Ее политическое самосознание в чем-то поразительно
напоминает российское. Во всяком случае до середины 80-х годов на-
шего столетия ощущение страны с неблагополучной политической ис-
торией и судьбой доминировало среди французской интеллигенции.
Вспомним главный упрек, бросаемый нашими интеллектуалами отече-
ственной истории. Они постоянно сетуют, что в отличие от
"благополучных западных стран", история которых движется линейно-
80
поступательно, Россия развивается судорожно, циклически, с постоян-
ными разрывами и поворотами вспять. Но вот что пишет известный
французский политолог А.Пейнефит: "Удел Франции - то и дело пре-
рывать свою историю, проваливаясь в хаос. Между 1789 и 1985 годами
франция пережила 16 режимов - средняя продолжительность каждого
составляет 10 лет и 5 месяцев"1.
Во Франции, как и у нас, есть свои "западники": для них образцом
благополучной истории выступает англо-американский мир. Одним из
первых французских "западников" был Ш.Монтескье, ставивший своим
соотечественникам в пример Англию. Новейшая волна "западничества"
поднялась во Франции с начала 80-х годов как реакция на опасность
социализма (социалисты пришли к власти в мае 1981 г.). "Новые эко-
номисты" и новые правые из влиятельного клуба Орлож, подобно на-
шим "демократам", взяли себе в учителя представителей чикагской
школы и выступили с беспощадной критикой всей французской этати-
стской традиции с позиций "последовательно-атлантического" либе-
рального образца.
Теперь что касается "ментальности". Казалось бы, французская ин-
теллигенция должна быть довольна национальным менталитетом страны,
сформировавшей образцовую картезианскую рациональность. Но интел-
лектуалы технократического склада, создавшие идеологию модерниза-
ции в виде теории "индустриального общества", усомнились в способ-
ности нации, давшей Декарта и логику Пер-Рояля, мыслить рациональ-
но, а не мифологически. Технократы-идеологи 5-й республики, как и
наши современные либералы, звали Францию в "европейский дом"
(образовавшийся в 1956 г. "Общий рынок") и потому беспощадно вое-
вали с традиционалистами и национал-патриотами.
Причем традиционализм как диагноз болезни нестрогого, архаично-
го, беспомощного перед современными реалиями мышления толковался
весьма широко. Так, один из известных теоретиков модернизации во
Франции Ж.Фурастье писал: "Традиционный человек, а следовательно,
средний француз в эпоху Третьей республики мыслит магически: со-
вершает прыжок от мгновения в вечность..., манипулирует образами,
смешивая их с реальными вещами"2 .
При этом модернизаторы преисполнены технократического высоко-
мерия к классическому гуманитарному наследию и образованию, подоз-
ревая, что оно скорее служит препятствием, чем подспорьем адаптации
к современному миру, в котором законы диктует техника, а не культура
1 Peyrefite A. Le Mal Fra^ais. P., 1976. P. 61.
2 Fourastie J., Laleuf A. Revolution a 1'Oeust. P.,
1957. P. 65.
81
и мораль. "Нынешний бакалавр судит о цивилизации, отправляясь от
заветов Еврипида, Корнеля, Расина... Отсюда это поколение, беспокой-
ное и неустроенное"1.
Вспомним, что и большевики, осуществляя свою "культурную рево-
люцию", беспощадно искореняли старую гуманитарную интеллигенцию
и классическое гуманитарное образование.
Во Франции физическим искоренением модернизаторы не занима-
лись - не то время и не та традиция, но готовность "клеймить" великую
национальную классику продемонстрировали вполне.
Казалось бы, что может быть общего между "первобытным магиче-
ским мышлением" и мышлением Корнеля, Расина и Шатобриана
(которого Фурастье тоже упоминает в этой связи)? Стоило ли так опус-
тошать национальный пантеон ради того, чтобы быстрее американизи-
ровать французскую нацию и привить ей искусство мыслить операцио-
нально и инструментально, т.е. целиком прагматически? Французские
модернизаторы утверждали, что стоит. Они, кажется, были готовы об-
менять все достижения гуманитарного гения Франции на прагматиче-
скую смекалистость американского типа. При этом они были совер-
шенно уверены в том, что речь идет об игре с нулевой суммой: страна,
сохранившая традицию, казалась им не пригодной для жизни в мире,
ставшем "миро-экономикой".
Счастье Франции в том, что среди ее политиков нашелся националь-
ный лидер, снявший ложную дилемму американоцентристов: либо мо-
дернизм, либо патриотизм. Генерал де Голь стал великим модернизато-
ром, оставшись великим патриотом. Этот "урок французского" достоин
тщательного изучения в нашей стране.
