокопроизводительного труда и
примерного поведения"".
50% заработанного осужденными в колонии изымалось на содержание
правоохранительных органов. На продуктовый ларек разрешалось тратить 10-15
руб. в месяц. А в результате "выходит... ("мужик") через несколько лет из ворот
колонии потерявший здоровье, без денег, измученный долгой унизительной
зависимостью, профессионально ни к чему не пригодный". А таких "мужиков"
в 70-х годах в колониях было около полутора миллионов.
Наряду с принудительным трудом заключенных широко использовался
принудительный солдатский труд. Солдат, взятый на службу, чтобы защищать
Родину, становился своего рода крепостным министерств и ведомств
(Минводхоза, Минтрансстроя, Минтяжстроя и мн. др.) и выполнял самые
тяжелые и непривлекательные виды работ.
Нормировщики одного из многих военно-строительных отрядов жаловались, что
оплата труда в отряде крайне низка. Обучение солдат профессии поставлено
плохо. В основном их использовали на вспомогательных работах, где все
инструменты - лом да лопата. Всем воинам-штукатурам, кровельщикам и т.д.
присваивали самый низкий разряд. Без всяких оснований срезали расценки,
тарифные ставки.
В "военно-трудовых армиях" работало в то время не менее миллиона человек.
Своим трудом они значительно облегчали жизнь паразитирующим на солдатском
труде министерствам. Как правильно отмечалось в то время: "Привлечение
солдат к выполнению плановых заданий "развращает" многие наши ведомства,
они перестают соразмерять свои желания и возможности: рабочая сила-то
ведомству ничего не стоит. Ни соцкультбыт нормальный создавать, ни зарплату
человеческую платить солдатам, по мнению руководителей ведомств, не надо. И
эксплуатация труда здесь не в меньшей степени, чем у заключенных в
трудколониях".
Очень близка к принудительной форме труда была в 60-70-е годы работа так
называемых лимитчиков, вынужденных из-за прописки трудиться на рабочих
местах, вредных, непривлекательных, с низкой оплатой. Десятилетиями
функционировала система, когда русские люди из Тульской, Калужской,
Рязанской, Тамбовской и многих других областей приезжали в Москву,
Ленинград и другие большие города, чтобы выполнять самую непрестижную и
невыгодную работу, на которую не шли местные, жили в бараках-общежитиях,
не смея протестовать против нарушения элементарных условий труда и жизни.
Рабочая сила лимитчиков стоила для работодателей значительно дешевле, чем
рабочая сила жителей, прописанных в больших городах. Но при этом нарушались
самые элементарные принципы социальной справедливости, деформировались
основополагающие трудовые ценности, труд приобретал принудительный
характер. Общая численность лимитчиков в СССР составляла в 70-е годы многие
миллионы человек.
Общее же число людей, занятых на всех видах недобровольного
(принудительного) труда - в трудовых колониях, военно-трудовых отрядах
(стройбатах), по лимиту в больших городах, привлеченных на работы и другие
виды "шефской" помощи, - составляло в 70-е годы не менее 6 млн. человек.
В целом по стране сложилось крайне уродливое соотношение между настоящими
тружениками и людьми, работающими, чтобы только отделаться,
предпочитающими праздность труду. Специальное обследование тех лет
показало, что настоящее стремление работать как можно лучше, высокая
самодисциплина, инициативность, творческое отношение к своим обязанностям
свойственны только 25-35% занятых в нашем народном хозяйстве, причем в
основном лицам от сорока лет и старше. Примерно пятая часть работающих -
лица с низкой трудовой активностью. Они инертны, работу предпочитали
праздности, нарушали трудовую дисциплину, отличались слабой
продуктивностью и низким качеством труда. Около половины взрослого
населения страны, хотя и понимали ценность трудолюбия и добросовестного
отношения к труду, но не стремились работать как можно лучше, не обладали
высокой сознательной дисциплиной, не относились инициативно и творчески к
своему труду. Таким образом, по крайней мере две трети нашего населения
начала 80-х годов трудно было отнести к хорошим работникам.
