Мы позволили себе этот небольшой экскурс в инородную для нас
сферу в силу убеждения, что законы социального бытия предпринима-
тельского класса в значительной мере сходны с законами бытия стре-
мительно сейчас разрастающегося политического класса. Подобно тому,
как бытию предпринимательского класса на рубеже XIX-XX вв. грози-
ла тяжелая деформация со стороны активизировавшегося монополизма
(картели, синдикаты, тресты), так и нормальному функционированию
политического класса угрожает монополизм крупных, "авангардных"
партий или, тем более, однопартийных систем. Динамизм предпринима-
тельского класса на Западе в свое время был спасен благодаря эффек-
тивному антимонополистическому, антитрестовскому законодательству.
По-видимому, нечто аналогичное современному обществу надо взять на
вооружение, чтобы вот так же сохранить открытый, конкурентный и
плюралистический характер политической среды, производящей товары
особого свойства - модели перспективных политических решений.
Постмодернистский переворот создает определенные идейные и социо-
культурные предпосылки для такой антимонополистической стратегии.
В первую очередь это связано с эмансипацией политической среды от
давления ценностно-идеологического абсолютизма. Если политику вос-
принимать в классическом ценностном контексте - как борьбу Добра и
Зла, реакционного и прогрессивного, это непременно усилит ее поляри-
зацию в духе малоподвижной биполярной структуры. Напротив, автоно-
мизация политической среды от ценностной, ее обособление в качестве
специфического производства политических технологий и инструмен-
тальных решений, позволяет легитимировать тенденции предельного
разнообразия и открытости.
Не меньшее значение может иметь принцип подвижных коалиций и
небольших партий. Малая партия в политике способна выполнить ту же
роль, что и малый бизнес в экономике: выступать первооткрывателем и
первовыразителем новых политических потребностей. Сегодня общество
как никогда заинтересовано в поддержании открытого и конкурентного
характера политической среды. Большие партии - монополисты могут
позволять себе не замечать ни новых реальностей, ни новых потребно-
стей, в особенности если это потребности сравнительно небольших со-
циальных групп или политически безгласных маргиналов.
120
Как пишет Дорендорф, современный конфликт на Западе отражает
растущее обособление благополучного "общества двух третей" и новых
маргиналов, гражданский статус которых порою урезается не только в
социально-экономическом, но даже и в правовом отношении. Это каса-
ется в первую очередь "цветных иммигрантов" и других "не вполне на-
турализированных" групп.
Современный партийно-политический монополизм обрекает этих
"маргиналов" на молчание: "большое общество" и "большая пресса"
игнорируют их нужды. Но политический монополизм опасен и тем, что
препятствует своевременной реакции общества на проблемы нового
типа - такие, как экологическое загрязнение, преступность, наркома-
ния. И здесь "партии большинства" демонстрируют удивительную глу-
хоту, блокируя тем самым производство принципиального новых поли-
тических решений.
Постмодернизм совершает моральную революцию в политике, сни-
мая блокаду той или иной цензуры на производство политической про-
дукции самого разнообразного типа. У общества должен быть широкий
выбор среди множества альтернативных политических моделей — это
повысит его способность адаптироваться к неожиданным поворотам и
вызовам. Эти новые возможности, открываемые постмодернизмом, не
должны быть блокированы.
Переходя ко второму из поставленных выше вопросов, нельзя не от-
метить ряд парадоксальных эффектов политического постмодернизма.
Наиболее важным эффектом постмодернизма в интересующей нас об-
ласти является дробление поля политики и предельное ослабление цен-
зуры и репрессии в отношении различных маргинальных форм. Постмо-
дернизм, как уже говорилось, бросил вызов классическому просвещен-
ческому разуму, оспаривая две его главным презумпции:
относительно наличия магистральных путей и закономерностей ис-
тории;
относительно "решающего преимущества" крупных форм и единых
пространств.
При этом соответствующая "ирония" постмодернизма является не
столько оптимистической, сколько скептической. Постмодернизм реа-
билитирует многообразие как таковое, заявляя, что в мире нет инстан-
ции, облеченной правом отличать перспективное от неперспективного,
"правильное" от "неправильного". Постмодернистской критике в самом
деле удалось создать такие прорехи в строгом порядке бытия, что через
них хлынули на нас такие явления и формы, которые мы считали либо
вовсе не возможными, либо навсегда похороненными в "доцившшзо-
ванном прошлом". Этого вопроса мы еще будем касаться в разделе IV
"Традиционные и нетрадиционные субъекты политики".
121
I
Самой примечательной особенностью эпохи постмодернизма являет-
ся, то, что она породила особые виды маргинализма и архаики, которые
ускользают от цензуры современности потому, что являются не "в чис-
том виде", а в виде мутантных, или ублюдочных, форм. Судя по исто-
рическому опыту, культура, подобно природе, вырабатывает механизмы
отбора и выбраковки нежизнеспособных форм. В первую очередь такой
выбраковке подлежат ублюдочные формы, порожденные случайными
скрещиваниями. Веррятно, эти формы нарушают "логику" природы и
культуры, несут угрозу загрязнения "программ" вирусами.
Природа защищается от ублюдочных форм тем, что препятствует
появлению у них потомства. Культура также до сих пор справлялась с
их наплывом, создавая национальные и цивилизационные кодексы пове-
дения, которые выбраковывали различные формы "беспринципного"
эклектизма. Процесс секуляризации не устранил этой цензуры, а просто
изменил ее формы. И вдруг сегодня постмодернизм заявляет, что цензу-
ра культуры умерла, а потому "все позволено". Характерно, что в ответ
на этот вызов европейская культура "смолчала", и только на Востоке
активизировалась защитная реакция фундаментализма.
Как показывает постсоветский опыт, политический класс способен
злоупотреблять этим внезапным либерализмом культуры, поспешно
придавая политический статус ее экспериментальным или экзотическим
формам. В постсоветском пространстве появилось великое множество
политических активистов, патетически призывающих к "решительной
борьбе" за родную речь, за национальный стиль в музыке, дизайне и
одежде, за "право" носить украшенную самобытным орнаментом сороч-
ки, платки, сапоги и т.д.
Со своей стороны такой же политической "смелостью и решитель-
ностью" преисполняются носители экспериментально-новационных и
эмансипаторских мотивов, защищающих права сексуальных мень-
шинств, нудистов, однополых браков...
Налицо настоящий "постмодернистский призыв" гуманитариев в по-
литику. Привлечение гуманитариев понадобилось политическому классу
для того, чтобы организовать искусственный бум политических проек-
тов. Посредством политизированных гуманитариев рассчитывают вос-
создать в политической сфере столько же программ, платформ, спосо-
бов размежевания, альтернативных проектов, сколько нюансов порож-
дает в духовной сфере современное бесцензурное культурологическое
воображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143