Как уже говорилось выше, модернизаторы много почерпнули из
культурологии и культурной антропологии. В известном споре между
эволюционистами и диффузионистами, касающемся природы инноваций,
модернизаторы взяли сторону диффузионизма.
Диффузионисты делят культурное поле (страны, региона, мира в це-
лом) на инновационный центр и статичную периферию. Процесс рас-
пространения новаций, таким образом, носит характер не автономного
самозарождения в различных регионах одновременно, а характер заим-
ствования.
Онтологический статус нового при этом существенно меняется по
сравнению с тем, как его понимала классика. Если новое для той или
иной национальной культуры выступает не как собственный продукт, а
как инородный элемент, то культура не может не оказывать ему сопро-
тивления. Следовательно, внедрение нового требует известного насилия
I
1 Fourastie J. Muchinism et bien-etre. P., 1965. P. 191.
82
над культурой. Это насилие и осуществляет политическая система, вы-
ступающая как авторитарный внедритель нового в инородную ему сре-
ду. Таким образом, инновационный процесс вместо того, чтобы быть
творческим самоподъемом нации, обретает черты своеобразного
"внутреннего колониализма". Модернизаторы колонизуют собственную
нацию, подчиняя ее инновационному проекту.
Инновационный процесс, таким образом, образует поле властного
напряжения, генерируемое модернизационным центром ("полюсом рос-
та"). Как писал Ф.Перру, "развитие не осуществляется равномерно в
пространстве и времени: его импульсы возникают в определенных
"полюсах роста" и затем распространяются по различным каналам от
центра к периферии..."1
Скажем прямо: модернизационная доктрина предполагает насилие
государства как организованного инновационного субъекта по отноше-
нию к обществу, рассматриваемому как инертная социокультурная сре-
да или периферия роста.
Поэтому отношения между "социальной средой" и политической
системой здесь полностью преобразуются по сравнению со схемой
Д.Истона. Здесь не общество формирует "входы" в "черный ящик" по-
литической системы, призванной адекватно реагировать на них своими
решениями. Здесь, напротив, политическая система сначала принимает
решение - инновационный проект, который для гражданского общества
является принудительным "входом", на который предстоит реагировать.
Таким образом, модернизационная парадигма в отличие от представи-
тельской рассматривает гражданское общество как "черный ящик", не
имеющий собственного субстанционального содержания, но реагирую-
щий на внешние "вводы" и (или) "входы".
Природа политической системы тоже меняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
напоминает российское. Во всяком случае до середины 80-х годов на-
шего столетия ощущение страны с неблагополучной политической ис-
торией и судьбой доминировало среди французской интеллигенции.
Вспомним главный упрек, бросаемый нашими интеллектуалами отече-
ственной истории. Они постоянно сетуют, что в отличие от
"благополучных западных стран", история которых движется линейно-
80
поступательно, Россия развивается судорожно, циклически, с постоян-
ными разрывами и поворотами вспять. Но вот что пишет известный
французский политолог А.Пейнефит: "Удел Франции - то и дело пре-
рывать свою историю, проваливаясь в хаос. Между 1789 и 1985 годами
франция пережила 16 режимов - средняя продолжительность каждого
составляет 10 лет и 5 месяцев"1.
Во Франции, как и у нас, есть свои "западники": для них образцом
благополучной истории выступает англо-американский мир. Одним из
первых французских "западников" был Ш.Монтескье, ставивший своим
соотечественникам в пример Англию. Новейшая волна "западничества"
поднялась во Франции с начала 80-х годов как реакция на опасность
социализма (социалисты пришли к власти в мае 1981 г.). "Новые эко-
номисты" и новые правые из влиятельного клуба Орлож, подобно на-
шим "демократам", взяли себе в учителя представителей чикагской
школы и выступили с беспощадной критикой всей французской этати-
стской традиции с позиций "последовательно-атлантического" либе-
рального образца.
Теперь что касается "ментальности". Казалось бы, французская ин-
теллигенция должна быть довольна национальным менталитетом страны,
сформировавшей образцовую картезианскую рациональность. Но интел-
лектуалы технократического склада, создавшие идеологию модерниза-
ции в виде теории "индустриального общества", усомнились в способ-
ности нации, давшей Декарта и логику Пер-Рояля, мыслить рациональ-
но, а не мифологически. Технократы-идеологи 5-й республики, как и
наши современные либералы, звали Францию в "европейский дом"
(образовавшийся в 1956 г. "Общий рынок") и потому беспощадно вое-
вали с традиционалистами и национал-патриотами.
Причем традиционализм как диагноз болезни нестрогого, архаично-
го, беспомощного перед современными реалиями мышления толковался
весьма широко. Так, один из известных теоретиков модернизации во
Франции Ж.Фурастье писал: "Традиционный человек, а следовательно,
средний француз в эпоху Третьей республики мыслит магически: со-
вершает прыжок от мгновения в вечность..., манипулирует образами,
смешивая их с реальными вещами"2 .