Отчуждение труда, разрушение трудовых ценностей, неуклонно продолжавшиеся
последние десятилетия, стали важнейшей причиной серьезной деформации
многих сторон советского социально-экономического механизма,
ценообразования, планирования, управления. Отсутствие или имитация
деятельности на том месте, где требовался настоящий труд, создавало зияющие
пустоты в производстве, обслуживании, структуре цен, заставляло использовать
заведомо искаженные пропорции в отдельных народнохозяйственных категориях
- потребление, накопление, группа А, группа Б и т.п. Назначались дутые цены,
чтобы получить незаслуженную оплату за плохую работу или даже ее отсутствие,
фиктивный хозяйственный механизм создавался, чтобы имитировать полезную
деятельность, поддерживались фальшивые производственные отношения, чтобы
скрыть глубокое противоречие между тружениками и паразитическими
элементами. Создавалась парадоксальная ситуация: чем больше в стране
становилось техники, тем хуже ее использовали, фондоотдача снижалась. Если
еще в 40-е годы в стране не хватало технических средств, а трудолюбия,
старательности, добросовестности было даже в избытке, то в 70-е годы,
наоборот, главным дефицитом стала культура добросовестного,
самостоятельного, инициативного труда. Именно этот дефицит породил все
остальные виды дефицита в нашей стране. Степень отдачи трудового потенциала,
повышавшаяся во второй половине 40-х -50-х годах, в 60-70-х годах стала
снижаться.
Катастрофически увеличился разрыв в производительности труда в нашей стране
и США, и в особенности в сельском хозяйстве. Если еще при Сталине Россия
сделала стремительный рывок к сокращению этого разрыва, то в 60-70-е годы
наше экономическое отставание становилось все более и более явным.
Оторвавшись от народных корней, превратив труд в арену всевозможных
социальных экспериментов, подменив национальную модель трудовой
деятельности набором "временных инструкций" (от "съезда" к "съезду"), страна
все больше теряла способность к продуктивному творческому труду.
Глава 48
Жизнь Русской Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336
"трудовые" традиции Беломорканала, заложенные еще еврейскими
большевиками. Производство велось на устаревшем оборудовании, в тяжелых
условиях, безо всякой охраны труда. Причем в лагерях по-прежнему
существовала "трудовая-нетрудовая" иерархия ("блатной закон"), согласно
которой работу выполняли так называемые мужики (люди, как правило,
совершившие преступление случайно и желающие побыстрей вернуться к
привычной жизни), уголовная же верхушка из "первой пятерки" блатных чаще
всего не работала, заставляя свою норму выполнять "мужиков" (а нормы
рассчитаны на здоровых, хорошо питающихся людей).
Для выполнения этих норм принимались "социалистические обязательства". Так,
например, в одной из колоний среди прочих пунктов числился и такой:
"Развернуть трудовое соревнование среди осужденных и добиться присвоения
шести отрядам и 31-й бригаде звания "Высокопроизводительного труда и
примерного поведения"".
50% заработанного осужденными в колонии изымалось на содержание
правоохранительных органов. На продуктовый ларек разрешалось тратить 10-15
руб. в месяц. А в результате "выходит... ("мужик") через несколько лет из ворот
колонии потерявший здоровье, без денег, измученный долгой унизительной
зависимостью, профессионально ни к чему не пригодный". А таких "мужиков"
в 70-х годах в колониях было около полутора миллионов.
Наряду с принудительным трудом заключенных широко использовался
принудительный солдатский труд. Солдат, взятый на службу, чтобы защищать
Родину, становился своего рода крепостным министерств и ведомств
(Минводхоза, Минтрансстроя, Минтяжстроя и мн. др.) и выполнял самые
тяжелые и непривлекательные виды работ.
Нормировщики одного из многих военно-строительных отрядов жаловались, что
оплата труда в отряде крайне низка. Обучение солдат профессии поставлено
плохо. В основном их использовали на вспомогательных работах, где все
инструменты - лом да лопата. Всем воинам-штукатурам, кровельщикам и т.д.
присваивали самый низкий разряд. Без всяких оснований срезали расценки,
тарифные ставки.
В "военно-трудовых армиях" работало в то время не менее миллиона человек.
Своим трудом они значительно облегчали жизнь паразитирующим на солдатском
труде министерствам. Как правильно отмечалось в то время: "Привлечение
солдат к выполнению плановых заданий "развращает" многие наши ведомства,
они перестают соразмерять свои желания и возможности: рабочая сила-то
ведомству ничего не стоит. Ни соцкультбыт нормальный создавать, ни зарплату
человеческую платить солдатам, по мнению руководителей ведомств, не надо. И
эксплуатация труда здесь не в меньшей степени, чем у заключенных в
трудколониях".
