Ребенок — это олицетворение буйства
жизни, не знающей границ и запретов. Эти запреты идут от отца, посте-
пенно помещающего своего ребенка из первобытного рая раннего детст-
ва в суровый мир обязанностей, долга и авторитета. Эдип, как известно,
по неведению убивает своего отца и женится на собственной матери.
Фрейд указывает, что в трагедии Эсхила, в основе которой лежит роко-
вое недоразумение, на самом деле говорится о нашем бессознательном
стремлении уйти от власти отца и связанных с нею запретов. Обручение
сына с матерью после убийства отца - это миф, соответствующий само-
сознанию молодежного и женского движений, выражающих протест
против технократического порядка и обслуживающей его морали успе-
1 Tourain A. La societe postindustrielle. P., 1969. P. 14-15.
2 Garaudy R. Pour L'avcnement de la femme. P., 1981. P. 29.
173
ха. Отец любит сына за его успехи, мать, напротив, любит по-
христиански: сын-неудачник ближе ее сердцу, чем преуспевший сноб,
нашедший себя в мире публичности. Мы указали на неофрейдистскую
интерпретацию женского и молодежного движения. Но не слишком ли
однозначна эта интерпретация? Молодежное и женское движение мож-
но интерпретировать двояко: и на языке модернизма и на языке постмо-
дернизма. В первом случае феминизм, в частности, может быть оценен
как движение женщин за равноправие. Тогда вся практика модерниза-
ции, связанная с урбанизацией и индустриализацией, с вовлечением
женщин в профессиональную жизнь, может быть оценена положитель-
но - как эмансипация. Модернизация создает базу для женской эманси-
пации, а эмансипация в свою очередь расширяет социальную базу мо-
дернизационного процесса, вовлекая в него профессионально и полити-
чески ангажированных женщин. То же самое можно сказать и о моло-
дежи. Молодежная эмансипация может быть истолкована на языке мо-
дерна. В этом случае противостояние молодежи поколению отцов может
совпадать с противопоставлением города деревне, прогресса - отстало-
сти, современного - традиционному. Не случайно социологи отмечают:
чем новее профессия, отрасль экономики, территориально-производст-
венная среда, тем моложе средний возраст занятой в них рабочей силы.
В этом модернистском измерении молодежь можно определить как осо-
бую социально-демографическую группу, предназначаемую „обществом
для ускоренного освоения новой профессионально-производственной,
научно-технической и социокультурной среды. Все движения авангар-
да - от политического до технического и художественного - являлись
молодежными по составу и менталитету. В этом смысле молодежный
миф первой половины XX в. можно расценить как авангардистско-
модернизаторский. В значительной мере это относится и к идеологии
феминизма, какой она сложилась в период между французской револю-
цией конца XVIII в. и русскими революциями начала XX в. И моло-
дежный и феминистский мифы выступали как разновидность гордого
мифа о Прометее — похитителе огня и ослушнике богов. Собственно,
вся социокультурная энергетика индустриальной эпохи основана на
этом прометеевом самоутверждении - богоборческой гордыне человека,
вздумавшего стать сверхчеловеком. Иное дело, что психология сверхче-
ловека далека от христианского универсализма: новый сверхчеловек
идентифицирует себя в противовес "отжившим людям", недочеловекам,
"врагам прогресса" и т.п. Поэтому процесс формирования сверх-
человека одновременно оказался и процессом невиданно жестокой по-
ляризации человечества на "авангард истории" и "навоз истории".
В какой же момент мифу модернизма начал противостоять другой
миф и каким, в частности, образом молодежное и женское движения
174
стали выступать под знаком этого альтернативного мифа? Какова связь
этого социокультурного поворота с переходом от индустриальной эпохи
к постиндустриальной? Прежние движения носили мобилизационный
характер, они способствовали расширению социальной базы системы
индустриального роста и могущества за счет вовлечения в нее маргина-
лов патриархальной семьи - женщин и молодежи. Новые движения вы-
ступают под знаком демобилизации - "великого отказа" взбунтовавших-
ся маргинален быть вовлеченными в систему роста. К ним присоедини-
лось движение "зеленых", задача которых - вырвать природу из разру-
шительного состояния индустриальной "мобилизации", сохранить и за-
щитить сложившиеся биоцинозы - системы природного равновесия.