При этом модернизаторы преисполнены технократического высоко-
мерия к классическому гуманитарному наследию и образованию, подоз-
ревая, что оно скорее служит препятствием, чем подспорьем адаптации
к современному миру, в котором законы диктует техника, а не культура
1 Peyrefite A. Le Mal Fra^ais. P., 1976. P. 61.
2 Fourastie J., Laleuf A. Revolution a 1'Oeust. P.,
1957. P. 65.
81
и мораль. "Нынешний бакалавр судит о цивилизации, отправляясь от
заветов Еврипида, Корнеля, Расина... Отсюда это поколение, беспокой-
ное и неустроенное"1.
Вспомним, что и большевики, осуществляя свою "культурную рево-
люцию", беспощадно искореняли старую гуманитарную интеллигенцию
и классическое гуманитарное образование.
Во Франции физическим искоренением модернизаторы не занима-
лись - не то время и не та традиция, но готовность "клеймить" великую
национальную классику продемонстрировали вполне.
Казалось бы, что может быть общего между "первобытным магиче-
ским мышлением" и мышлением Корнеля, Расина и Шатобриана
(которого Фурастье тоже упоминает в этой связи)? Стоило ли так опус-
тошать национальный пантеон ради того, чтобы быстрее американизи-
ровать французскую нацию и привить ей искусство мыслить операцио-
нально и инструментально, т.е. целиком прагматически? Французские
модернизаторы утверждали, что стоит. Они, кажется, были готовы об-
менять все достижения гуманитарного гения Франции на прагматиче-
скую смекалистость американского типа. При этом они были совер-
шенно уверены в том, что речь идет об игре с нулевой суммой: страна,
сохранившая традицию, казалась им не пригодной для жизни в мире,
ставшем "миро-экономикой".
Счастье Франции в том, что среди ее политиков нашелся националь-
ный лидер, снявший ложную дилемму американоцентристов: либо мо-
дернизм, либо патриотизм. Генерал де Голь стал великим модернизато-
ром, оставшись великим патриотом. Этот "урок французского" достоин
тщательного изучения в нашей стране.
Как уже говорилось выше, модернизаторы много почерпнули из
культурологии и культурной антропологии. В известном споре между
эволюционистами и диффузионистами, касающемся природы инноваций,
модернизаторы взяли сторону диффузионизма.
Диффузионисты делят культурное поле (страны, региона, мира в це-
лом) на инновационный центр и статичную периферию. Процесс рас-
пространения новаций, таким образом, носит характер не автономного
самозарождения в различных регионах одновременно, а характер заим-
ствования.
Онтологический статус нового при этом существенно меняется по
сравнению с тем, как его понимала классика. Если новое для той или
иной национальной культуры выступает не как собственный продукт, а
как инородный элемент, то культура не может не оказывать ему сопро-
тивления. Следовательно, внедрение нового требует известного насилия
I
1 Fourastie J. Muchinism et bien-etre. P., 1965. P. 191.
82
над культурой. Это насилие и осуществляет политическая система, вы-
ступающая как авторитарный внедритель нового в инородную ему сре-
ду. Таким образом, инновационный процесс вместо того, чтобы быть
творческим самоподъемом нации, обретает черты своеобразного
"внутреннего колониализма". Модернизаторы колонизуют собственную
нацию, подчиняя ее инновационному проекту.
Инновационный процесс, таким образом, образует поле властного
напряжения, генерируемое модернизационным центром ("полюсом рос-
та"). Как писал Ф.Перру, "развитие не осуществляется равномерно в
пространстве и времени: его импульсы возникают в определенных
"полюсах роста" и затем распространяются по различным каналам от
центра к периферии..."1
Скажем прямо: модернизационная доктрина предполагает насилие
государства как организованного инновационного субъекта по отноше-
нию к обществу, рассматриваемому как инертная социокультурная сре-
да или периферия роста.
Поэтому отношения между "социальной средой" и политической
системой здесь полностью преобразуются по сравнению со схемой
Д.Истона. Здесь не общество формирует "входы" в "черный ящик" по-
литической системы, призванной адекватно реагировать на них своими
решениями. Здесь, напротив, политическая система сначала принимает
решение - инновационный проект, который для гражданского общества
является принудительным "входом", на который предстоит реагировать.
Таким образом, модернизационная парадигма в отличие от представи-
тельской рассматривает гражданское общество как "черный ящик", не
имеющий собственного субстанционального содержания, но реагирую-
щий на внешние "вводы" и (или) "входы".
Природа политической системы тоже меняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143