Первое дело возникло в 1879 г. вследствие демонстрации, устро­енной сектантами во время молебна на Михайловском горном заводе по случаю избавления Александра II от выстрелов Соловьева. Десять человек из толпы, не сни­мая шапок, стали кричать: «Кому вы молитесь, это ан­тихристы», а на допросе заявили, что приходили на мо­лебен для изобличения антихриста, уподобляющегося богу. Все они оказались упорными неплательщиками по­датей. В следующем, 1880 г. возникло другое дело - о заводском крестьянине Контаурове, обвинявшемся в упорном нежелании платить подати. Контауров объяс­нил на следствии свой отказ таким образом: бог дал всем землю без всяких пошлин и налогов, это божественное установление соблюдалось до 1861 г., до которого завод­ские крестьяне пользовались всеми заводскими землями, лесами, покосами и другими угодиями, не неся за это никаких повинностей. Положение 19 февраля 1861 г. на­рушило этот божий закон, введя уставные грамоты, выкупные платежи, размежевание и урезку земель; но нарушитель этого закона есть антихрист, ибо идет про­тив установления Христа. Следовательно, с 1861 г. власть стала антихристовой, император является антихристом, все чиновники и военные, «одевшие светлые пуговицы», - слуги антихриста; поэтому «сыны божии» не должны повиноваться антихристовой власти, не должны платить ей никаких податей и повинностей, не должны брать паспорта и отбывать воинскую повинность. Выяснилось также, что на организацию особой секты красноуфимских протестантов толкнуло отношение к ним право­славных священников. Красноуфимцы обратились преж­де всего за разъяснением своих сомнений к последним, но встретили в ответ защиту всех правительственных мер и получили совет не бунтовать, смириться и подчинить­ся. Тогда красноуфимцы пришли к заключению, что божией правды нет и в церкви, и стали отвергать весь православный храмовый культ с его таинствами, икона­ми и другими атрибутами, сохранив только почитание евангелия и Библии. Оказалось также, что в том округе, где жил Контауров, почти все такие же неплательщики и держатся таких же взглядов на государство и церковь, как и он. Сектантов так и прозвали неплательщиками; к их идеологии ближе всего подходила бегунская доктри­на, влияние которой выразилось в том названии, какое присвоили себе «сыны божии», в названии «странников по всей земле», в заимствовании у бегунов любопытной песни, жалующейся на то, что «духовный закон с корения ссечен, ум священническ сребром весь пленен, закон градской в конец истреблен, вместо законов воцарилось беззаконие; лихоимцы все грады содержат, немилосерд­ные в градах первые, на местах злые приставники дух антихристов возвея на нас».
Вместе с эмансипацией пришло усиленное выколачи­вание с крестьян денег. И опять-таки на Урале, где при редкости населения еще было возможно существование натурально-хозяйственного быта в почти нетронутом виде, это новое требование породило секту лучинковцев с совершенно старой идеологией.
В начале 70-х годов обнаружилось в некоторых де­ревнях Екатеринбургского уезда повальное бегство кре­стьян в леса со всем скарбом и детьми. Следствие выяс­нило, что крестьяне уходят в лес от антихриста, царя­щего якобы теперь в мире; всякий, кто не хочет принять его печать, должен уходить в пустыню. Печать антихри­ста - это деньги; она распространяется всюду в куплях-продажах, и всякий, кто что-либо покупает или продает, принимает печать антихриста. Все, что продается, за­клеймено антихристом через клейменые весы, гири, меры, деньги, торговые патенты с двуглавым орлом, заклейме­ны и все продажные способы освещения, осталось только одно угодное богу «кадило» - сырая березовая лучина, отломанная в лесу от дерева. Уходя в леса, лучинковцы встретились там с бегунами и дополнили свою идеологию старым положением, что антихрист воцарился на Руси еще в 1666 г. Таким образом, идеология лучинковцев носит несомненные следы влияния бегунской доктрины, но преобразовала заимствованные из нее элементы при­менительно к новому положению дела. По существу, она является чисто реакционным протестом патриархальных элементов крестьянства против вдвинувшегося клином в его среду денежного хозяйства и капитализма. И надо сказать, что символ этого протеста - дымящая березо­вая лучина, противостоящая огненным жерлам плавиль­ных уральских печей, - выбран как нельзя более удачно. Одновременно с этими вполне ясными сектами появи­лась в северной части Вятской губернии еще одна секта, которую некоторые корреспонденты Пругавина считали даже не сектой, а скорее политической группой. Сведе­ния о ней были очень скудны, а судьба ее осталась совершенно неизвестной. Однако на ней стоит остановиться, так как ее появление связано с теми же уставными гра­мотами, которые дали повод к возникновению сект не­плательщиков и немоляков. Сектанты сидели на очень плохих землях, обрабатывавшихся к тому же первобыт­ным способом; когда пришлось платить после «освобо­ждения» за полученные наделы выкупные платежи, то оказалось, что урожай не покрывает платежей. Тогда сектанты отказались не только от платежа податей, но и от обработки земли. Это произошло под влиянием аги­тации ссыльных из крепостных крестьян, поселенных в Маракулинской волости, где появилась секта. По-види­мому, те же ссыльные подвели под отказ маракулинцев от податей и земли и формальное основание: якобы сам царь знает, что их земля бесплодная и что тяжело пла­тить за нее подати, а потому освободил их от земли и податей, в знак чего и выбили медали. Эти медали, вы­битые в память реформы 1861 г., сектанты старались вся­чески достать, платили по 20 руб. за штуку и, надев на шею медаль, были уверены, что теперь к ним уже ни один чиновник не придерется. Отсюда сектанты и были прозваны медальщиками. Они распродали дома, бросили земли и пошли искать работу на заводах. Возможно, что среди медальщиков бродили также и какие-нибудь ре­лигиозные лозунги, но об этом нет никаких сведений. Неясно также, имеем ли мы здесь дело с самопроизволь­ным явлением, или все это движение было спровоциро­вано спекулянтами, хотевшими зашибить деньгу на ме­далях.
Описанные уральские секты вращаются, таким обра­зом, еще в сфере старых представлений и формул в за­висимости от хозяйственной отсталости Урала и Приуралья. Во внутренней России эмансипация отчасти ликвидировала совсем старые секты, отчасти преобразо­вала их на новых основаниях, сблизив и даже связав с новыми сектами.
СУДЬБА СТАРЫХ СЕКТ
Сектантство пореформенной эпохи было предметом большого интереса и усердного изучения как для его про­тивников, богословов и миссионеров государственной церкви, так и для благожелательных к нему наблюдате­лей и публицистов из оппозиционного буржуазного лаге­ря. Те и другие собирали материалы и делали попытки характеристики как отдельных сект, так и всего сектант­ства в целом. К сожалению, проделанная писателями из того и другого лагеря работа, несмотря на ее солидные по масштабу размеры, во многом скорее запутывала, чем разъясняла вопросы, связанные с историей и идеологией сектантства. Официальные его оппоненты интересова­лись прежде всего догматической стороной вопроса и посвящали много труда выяснению «ересей» сектантов по отношению к основным догматам православия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135