Кстати, само противопоставление человека природе идеологи новых
движений связывают с грехопадением патриархата, нарушившим былую
гармонию. "Подобно матери, природа стоит в центре матриархальной
культуры"1. Но тот же принцип демобилизации и зашиты нового модуса
существования не под знаком функции, а под знаком автономии, само-
достаточности и самоценности защищают сторонники региональных
движений, протестующие против "внутреннего колониализма". "История
и география, принадлежность к культурной традиции и к территории
становятся способом самоопределения тех, кто сопротивляется внутрен-
нему колониализму. Региональное сознание и зашита местных автоно-
мий являются фундаментальной опорой сопротивления технократиче-
ской власти"2 .
Сделаем некоторые выводы.
Первое. Новые социальные движения как политические субъекты
постмодернистской эпохи придают эмансипаторской идеологии нашего
века новый характер. Эмансипация понимается уже не как равноправ-
ное участие в прометеевом процессе покорения природы и истории, а
как право на неучастие — на существование в новом, нефункциональ-
ном модусе: под знаком автономии, самобытности и самоценности.
Второе. Новые социальные движения оспаривают принцип унифор-
мизма, отстаивая ценности социокультурного плюрализма. Эти ценно-
сти вносят в современную политическую действительность новацию, до
сих пор по-настоящему не осмысленную и не оцененную теорией. Они
раскалывают единое гражданское общество - политическую нацию
классического образца по следующим критериям дифференциации:
половозрастному: выделяются группы, откровенно противопостав-
ляющие себя мобилизационной этике труда, дисциплины и успеха. Эта
1 Fromm E. La crise de la psyhanalysi. P., 1971. P. 159.
2 Tourain A. La societe postindustrielle. P., 1969. P. 78-79.
175
этика питала энергию прометеевых обществ, поставляла надежных рек-
рутов труда и войны в течение многих столетий. Как скажется на со-
стоянии человечества и его будущем разрушение этой этики, если усер-
дие носителей данной контркультуры увенчается успехом?
этническому: обособляются группы, отказывающиеся подчинять свой
этнический "этос" национально безликой гражданственности, противо-
поставляющие культурную память классическим формам политической
идентичности (классовой, идеологической, конституционно-государст-
венной);
региональному: кристаллизуется новая категория жителей региона,
идентифицирующая себя по историко-географическим критериям и за-
щищающая местную среду и ресурсы от "внутреннего колониализма",
олицетворяемого федеральным центром и его промышленными и фи-
нансовыми ведомствами.
Все эти движения выступают под знаком общих постмодернистских
установок экологической и культурной критики прогресса и лежащей в
его основе прометеевой утопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
жизни, не знающей границ и запретов. Эти запреты идут от отца, посте-
пенно помещающего своего ребенка из первобытного рая раннего детст-
ва в суровый мир обязанностей, долга и авторитета. Эдип, как известно,
по неведению убивает своего отца и женится на собственной матери.
Фрейд указывает, что в трагедии Эсхила, в основе которой лежит роко-
вое недоразумение, на самом деле говорится о нашем бессознательном
стремлении уйти от власти отца и связанных с нею запретов. Обручение
сына с матерью после убийства отца - это миф, соответствующий само-
сознанию молодежного и женского движений, выражающих протест
против технократического порядка и обслуживающей его морали успе-
1 Tourain A. La societe postindustrielle. P., 1969. P. 14-15.
2 Garaudy R. Pour L'avcnement de la femme. P., 1981. P. 29.
173
ха. Отец любит сына за его успехи, мать, напротив, любит по-
христиански: сын-неудачник ближе ее сердцу, чем преуспевший сноб,
нашедший себя в мире публичности. Мы указали на неофрейдистскую
интерпретацию женского и молодежного движения. Но не слишком ли
однозначна эта интерпретация? Молодежное и женское движение мож-
но интерпретировать двояко: и на языке модернизма и на языке постмо-
дернизма. В первом случае феминизм, в частности, может быть оценен
как движение женщин за равноправие. Тогда вся практика модерниза-
ции, связанная с урбанизацией и индустриализацией, с вовлечением
женщин в профессиональную жизнь, может быть оценена положитель-
но - как эмансипация. Модернизация создает базу для женской эманси-
пации, а эмансипация в свою очередь расширяет социальную базу мо-
дернизационного процесса, вовлекая в него профессионально и полити-
чески ангажированных женщин. То же самое можно сказать и о моло-
дежи. Молодежная эмансипация может быть истолкована на языке мо-
дерна. В этом случае противостояние молодежи поколению отцов может
совпадать с противопоставлением города деревне, прогресса - отстало-
сти, современного - традиционному. Не случайно социологи отмечают:
чем новее профессия, отрасль экономики, территориально-производст-
венная среда, тем моложе средний возраст занятой в них рабочей силы.
