https://www.dushevoi.ru/products/unitazy/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ведь во время сражения
при Платее гоплиты лакедемонян, столкнувшись с пер-
- сидскими щитоносцами, побежали, не утратив при этом
мужества. Когда же из-за этого бегства ряды персов
расстроились, лакедемоняне неожиданно обернулись
назад, стали сражаться как конные и таким образом
одержали победу. Собственно говоря, я хотел бы уз-
нать от тебя, Лахес, о мужественных не только в пехо-
те, но и в коннице и вообще в военном деле, и не только
на войне, а также во время опасностей на море, в болез-
нях, в бедности или в государственных делах и опять
еще не о тех только, что мужественны относительно
скорбей и страхов, но и кто силен в борьбе с вожделе-
ниями и удовольствиями, на месте ли он остается или
обнажает тыл; ведь бывают, Лахес, мужественные и в
таких вещах.
Лахес: Если, Сократ, от меня требуется определение муже-
ства, то есть нахождение того существенного при-
знака, присущего всем его проявлениям, то я бы
сказал, что это --своего рода стойкость души, твер-
дость характера, словом, упорство.
Сократ: Ты говоришь так, как нужно. Но мне кажется, что не
всякое упорство представляется тебе мужеством. Та-
кое заключение делаю из того, что почти уверен, что
ты, Лахес, относишь мужество к прекрасным вещам.
Лахес: Да, несомненно, к прекрасным.
Сократ: Упорство, соединенное с благоразумием, не будет
ли прекрасной и хорошей вещью?
Лахес: Конечно.
Сократ: Каково же оно будет без благоразумия? Очевидно,
противоположной вещью, то есть дурной и плохой?
Лахес: Да.
183LUKfAl (4ЙЧ - iW ГГ. ДО Н. Э.)
Сократ: Стало быть, ты не назовешь нечто дурное и плохое
хорошим?
Л а х е с : Не назову, Сократ.
Сократ: Следовательно, ты не признаешь такое упорство за
мужество, поскольку оно нечто плохое, а мужест-
во - деле хорошее.
/Сократ, <обличая> ошибочность определения му-
жеств:!. данного Лахесом, строит следующий сил-
логизм:
Всякое мужество - нечто хорошее.
Не всякое упорство - нечто хорошее.
Л а х е с:
Следовательно, не всякое упорство есть мужество. /
Ты прав, Сократ, но в таком случае я попытаюсь
дать третье определение мужества и скажу, что му-
жество есть благоразумное упорство. Надеюсь, это
тебя удовлетворит.
Сократ: Оно, возможно, меня удовлетворило бы, но все де-
ло в том, что я не знаю, что ты имеешь в виду,
употребляя CJIOBO <благоразумное>. Благоразумное
в чем? Во всем? И в большом, и малом? Скажем,
человек проявляет упорство в том, что тратит день-
ги благоразумно, зная, что в конечном счете он от
этого только выиграет и приобретет больше. На-
звал бы ты его мужественным?
Клянусь Зевсом, нет.
Или, чтобы привести аналогичные примеры, ска-
жем, врач остается упорным, проявляет твердость н
на мольбы своего больного сына или другого боль-
ного, страдающих воспалением легких, отказыва-
ется дать им пить и есть. Назовем ли врача мужест-
венным?
Нет, и это не мужество.
Тогда возьмем, к примеру, человека, выказывающего
упорство на войне и готового сражаться, но расчетли-
вого в своем благоразумии. Он знает, что к нему при-
дут на помощь; ему также известно, что он будет сра-
жаться с более малочисленным и более слабым
противником, к тому же находящимся в менее вьн од-
ной позиции. Скажешь ли ты, что этот человек, чья
184
Л ахес:
Со крат
Л ахес:
Сократ
LUKfAl (-tW )W ГГ. ДО Н. -I.)
стойкость основана на расчете, более мужествен,
чем тот воин, который находится в противополож-
ных обстоятельствах своего лагеря и готов тем не
менее сражаться, проявлять стойкость и упорство.
Л а х е с: Мне кажется, последний мужественнее.
