Это и был ее путь на Запад, в "первый
Рим". Сегодня, чтобы в инверсионном порыве, в ходе величайшего раз-
очарования вестернизацией не повернуть столь же круто назад, на Вос-
ток, требуется найти "альтернативный Запад" и найти его не столько
вовне, сколько в собственной духовно-религиозной традиции, в куль-
турной памяти России как наследницы Византии. Это не может быть ни
чем иным, как путем покаяния. Тоталитарной удушающей дисциплине
хотели противопоставить предельную раскованность и гедонистическую
"мораль успеха". Как оказалось, на этом пути можно только разрушать,
но построить ничего нельзя.
Часть нашей интеллигенции с упоением отдалась рынку не только
под влиянием банального экономического соблазна, но и соблазна ме-
тодологического, со стороны марксистского базисно-надстроечного де-
терминизма. Дух бывшего "великого учения" по-прежнему витает над
интеллигенцией, хотя и в неузнаваемо-превращенных формах. Ей не-
вдомек, что рыночное общество не тогда получает настоящую истори-
ческую перспективу, когда дополняется соответствующей рыночно-
гешефтной "надстройкой", а, напротив, тогда, когда эта надстройка,
духовная и политическая, ориентирована в духе высокого христианско-
го парадокса, утверждающего моральное превосходство нищих духом.
Чем дальше зашел процесс секуляризации, забвения христианских
основ культуры, тем труднее дается интеллигентскому сознанию этот
парадокс. Но сегодня другого выхода нет. Его предстоит заново освоить
и пережить как откровение. Его достоверность подтверждается и траги-
комическим парадоксом российского реформационного процесса, когда
"хотели как лучше, а получилось как всегда..."
Пройдя две языческие стадии: большевистскую, связанную с культом
Машины ("общество как единая фабрика"), и либеральную, связанную с
культом Рынка, предстоит вернуться к делу, начатому представителями
русского религиозно-философского ренессанса. Они чувствовали волну
поднимающегося язычества - торжествующего хама, назвавшего себя то
"новым человеком", то "новым русским". Они уже прозревали дилемму
новейшей русской истории: либо тоталитарное укрощение стихий со
стороны государственной деспотии, либо укрощение их средствами ду-
ховного просветления и покаяния. Некогда вся Россия ходила на бого-
молье в Киев, в Киево-Печорскую лавру. Там еще витал дух византий-
ской святости. Может быть, и сегодня путь в незримую Византию, в
380
другую, глубоко родственную России, материнскую Европу, лежит че-
рез Киев. Это не великодержавный путь нового присоединения Украины
к России, а покаянный путь присоединения России к Киеву как центру
возрожденческого византийского движения. На Украине активно дейст-
вуют силы, пытающиеся присоединить Киев к Галиции, а оттуда увести
на романо-германский Запад. В униатском движении, сегодня ставшем
политической силой на Украине, такая программа заложена. У Киева
другая историческая судьба - стать духовной столицей восточного сла-
вянства, ищущего "второй Рим" (или "вторую Европу"), завещанная
Византией.
При таком движении будет воссоздан великий принцип мировых ре-
лигий: разделение духовной и политической власти. Политический
центр воссозданной восточно-славянской федерации сохранится, по
всей вероятности, в Москве. Но полностью независимый от нее общий
духовный центр будет в Киеве. Украинскому народу будет предложена
великая вдохновляющая перспектива: стать новой Византией - храни-
тельницей священного Письма и священного авторитета всего право-
славного мира - при полной политической автономии от Москвы. Тем
самым будет исправлена трагическая "ошибка" или деформация нашей
истории, когда после падения Византии центр православия переместил-
ся в Москву, а там попал в зависимость от политической власти. Вели-
кий принцип разделения духовной и политической власти был нарушен,
что привело к государственной сервилизации официального правосла-
вия, а тем самым - к угрозе потери им статуса мировой (а не нацио-
нально-государственной) религии. У Киева сегодня есть шанс возродить
православие как мировую религию, не кланяющуюся земным авторите-
там.
Таким образом, очень возможно, что в абсурде политического разде-
ления, неожиданного раздела земного имущества между нашими наро-
дами, таится высшая хитрость мирового разума. Сегодня катастрофиче-
скую порчу человека, угрожающую тотальной гибелью, может предот-
вратить только новый грандиозный религиозный подъем. В наибольшей
мере эта порча ощущается сегодня в постсоветском пространстве. Но
там, где ближе всего к своему торжеству силы зла, там, как правило, и
возникает спасительная духовная реакция. Не исключено, что в нашем
пространстве преодоление порчи человека произойдет путем возвраще-
ния православию статуса действительно мировой религии - независимо-
го от государственных властей центра духовного притяжения и води-
тельства. Стать таким в Москве наше православие не может - об этом
свидетельствует весь период "постсоветского либерализма" в отношении
церкви. Едва освободившись, церковь вновь становится "официальной".