Очень близка к принудительной форме труда была в 60-70-е годы работа так
называемых лимитчиков, вынужденных из-за прописки трудиться на рабочих
местах, вредных, непривлекательных, с низкой оплатой. Десятилетиями
функционировала система, когда русские люди из Тульской, Калужской,
Рязанской, Тамбовской и многих других областей приезжали в Москву,
Ленинград и другие большие города, чтобы выполнять самую непрестижную и
невыгодную работу, на которую не шли местные, жили в бараках-общежитиях,
не смея протестовать против нарушения элементарных условий труда и жизни.
Рабочая сила лимитчиков стоила для работодателей значительно дешевле, чем
рабочая сила жителей, прописанных в больших городах. Но при этом нарушались
самые элементарные принципы социальной справедливости, деформировались
основополагающие трудовые ценности, труд приобретал принудительный
характер. Общая численность лимитчиков в СССР составляла в 70-е годы многие
миллионы человек.
Общее же число людей, занятых на всех видах недобровольного
(принудительного) труда - в трудовых колониях, военно-трудовых отрядах
(стройбатах), по лимиту в больших городах, привлеченных на работы и другие
виды "шефской" помощи, - составляло в 70-е годы не менее 6 млн. человек.
В целом по стране сложилось крайне уродливое соотношение между настоящими
тружениками и людьми, работающими, чтобы только отделаться,
предпочитающими праздность труду. Специальное обследование тех лет
показало, что настоящее стремление работать как можно лучше, высокая
самодисциплина, инициативность, творческое отношение к своим обязанностям
свойственны только 25-35% занятых в нашем народном хозяйстве, причем в
основном лицам от сорока лет и старше. Примерно пятая часть работающих -
лица с низкой трудовой активностью. Они инертны, работу предпочитали
праздности, нарушали трудовую дисциплину, отличались слабой
продуктивностью и низким качеством труда. Около половины взрослого
населения страны, хотя и понимали ценность трудолюбия и добросовестного
отношения к труду, но не стремились работать как можно лучше, не обладали
высокой сознательной дисциплиной, не относились инициативно и творчески к
своему труду. Таким образом, по крайней мере две трети нашего населения
начала 80-х годов трудно было отнести к хорошим работникам.
Отчуждение труда, разрушение трудовых ценностей, неуклонно продолжавшиеся
последние десятилетия, стали важнейшей причиной серьезной деформации
многих сторон советского социально-экономического механизма,
ценообразования, планирования, управления. Отсутствие или имитация
деятельности на том месте, где требовался настоящий труд, создавало зияющие
пустоты в производстве, обслуживании, структуре цен, заставляло использовать
заведомо искаженные пропорции в отдельных народнохозяйственных категориях
- потребление, накопление, группа А, группа Б и т.п. Назначались дутые цены,
чтобы получить незаслуженную оплату за плохую работу или даже ее отсутствие,
фиктивный хозяйственный механизм создавался, чтобы имитировать полезную
деятельность, поддерживались фальшивые производственные отношения, чтобы
скрыть глубокое противоречие между тружениками и паразитическими
элементами. Создавалась парадоксальная ситуация: чем больше в стране
становилось техники, тем хуже ее использовали, фондоотдача снижалась. Если
еще в 40-е годы в стране не хватало технических средств, а трудолюбия,
старательности, добросовестности было даже в избытке, то в 70-е годы,
наоборот, главным дефицитом стала культура добросовестного,
самостоятельного, инициативного труда. Именно этот дефицит породил все
остальные виды дефицита в нашей стране. Степень отдачи трудового потенциала,
повышавшаяся во второй половине 40-х -50-х годах, в 60-70-х годах стала
снижаться.
Катастрофически увеличился разрыв в производительности труда в нашей стране
и США, и в особенности в сельском хозяйстве. Если еще при Сталине Россия
сделала стремительный рывок к сокращению этого разрыва, то в 60-70-е годы
наше экономическое отставание становилось все более и более явным.
Оторвавшись от народных корней, превратив труд в арену всевозможных
социальных экспериментов, подменив национальную модель трудовой
деятельности набором "временных инструкций" (от "съезда" к "съезду"), страна
все больше теряла способность к продуктивному творческому труду.
Глава 48
Жизнь Русской Церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336