Новации в организации труда, управлении, урбанизации встречают
ожесточенное сопротивление со стороны промышленной и государст-
венной бюрократии; система принятия решений оказывается закрытой
для новых гуманитарных идей. Очень показательны в этом плане ре-
зультаты опроса представителей 1502 крупных французских предпри-
ятий и фирм, проведенного журналом "Экспресс" в 1984 г. Как было
опубликовано в этом журнале, соотношение предложения и спроса на
рынке труда дипломированных специалистов в 1989 г. должно было
составить: для выпускников технических вузов спрос - 14 600, предло-
жение - 11 700, естественнонаучных спрос - 14 400, а предложение -
58 500; для экономических и юридических вузов спрос всего 1700, а
предложение - 63 ООО1.
Таким образом, технократическая ориентация предпринимателей со-
хранялась и даже усиливалась. По прогнозам, на 52 100 рабочих мест в
1989 г. должны были претендовать 209 000 выпускников высших учеб-
ных заведений. Из них только специалисты технического профиля мог-
ли рассчитывать на благополучное завершение своей профессиональной
социализации. В целом же более 75 % дипломированных молодых спе-
циалистов в дальнейшем не смогли найти работу по специальности.
Отсюда ясно, что социальный состав безработной люмпен-интелли-
генции будет пополняться преимущественно за счет гуманитариев.
Профессиональная тяга к обобщениям, обостренный интерес к соци-
альным и культурным проблемам сочетаются у них с полным отсутст-
вием шансов на практическое воплощение своих сил и знаний. Именно
в такой среде возникает социальный заказ на теоретическое обоснова-
ние глобальных обвинений в адрес "современной технической цивили-
зации". Это сыграло свою роль в формировании специфических черт
"альтернативной культуры", в частности ее технофобии2.
1 Arnoux P. Etudiants: les debouches dans cinq ans // Express. 1984. 4 mai.
P. 43.
2 Панарин А.С. Альтернативно ли "альтернативное общество"? М., 1987.
66
Следует сказать, что в рамках общего политического цикла, харак-
теризующегося сменой социал-демократической (кейнсианской) и кон-
сервативной (монетаристской) фаз, именно первая отмечена особо бы-
стрым опережением дескриптивной информации, рождающей притяза-
ния, по отношению к прескриптивной, обеспечивающей реальные реше-
ния и технологические сдвиги. Поэтому консервативная фаза в логике
своего ответа на крайности предыдущей, в свою очередь, заходит порою
слишком далеко. Появляются не только проекты резкого сокращения
государственных затрат на науку и образование, но и более экзотиче-
ские, связанные с замыслами более жесткой привязки образования к
местности, где оно может получить применение. В этой фазе причудли-
во сочетается леворадикальный утопизм с правоконсервативным.
Так, теоретик "экосоциализма" во Франции А.Горц сомневается в
целесообразности единого национального образовательного пространст-
ва. "Наша высшая школа, — пишет он, - формирует людей, знающих
все, кроме того, что может им пригодиться в специфических рамках
регионального опыта... Социализация индивида заключается в устране-
нии автономии и разнообразия в пользу унификации, засвидетельство-
ванной дипломом"1. Альтернативные проекты и крайне правых и неко-
торой части крайне левых предполагают новую социализацию индивида
как "местного" существа, целиком сопричастного региональным тради-
циям и нормам.
Но не ведут ли эти проекты "новой социализации" образования к
системе пожизненного найма и пожизненного пленения образованной
молодежи затребовавшей их "малой родиной"? Не маячит ли за этими
проектами дух средневековых гильдий, цехов и изолированных террито-
риальных общин, противоположный духу единого гражданского общест-
ва и единого национального пространства?
Обобщая причины современной "революции притязаний", можно
сделать вывод, что основа у них одна. Она связана с тем, что современ-
ные социальные группы в широком смысле (вплоть до наций или целых
цивилизационных ареалов) активно обмениваются информацией и этот
обмен не является эквивалентным. Одни группы играют роль социо-
культурного авангарда (или донора) и становятся образцом для подра-
жания, другие выступают как рецепиенты, жадно впитывающие исходя-
щую от первых информацию (что не мешает им часто испытывать нена-
висть - вечную спутницу зависти).
з*
1 Gorz A., Bosquet M. Ecologie et politique. P., 1978. P. 44.
67
Политолог, изучающий, как преобразуются "входы"-требования, ад-
ресованные политической системе, не может пренебречь теми возмож-
ностями, которые открывает ему теория референтных групп, разрабо-
танная американскими социопсихологами Г.Хайменом и С.Стауффером.
Длительное время культура характеризовалась ситуацией, когда ин-
дивиды черпали нормы своего поведения, ценности и притязания в сво-
их собственных группах - в близлежащей социальной среде. Ясно, что
при этом вероятность совпадения притязаний и возможностей была
достаточно велика: мир реального опыта и символический мир в целом
сходились в своих границах.
Ситуация стала меняться: сначала, когда на месте сословного обще-
ства, отличающегося жесткими социальными перегородками, возникло
современное массовое, затем, когда вместе с появлением средств массо-
вой информации, развитием иностранного туризма и других видов об-
мена возник "мондиализм" - наднациональная среда, объединяющая
бездомную в социокультурном смысле "диаспору прогресса".
В мире появился новый источник нестабильности, связанный с экс-
.пансией заимствованных, а потому и нереалистических, не сориентиро-
ванных на собственные местные возможности притязаний. На наших
глазах стало формироваться единое всемирное потребительское общест-
во, активно примеряющее стандарты жизни наиболее высокоразвитых
стран.
Возникает новый, невиданный еще тип власти: сопиокультурная
власть слоев и обществ, играющих роль референтной группы, над ума-
ми тех, которые копируют их поведение и их ценности в качестве со-
временных и престижных. Отныне политические (равно как и экономи-
ческие) системы стран, не принадлежащих к "передовому миру", испы-
тывают двойную нагрузку: им предстоит ответить на вызов не только
тех требований, которые в рамках данной социальной системы могут
рассматриваться как "нормальные" (в целом соответствующие возмож-
ностям системы), но и тех, которые, заведомо не являясь "нормаль-
ными" - реалистическими по местным условиям, тем не менее успели
стать "универсальной" потребительской нормой, престижным стандар-
том.
Речь идет, таким образом, о трудноразрешимых парадоксах
"легитимного" социального утопизма. Современный человек в качестве
вожделеющего существа формируется уже не национальной, а общеми-
ровой системой духовно-символического производства, но в качестве
производящего субъекта его возможности по-прежнему ограничены
местными национальными рамками.
68
Имеет ли право современная личность желать того же, чего желают
(и даже могут себе позволить) представители мировой референтной
группы, олицетворяющие дух и стандарты Современности? Вероятно,
трудно отказать ей в этом праве. Но как в таком случае быть с непод-
властной "общемировым стандартам" социально-экономической и поли-
тической реальностью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143