381
Но "официальной" настоящая церковь по определению стать не может.
Она должна сохранять способность интимно-исповедальческого притя-
жения и быть опорой "нищих духом", а не ищущего новых идейных
подпорок государства. Вот почему ей предстоит "миграция" в Киев,
выступающего в качестве не политического, а духовного центра, не
ищущего политических успехов. Для этого Киеву необходимо отстоять
свою независимость как от Москвы, так и от собственных национали-
стов, готовящих ему удел столицы незадачливого государства - марги-
нала центральной Европы. У Киева, может быть, другая судьба: не ма-
лой политической столицы, а великой духовной столицы - подлинной
хранительницы греко-византийского наследия.
Глава Ш.
МОЖНО ЛИ ВОЗРОДИТЬ ИДЕЮ «ТРЕТЬЕГО РИМА"?
КОНЕЦ КОНЦЕПЦИИ "ОБЩЕГО ДОМА"
Вопрос о цивилизациошюм и политическом самоопределении России
сегодня стоит очень остро: никому не ясно, как поведет себя
"загадочный гигант" после завершения нынешнего смутного периода. На
своих развилках история бывает максимально открытой, отзывающейся
на такие субъективные факторы, как воля элит, настроения народа,
модные учения времени. Однако логика, диктуемая долгосрочными
факторами существования - цивилизационными, геополитическими,
экономическими, все же присутствует в истории. Она не так принуди-
тельна, как это представлялось сторонникам "непреложных историче-
ских закономерностей", - ее можно нарушать в угоду сиюминутным
интересам или провокациям извне, но, как показывает опыт, довольно
мстительна. Между логикой истории и исторической утопией склады-
ваются непростые отношения. Логика соответствует суровому
"принципу реальности", утопия - заманчивому "принципу удовольст-
вия". В массовом обществе, где ослаблено влияние норм и традиций,
"принцип удовольствия" получает непропорционально большое значе-
ние, что и объясняет нам злосчастную популярность утопий. Прежде,
когда социальная среда была еще достаточно здоровой - поддержива-
лась нерастраченным духовным капиталом множества предшествующих
поколений, - между обещаниями утопии и реваншем реальности проле-
гала историческая дистанция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
Рим". Сегодня, чтобы в инверсионном порыве, в ходе величайшего раз-
очарования вестернизацией не повернуть столь же круто назад, на Вос-
ток, требуется найти "альтернативный Запад" и найти его не столько
вовне, сколько в собственной духовно-религиозной традиции, в куль-
турной памяти России как наследницы Византии. Это не может быть ни
чем иным, как путем покаяния. Тоталитарной удушающей дисциплине
хотели противопоставить предельную раскованность и гедонистическую
"мораль успеха". Как оказалось, на этом пути можно только разрушать,
но построить ничего нельзя.
Часть нашей интеллигенции с упоением отдалась рынку не только
под влиянием банального экономического соблазна, но и соблазна ме-
тодологического, со стороны марксистского базисно-надстроечного де-
терминизма. Дух бывшего "великого учения" по-прежнему витает над
интеллигенцией, хотя и в неузнаваемо-превращенных формах. Ей не-
вдомек, что рыночное общество не тогда получает настоящую истори-
ческую перспективу, когда дополняется соответствующей рыночно-
гешефтной "надстройкой", а, напротив, тогда, когда эта надстройка,
духовная и политическая, ориентирована в духе высокого христианско-
го парадокса, утверждающего моральное превосходство нищих духом.
Чем дальше зашел процесс секуляризации, забвения христианских
основ культуры, тем труднее дается интеллигентскому сознанию этот
парадокс. Но сегодня другого выхода нет. Его предстоит заново освоить
и пережить как откровение. Его достоверность подтверждается и траги-
комическим парадоксом российского реформационного процесса, когда
"хотели как лучше, а получилось как всегда..."
Пройдя две языческие стадии: большевистскую, связанную с культом
Машины ("общество как единая фабрика"), и либеральную, связанную с
культом Рынка, предстоит вернуться к делу, начатому представителями
русского религиозно-философского ренессанса. Они чувствовали волну
поднимающегося язычества - торжествующего хама, назвавшего себя то
"новым человеком", то "новым русским". Они уже прозревали дилемму
новейшей русской истории: либо тоталитарное укрощение стихий со
стороны государственной деспотии, либо укрощение их средствами ду-
ховного просветления и покаяния. Некогда вся Россия ходила на бого-
молье в Киев, в Киево-Печорскую лавру. Там еще витал дух византий-
ской святости. Может быть, и сегодня путь в незримую Византию, в
380
другую, глубоко родственную России, материнскую Европу, лежит че-
рез Киев. Это не великодержавный путь нового присоединения Украины
к России, а покаянный путь присоединения России к Киеву как центру
возрожденческого византийского движения. На Украине активно дейст-
вуют силы, пытающиеся присоединить Киев к Галиции, а оттуда увести
на романо-германский Запад. В униатском движении, сегодня ставшем
политической силой на Украине, такая программа заложена. У Киева
другая историческая судьба - стать духовной столицей восточного сла-
вянства, ищущего "второй Рим" (или "вторую Европу"), завещанная
Византией.