В этом модернистском измерении молодежь можно определить как осо-
бую социально-демографическую группу, предназначаемую „обществом
для ускоренного освоения новой профессионально-производственной,
научно-технической и социокультурной среды. Все движения авангар-
да - от политического до технического и художественного - являлись
молодежными по составу и менталитету. В этом смысле молодежный
миф первой половины XX в. можно расценить как авангардистско-
модернизаторский. В значительной мере это относится и к идеологии
феминизма, какой она сложилась в период между французской револю-
цией конца XVIII в. и русскими революциями начала XX в. И моло-
дежный и феминистский мифы выступали как разновидность гордого
мифа о Прометее — похитителе огня и ослушнике богов. Собственно,
вся социокультурная энергетика индустриальной эпохи основана на
этом прометеевом самоутверждении - богоборческой гордыне человека,
вздумавшего стать сверхчеловеком. Иное дело, что психология сверхче-
ловека далека от христианского универсализма: новый сверхчеловек
идентифицирует себя в противовес "отжившим людям", недочеловекам,
"врагам прогресса" и т.п. Поэтому процесс формирования сверх-
человека одновременно оказался и процессом невиданно жестокой по-
ляризации человечества на "авангард истории" и "навоз истории".
В какой же момент мифу модернизма начал противостоять другой
миф и каким, в частности, образом молодежное и женское движения
174
стали выступать под знаком этого альтернативного мифа? Какова связь
этого социокультурного поворота с переходом от индустриальной эпохи
к постиндустриальной? Прежние движения носили мобилизационный
характер, они способствовали расширению социальной базы системы
индустриального роста и могущества за счет вовлечения в нее маргина-
лов патриархальной семьи - женщин и молодежи. Новые движения вы-
ступают под знаком демобилизации - "великого отказа" взбунтовавших-
ся маргинален быть вовлеченными в систему роста. К ним присоедини-
лось движение "зеленых", задача которых - вырвать природу из разру-
шительного состояния индустриальной "мобилизации", сохранить и за-
щитить сложившиеся биоцинозы - системы природного равновесия.
Кстати, само противопоставление человека природе идеологи новых
движений связывают с грехопадением патриархата, нарушившим былую
гармонию. "Подобно матери, природа стоит в центре матриархальной
культуры"1. Но тот же принцип демобилизации и зашиты нового модуса
существования не под знаком функции, а под знаком автономии, само-
достаточности и самоценности защищают сторонники региональных
движений, протестующие против "внутреннего колониализма". "История
и география, принадлежность к культурной традиции и к территории
становятся способом самоопределения тех, кто сопротивляется внутрен-
нему колониализму. Региональное сознание и зашита местных автоно-
мий являются фундаментальной опорой сопротивления технократиче-
ской власти"2 .
Сделаем некоторые выводы.
Первое. Новые социальные движения как политические субъекты
постмодернистской эпохи придают эмансипаторской идеологии нашего
века новый характер. Эмансипация понимается уже не как равноправ-
ное участие в прометеевом процессе покорения природы и истории, а
как право на неучастие — на существование в новом, нефункциональ-
ном модусе: под знаком автономии, самобытности и самоценности.
Второе. Новые социальные движения оспаривают принцип унифор-
мизма, отстаивая ценности социокультурного плюрализма. Эти ценно-
сти вносят в современную политическую действительность новацию, до
сих пор по-настоящему не осмысленную и не оцененную теорией. Они
раскалывают единое гражданское общество - политическую нацию
классического образца по следующим критериям дифференциации:
половозрастному: выделяются группы, откровенно противопостав-
ляющие себя мобилизационной этике труда, дисциплины и успеха. Эта
1 Fromm E. La crise de la psyhanalysi. P., 1971. P. 159.
2 Tourain A. La societe postindustrielle. P., 1969. P. 78-79.
175
этика питала энергию прометеевых обществ, поставляла надежных рек-
рутов труда и войны в течение многих столетий. Как скажется на со-
стоянии человечества и его будущем разрушение этой этики, если усер-
дие носителей данной контркультуры увенчается успехом?
этническому: обособляются группы, отказывающиеся подчинять свой
этнический "этос" национально безликой гражданственности, противо-
поставляющие культурную память классическим формам политической
идентичности (классовой, идеологической, конституционно-государст-
венной);
региональному: кристаллизуется новая категория жителей региона,
идентифицирующая себя по историко-географическим критериям и за-
щищающая местную среду и ресурсы от "внутреннего колониализма",
олицетворяемого федеральным центром и его промышленными и фи-
нансовыми ведомствами.
Все эти движения выступают под знаком общих постмодернистских
установок экологической и культурной критики прогресса и лежащей в
его основе прометеевой утопии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143