Сократ: Но ведь стойкость этого менее осмотрительна, ме-
нее благоразумна, чем первого.
Л ахес: Верно говоришь.
Сократ: Тогда, значит, по твоему мнению, и опытный в сра-
жении наездник, проявляющий упорство и стой-
кость, менее мужествен, чем новичок?
Л а х е с : Так мне кажется.
С о к р а т : То же самое ты скажешь о метком стрелке из пра-
щи, из лука и о другом воине, опытном в какой-
либо области военного искусства?
Л а х е с: Конечно.
Сократ: И те, кто, не умея плавать, но желая показать стой-
кость, бросаются в водоем, ты полагаешь, смелее и
мужественнее тех, кто обладает опытом в этом деле?
Л а х е с: Что же другое можно сказать, Сократ?
Сократ: Ничего, если в самом деле ты так думаешь.
Л ахес: Да, я так думаю.
Сократ: Однако, если не ошибаюсь, эти люди в своем жела-
нии продемонстрировать упорство и стойкость под-
вергаются большей опасности и проявляют больше
безрассудства, чем те, которые опытны в этом деле.
Л а х е с: Кажется.
Сократ: А не казалось ли раньше нам, что безрассудная
отвага и упорство постыдны и вредны?
Л ахес: Конечно.
Сократ: А мужество мы признавали чем-то хорошим?
Л а х е с : Верно, признавали.
Сократ: Но теперь же мы, напротив, называем постыдное,
безрассудное упорство мужеством.
Л а х е с : Кажется, что так.
Сократ: Полагаешь ли ты, что мы говорим хорошо?
Л а х е с: Нет, клянусь Зевсом, Сократ, по-моему, нехорошо.
Сократ: Стало быть, Лахес, той дорической гармонии, о
которой ты говорил, у нас с тобой что-то не выхо-
дит, по тому ч-ю дела наши не coi пасуются со слова-
ми нашими.
185CUKFAF (469 - iW гг. до н. э.:
Л а х е с : Понимать-то я, кажется, понимаю, что такое муже-
ство, а вот только не знаю, как это оно сейчас от
меня так ушло, что я не успел схватить его и выра-
зить словом, что оно такое.
(Кессиди Ф. X. Сократ)
Вслед за этим в разговор вступает другой полководец
Никий. По его мнению, <мужество есть своего рода муд-
рость>, точнее, <знание опасного и безопасного и на войне, и
во всех других случаях>.
Это определение тут же опровергается Лахесом, ссылаю-
щимся на отличие знания от мужества. Он иронически заме-
чает: если следовать данному определению, то мы должны
признать мужественным, например, врача, знающего, что
может быть опасно и безопасно в болезнях; то же самое
придется сказать относительно земледельца или ремеслен-
ника на том основании, что и тот и другой, каждый в своей
области, знают, чего следует опасаться и чего нет.
Со своей стороны Сократ добавляет, что Никий, давая свое
определение мужества, имел в виду, во-первых, то, что муже-
ство - это часть добродетели, а во-вторых, то, что оно, в
понимании Никия, распространяется только на будущее вре-
мя, ибо то, что внушает страх и опасения, угрожает не про-
шедшим и не настоящим, а будущим злом (то есть, чего не
надо опасаться и бояться, есть будущее зло).
Принимая это добавление и разъяснение, Никий тем самым
оказывается, как до него Лахес, в тупике. В самом деле, всякое
знание (в медицине, в земледелии или в военном искусстве)
охватывает предмет во всех трех его временных измерениях.
исследует <и будущее, и настоящее, и прошедшее состояния
всякого дела>, а не ограничивается только одним из них, то
есть будущим временем, будущим состоянием дела. Таким об-
разом, Никий определил всего лишь третью часть мужества, в
то время как от него требовалось определить его в целом.
Кроме того, если понимание Никием мужества распростра-
нить на все три времени и под мужеством понимать знание не
только об опасном и безопасном, но и знание о всяком добре и
зле, то и это уже будет нс часть (не вид) добродетели, а вся
добродетель, то есть добродетель вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
 https://sdvk.ru/Firmi/Bas/ 

 Alma Ceramica Melissa