В парадигме Гегеля-Маркса (свобода как познанная необходимость)
драма свободы в принципе не может быть осмыслена. В этой парадигме
человек обретает "гарантированную" историю (с заранее обеспеченным
счастливым финалом), но в ней нет свободы. Свобода человека в поли-
тической истории означает, что он своими действиями строит непред-
определенное будущее, которое может стать и значительно лучше про-
шлого, но может — и значительно хуже.
Эту драму человеческой свободы, включающей роковые дву-
смысленности и люциферовы искушения, впервые, пожалуй, раскрыл
Ф.М.Достоевский, который, несомненно, является первым (и по време-
ни появления и по рангу) политическим философом России.
Достоевский описывает человека как актора1, действующего не в
мире "непреложных закономерностей" и материальных необходимостей,
а в ареале идей. В этом мире роли не навязываются человеку непре-
ложным образом, а избираются - в соответствии с его системой ценно-
стей, представлениями о сущем и должном, достойном и недостойном.
Наш великий писатель доказал, что принудительная сила "идеи" мо-
жет стать куда выше принудительности материальных обстоятельств
или предписаний, связанных с выполнением обычных социальных ро-
лей.
Вот эта правда символического мира оказалась не по плечу ни мар-
ксистской, ни либеральной методологии, не сумевших разгадать приро-
ду человека как духовно ориентированного существа, для которого мир
ценностей отнюдь не менее значим, чем мир интересов.
В качестве "религиозного животного" человек изначально жил в ми-
ре идей и воодушевлялся ими. Однако в прежних обществах идеи обыч-
но выступали, во-первых, безальтернативным образом (давались челове-
ку с рождения вместе с его конфессиональной, этнической и сословной
принадлежностью), а во-вторых, они лишь в исключительных случаях
обретали политический статус.
Под понятием "актор" современная теория понимает субъекта - носителя
политического действия.
55
Тогда еще не было отлаженного духовного производства — той
"фабрики мнений", которая работает крупносерийно (в массовом мас-
штабе) и продукция которой подвержена "моральному старению".
Под влиянием этих "фабрик" происходит невероятное разрастание
символических систем - "второй реальности" автономных образов,
насаждающих тот или иной социокультурный и психологический кли-
мат в обществе, способных как вдохновить и сориентировать, так и
деморализовать и дезориентировать целые нации.
Значение этой "второй реальности" растет, с одной стороны, по мере
увеличения доли духовного производства по сравнению с материальным,
с другой - по мере возрастания в общем национальном потреблении
доли духовной продукций по сравнению с той, которая удовлетворяет
"первичные потребности".
Следует сказать, что вместе с возрастанием роли символического
мира образов растет и число возможных альтернатив социального пове-
дения. В традиционном обществе, в котором сильнее ощущалось давле-
ние социальной необходимости, число возможных вариантов поведения
было весьма ограничено. В современном обществе человек не столько
наследует определенный тип поведения, сколько избирает его в соответ-
ствии со своей системой ценностей.
Стоит при этом отметить, что возрастанию масштабов духовного
производства и разнообразия его продукции сопутствует релятивизация
многих ценностей. В традиционной ситуации ценностной безальтерна-
тивности - когда человек изначально погружен в единообразную и не-
зыблемую ценностную систему, его приверженность ей носила нерас-
суждающий характер. Сегодня ввиду многообразия ценностных систем
ценностный выбор начинает носит все более условный характер, менее
обязывающий личность.
Другой, духовный изъян, также связанный с ускоренным ростом
второй, символической реальности, - это возрастание социальной и
морально-психологической неудовлетворенности современного челове-
ка. В социальной психологии удовлетворенность (У) измеряют форму-
лой:
Реальные возможности
У= —————————————— .
Притязания
Начиная с Нового времени во всех обществах наблюдается драмати-
ческая тенденция: притязания людей растут быстрее их реальных воз-
можностей. Наблюдаемый социологами и политиками парадокс про-
гресса выражается в том, что росту реальных возможностей нередко
сопутствует не возрастание, а снижение удовлетворенности. Это касает-
56
I
ся и отдельных обществ целиком, и отдельных социальных групп:
"любимцы" прогресса, более всех взявшие от его достижений, часто
ведут себя подобно избалованным любимцам в семье - платят неблаго-
дарностью. Для объяснения этого парадокса надо обратиться к нашей
формуле: вероятно, дело в том, что росту реальных возможностей со-
путствует непропорционально высокий (завышенный) рост притязаний.
Именно поэтому статистика прогресса, выражаемая показателями рас-
тущего уровня жизни, досуга, образования, омрачена и статистикой
растущих социальных эксцессов и бунтов, как на коллективном уровне,
так и на уровне отдельной личности (рост девиантного поведения -
преступности, самоубийств, наркомании и т.п.).
Какие же факторы закладывают дестабилизирующий механизм, свя-
занный с опережающим ростом знаменателя по сравнению с числителем
в формуле, приведенной выше?
В числе первых факторов можно назвать современную демографиче-
скую революцию, связанную с переходом от традиционной патриар-
хальной семьи к новой нуклеарной семье. Традиционная семья характе-
ризовалась высокой рождаемостью и выступала в роли института, обес-
печивающего быстрый экстенсивный рост населения (даже несмотря на
высокую детскую смертность).
Не меньшую важность имеет и то, что люди, воспитываемые в тра-
диционной многодетной семье, с молоком матери усваивали дух тради-
ционной аскезы: выносливость, неприхотливость, непритязательность.
Наконец, следует отметить и то, что традиционная патриархальная
семья виступала как институт жесткой власти: старших над младшими,
мужчин над женщинами. Юношество формировалось под сенью непре-
рекаемого отцовского авторитета и проникалось духом нерассуждающей
и жесткой дисциплины.
Итак, патриархальная семья длительное время (более 6000 лет)
работала как институт, обеспечивающий общество многочисленным,
выносливым и неприхотливым, аскетически-дисциплинированным кон-
тингентом, пригодным и для тягот повседневного труда, и для тягот
войны.
И вот в XX в. грянула демографическая революция, связанная с бун-
том "пролетаристов Фрейда" - женщин и молодежи против власти авто-
ритарного Отца.
Эмансипация женщин резко повлияла на сокращение рождаемости:
чем больше продвигается женщина на пути самоутверждения, тем ниже
ее готовность выдерживать тяготы, связанные с ролью многодетной
матери.
Эмансипация молодежи, в свою очередь, ускорила переход к совре-
менной нуклеарной семье: взрослеющие дети, тяготясь опекой родите-
57
лей, предпочитают жить от них отдельно. Демографическая революция
породила того анархического "единственного", которого другими сред-
ствами и в других измерениях описал М.Штирнер в своей знаменитой
книге1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143