е. не только земли, но и сидевших на них крестьян. О размерах этих первых вкладов точных данных мы не имеем; но зато сами за себя говорят летописные данные о вкладах в Печерский монастырь после смерти Феодо­сия, в XI и XII вв. Князь Ярополк Изяславич (вторая половина XI в.) «вдал» Печерскому монастырю «всю жизнь свою», т. с. все недвижимые или, по крайней мере, все лучшие свои имения, а кроме того, четыре волости, из них одну около Киева, конечно, со всеми сидевшими там крестьянами; дважды монастырь получил от других князей по пять сел «с челядью». Глеб Всеславич, кроме того, дал при жизни и завещал этому монастырю 700 гри­вен серебра и 100 гривен золота. Монахи Печерской лавры становились епископами в других городах, и это давало монастырю возможность протянуть свои щупаль­ца далеко за пределы Киева. Так, ростовский епископ Ефрем, вышедший из Печерского монастыря, дал мо­настырю подворье в Суздале и несколько сел там же. Подобным же образом получали различные хозяйствен­ные угодья и денежные вклады и другие монастыри; на­пример древнейший из новгородских монастырей, Рождественно-богородичный, получил в дар от своего основа­теля село Волховское с холопами и рыбными ловлями; другой новгородский монастырь, Юрьевский, получил в начале XII в. от князя Мстислава Владимировича не только волость Буец «с данями, и с водою, и продажа­ми», но также часть княжеских доходов - «вено вотское», т. е. брачные пошлины в Вотской области, и «осеннее полюдье даровное», т. е. сполна княжеские сборы в осен­ний проезд по области, находившейся под княжеским управлением. Тут мы имеем дело уже с иммунитетами чисто феодального типа - это и понятно, так как в XII в. наступает быстрая феодализация и общества и церкви, процесс, с которым мы ближе познакомимся в следую­щей главе. Но в иной форме тут перед нами то же самое явление, что и в X-XI вв.: монастыри являются хозяй­ственными предприятиями эксплуататорского характера. В меньшей степени, но те же черты можно уловить и в истории основания некоторых церквей. Церкви стави­лись почти исключительно князьями и боярами или в ка­честве официальных государственных храмов, или в качестве фамильных усыпальниц, или для обслужива­ния культов излюбленных святых. Это явление ярко запечатлелось и в иконографии. Князь, подносящий богу выстроенную им церковь, иногда в сопутствии всей семьи - часто встречающийся сюжет в живописной рос­писи церквей XI-XII вв., не менее характерны фрески на чисто светские мотивы, например княжеской охоты, игр и других увеселений, которыми по заказу князей украшались их церкви, точно залы их дворцов. Конечно, основатели церквей брали их на свое содержание и нередко давали им крупные дотации, которые становились основным капиталом для церковных предприятий. Так, Владимир после крещения поставил в Киеве церковь бо­городицы, на содержание которой отдал десятую часть своих доходов от имений и городов, и обязал своих пре­емников под угрозой проклятия соблюдать это обязательство, поэтому церковь и была прозвана Десятинной. Вслед за Владимиром Ярослав, поставивший целый ряд церквей, давал на их содержание «урок», т. е. определен­ную часть доходов от княжеских имений. Церкви, полу­чившие такие дотации, подобно монастырям, пускали свои средства в оборот, но, по-видимому, больше в обла­сти торговли, чем сельского хозяйства. В церквах под покровом «святых угодников» устраивались товарные склады, застрахованные от пожаров каменными стенами и от воров - массивными металлическими дверями и запорами; в церквах же обычно хранились образцовые меры и гири, заемные письма и другие деловые доку­менты.
Так образовалась с самого начала христианства на Днепре основная смычка новой веры и княжеской вла­сти на хозяйственной и социально-политической основе. Она сказывается также и в религиозных представлениях. Новый христианский бог мыслился князьями именно как их специальный княжеский бог, заменивший собою прежнего Перуна. Он - верховный повелитель князей, да­ющий им власть, венчающий их на княжение, помогающий им в походах, принимающий их души в свои чертоги; для сношения с этим богом князья не нуждаются обязатель­но в услугах духовенства,- напротив, клирики мыслятся скорее как слуги князей, чем как слуги бога.
Это первенство княжеской власти в союзе князей и церкви объясняется тем, что церковь была слабее кня­жества и в хозяйственном и в организационном отноше­нии. Она пробовала оказать влияние на политическую жизнь, особенно на те моменты, которые вредным обра­зом отражались на ее хозяйственном благополучии; так, митрополиты не раз выступали против обычных для XI-XII вв. княжеских усобиц и пытались мирить враж­дующих князей. Но эти попытки вмешательства редко бывали успешны, и ничего подобного западному божье­му миру и божьему перемирию киевская церковь создать не могла. Напротив, княжеская власть, не стесняясь, по­казывала свою силу: князья не раз сгоняли с кафедры неугодных им епископов, и в числе таких решительных государей летопись называет даже Андрея Боголюбского. Это первенство княжеской власти отражается также и в культе святых.
В числе заимствованных из Византии святых самы­ми популярными стали Дмитрий Солунский и Георгий, оба, по словам их житий, солдаты, замученные за веру Диоклетианом, Из них первое место занял Дмитрий, культ которого особенно выдвинулся с XIII в., в эпоху борьбы с татарами. Еще любопытнее тот факт, что пер­выми русскими святыми, первыми новыми богами новой церкви были провозглашены не клирики и не монахи, а князья Борис и Глеб, убитые после смерти Владимира во время усобицы, возникшей между его наследниками. Сказания о Борисе и Глебе не дают ответа на вопрос, какие мотивы были у великого князя Ярослава, когда он провозглашал своих убитых братьев святыми; но зато вполне отчетливо вырисовывается роль митрополита и других представителей клира в этом деле: они донесли Ярославу, что тела князей «присно все целы», что лица их светлы, как лица ангелов, и что от них исходит бла­гоухание, а затем, когда прошел слух о чудесах от но­вооткрытых мощей, тот же митрополит научил князя по­строить в честь Бориса и Глеба большую церковь и объ­явить их святыми и покровителями русской земли. Дру­гими словами, церковные специалисты с величайшей готовностью и рвением хлопотали об апофеозе княже­ской власти, скромно отодвигая на второй план своих собственных кандидатов в святые. И в последующее время сохраняется эта же тенденция: из восьми осталь­ных святых, канонизированных в Киеве и Новгороде, пять были княжеского происхождения (в том числе кня­гиня Ольга) и только три клирика - Антоний и Феодо­сий Печерские и новгородский епископ Никита.
Иное положение заняла церковь в следующий пери­од - удельного феодализма, когда после разгрома Киевской Руси татарами и ее запустения центр русской жизни переместился в Новгородскую и Ростовско-Суздальскую области.

РЕЛИГИЯ И ЦЕРКОВЬ ЭПОХИ УДЕЛЬНОГО ФЕОДАЛИЗМА

ОБЩИЕ ЧЕРТЫ ВЕРЫ И КУЛЬТА

Период с XIII до середи­ны XV в. характеризуется типичными чертами феодаль­ного строя: феодализация охватила все стороны русской жизни, в том числе и сферу религии и церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135