При таком движении будет воссоздан великий принцип мировых ре-
лигий: разделение духовной и политической власти. Политический
центр воссозданной восточно-славянской федерации сохранится, по
всей вероятности, в Москве. Но полностью независимый от нее общий
духовный центр будет в Киеве. Украинскому народу будет предложена
великая вдохновляющая перспектива: стать новой Византией - храни-
тельницей священного Письма и священного авторитета всего право-
славного мира - при полной политической автономии от Москвы. Тем
самым будет исправлена трагическая "ошибка" или деформация нашей
истории, когда после падения Византии центр православия переместил-
ся в Москву, а там попал в зависимость от политической власти. Вели-
кий принцип разделения духовной и политической власти был нарушен,
что привело к государственной сервилизации официального правосла-
вия, а тем самым - к угрозе потери им статуса мировой (а не нацио-
нально-государственной) религии. У Киева сегодня есть шанс возродить
православие как мировую религию, не кланяющуюся земным авторите-
там.
Таким образом, очень возможно, что в абсурде политического разде-
ления, неожиданного раздела земного имущества между нашими наро-
дами, таится высшая хитрость мирового разума. Сегодня катастрофиче-
скую порчу человека, угрожающую тотальной гибелью, может предот-
вратить только новый грандиозный религиозный подъем. В наибольшей
мере эта порча ощущается сегодня в постсоветском пространстве. Но
там, где ближе всего к своему торжеству силы зла, там, как правило, и
возникает спасительная духовная реакция. Не исключено, что в нашем
пространстве преодоление порчи человека произойдет путем возвраще-
ния православию статуса действительно мировой религии - независимо-
го от государственных властей центра духовного притяжения и води-
тельства. Стать таким в Москве наше православие не может - об этом
свидетельствует весь период "постсоветского либерализма" в отношении
церкви. Едва освободившись, церковь вновь становится "официальной".
381
Но "официальной" настоящая церковь по определению стать не может.
Она должна сохранять способность интимно-исповедальческого притя-
жения и быть опорой "нищих духом", а не ищущего новых идейных
подпорок государства. Вот почему ей предстоит "миграция" в Киев,
выступающего в качестве не политического, а духовного центра, не
ищущего политических успехов. Для этого Киеву необходимо отстоять
свою независимость как от Москвы, так и от собственных национали-
стов, готовящих ему удел столицы незадачливого государства - марги-
нала центральной Европы. У Киева, может быть, другая судьба: не ма-
лой политической столицы, а великой духовной столицы - подлинной
хранительницы греко-византийского наследия.
Глава Ш.
МОЖНО ЛИ ВОЗРОДИТЬ ИДЕЮ «ТРЕТЬЕГО РИМА"?
КОНЕЦ КОНЦЕПЦИИ "ОБЩЕГО ДОМА"
Вопрос о цивилизациошюм и политическом самоопределении России
сегодня стоит очень остро: никому не ясно, как поведет себя
"загадочный гигант" после завершения нынешнего смутного периода. На
своих развилках история бывает максимально открытой, отзывающейся
на такие субъективные факторы, как воля элит, настроения народа,
модные учения времени. Однако логика, диктуемая долгосрочными
факторами существования - цивилизационными, геополитическими,
экономическими, все же присутствует в истории. Она не так принуди-
тельна, как это представлялось сторонникам "непреложных историче-
ских закономерностей", - ее можно нарушать в угоду сиюминутным
интересам или провокациям извне, но, как показывает опыт, довольно
мстительна. Между логикой истории и исторической утопией склады-
ваются непростые отношения. Логика соответствует суровому
"принципу реальности", утопия - заманчивому "принципу удовольст-
вия". В массовом обществе, где ослаблено влияние норм и традиций,
"принцип удовольствия" получает непропорционально большое значе-
ние, что и объясняет нам злосчастную популярность утопий. Прежде,
когда социальная среда была еще достаточно здоровой - поддержива-
лась нерастраченным духовным капиталом множества предшествующих
поколений, - между обещаниями утопии и реваншем реальности проле-
гала историческая дистанция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143