Они уже были заражены «антихристовой» идеологией. Еще во вре­мя миссии Сергия соловецкие мирские люди прямо го­ворили, что Сергий со стрельцами прислан «от антихриста прельщать их»; а «воры» Стеньки Разина объявили троеперстие не просто латинскою ересью, а прямо пе­чатью антихриста. По инициативе «воров сотников со товарищи» в самом начале осады был совет, «чтобы за великого государя богомолие отставить». Монахи-свя­щенники отказались было исполнить это постановление, но, когда наиболее упорные были заключены в тюрьму, где им даже хлеба и воды не давали, богомолие за царя прекратилось. Власть постепенно перешла из рук Никанора в руки «бельцов». Руководил всей обороной, по-ви­димому, Фадейка-сапожник. Богослужение прекратилось, и религиозный быт в монастыре принял характер чисто сектантский: «бельцы» перестали признавать священни­ков, перестали исповедоваться и причащаться, умерших хоронили без отпевания. Эти отрывочные данные не дают возможности составить ясное понятие о характере рели­гиозной идеологии крайних элементов среди защитников монастыря; но, по-видимому, она имела очень много об­щего с крестьянской идеологией, о которой речь будет ниже. Раздоры между «бельцами» и монахами все росли; большая часть клириков ушла из монастыря вслед за выпущенными из тюрьмы сторонниками молитвы за царя, а в 1676 г. благодаря измене одного перебежчика из мо­нахов, Феоктиста, пришел конец и осаде. Феоктист про­вел ночью царских стрельцов в монастырь через отвер­стие в стене, заложенное камнями, и монастырь после восьмилетней осады был взят. Никанор и некоторые дру­гие руководители восстания были казнены, другие сосланы, а в монастырь были присланы из Москвы архимандрит Макарий и московские монахи, старатель­но, но тщетно искавшие там кладов. Так погиб последний оплот монастырского феодализма, и над Поморьем вла­стно навис меч дворянского государства. Старообрядче­ское сказание о соловецкой осаде, разукрашенное всяче­скими чудесами, и старообрядческие народные песни, по­священные соловецкому сидению, до сих пор сохраняют особую прелесть и особый интерес в глазах сторонников старой веры: ведь это была первая схватка в открытой борьбе всех сил, враждебных Московскому государству и соединенных знаменем старой веры. Последующие дви­жения уже не носили такого эпического характера: силы в них раздробились, распределившись по социальным ка­тегориям, идеология дифференцировалась и самый ха­рактер «оказательства» стал иным.
БОЯРСКАЯ ФРОНДА И ПОСАДСКИЙ РАСКОЛ
Боярская фронда в Соловках замутилась примесью «воров Стеньки Разина». Московские бояре с самого на­чала также были против Никона и за старую веру, но были слишком слабы сами по себе для самостоятельных выступлений. Бояре чувствовали, что в лице ревнителей старой веры заключается немалая сила, способная смело и упорно бороться с дворянским государством. В лице Никона, напротив, они видели своего злейшего врага. Благодаря в значительной мере боярским стараниям Ни­кон поссорился и разошелся с царем; бояре же выхлопо­тали возвращение из сибирской ссылки Аввакума, при­няли его, когда он в 1664 г. приехал в Москву, «яко ангела божия» и «преизобильно того имением награждаху». В числе лиц, хлопотавших за Аввакума и ухаживав­ших за ним в Москве, старообрядческий деятель и писатель конца XVII в. Денисов называет такие громкие и старинные фамилии, как фамилии Стрешнева, Салты­кова, Хованского, Морозовых, Соковниных, Урусовых. Аввакум и другие ревнители старой веры нашли себе в домах этих боярских фамилий приют и ласку. Аввакум называл покровительствовавших старой вере бояр «вер­ными своими Никодимами». Из боярского рода Потем­киных вышел даже в это время один видный учитель ста­рой веры - Спиридон Потемкин. Вращаясь среди оппо­зиционного боярства, Аввакум стал в это время душою боярского раскола; через него боярство пыталось воз­действовать и на царя. Царь в это время был занят сво­ей распрей с Никоном и охотно обласкал Аввакума, ко­торый писал царю, что имел от бога откровение, «яко мерзок он перед богом Никон». Аввакум убеждал царя уничтожить «дурные затейки» Никона и ручался, что тогда «кротко и тихо все царство будет». Однако царские сыщики доносили, что в боярских кругах свержения Ни­кона и ликвидации церковной реформы добиваются от­нюдь не для «тишины», а для возобновления «смуты». И в конце концов все дело провалилось. Аввакум и дру­гие возвращенные в Москву церковные ревнители ста­рой веры в 1666 г., как мы видели, окончательно попали в опалу и опять были сосланы. Никон, правда, был сверг­нут, но это не повредило делу церковной реформы. Рас­права на соборе 1666-1667 гг. была быстрая и строгая. Соловецкий бунт уклонился в совсем нежелательную для боярства сторону, и боярской фронде пришлось на время притаиться, ждать союзников и нового удобного случая.
Союзники нашлись, и очень скоро. Первый и самый естественный союзник, который не мог и никогда не стал бы заражаться «воровством», были посадские люди. В их положении теперь произошло немало перемен, толкавших их в оппозицию. Прошло то время, когда «при прежних государях в городах ведали губные старосты, а посад­ские люди судилися сами промеж себя, а воевод в горо­дах не было». Московские города из свободных коммун, созданных по примеру их французских собратьев, превра­тились в объект для эксплуатации царских кормленщиков и царских служб. Дворянское государство рассматривало города преимущественно как источник для выкачивания всяческого тягла и корму, церемонясь только с крупным купечеством, капиталистами-«гостями» и царскими от­купщиками, на которых приходилось царской казне не­редко опираться. Последствия такой точки зрения ока­зались для среднего и мелкого бюргерства самые плачев­ные. «В городах, - жалуются посадские выборные 1648 г., - всякие люди обнищали и оскудели до конца от твоих государевых воевод; а торговые люди, которые ез­дят по городам для своих торговых промыслов, от их же воеводского задержания и насильства в проездах торгов своих отбыли... И от тех твоих государевых беспрестан­ных служб и сборов всякие тяглые люди оскудели и обнищали до конца». Мало этого, разложение удельного феодализма шло таким медленным и неравномерным темпом, что в среде самого тяглого посадского люда появилась градация тягла, вследствие которой одни, с точки зрения челобитчиков собора 1648 г., пользовались незаслуженными льготами, другие несли тягло сверх меры; счастливыми были, между прочим, торговые и промышленные люди владычных слобод и кабацкие от­купщики. Поэтому челобитчики просят, чтобы «все были в тягле и в свободе или льготах вместе равно с тяглыми черными общинами, чтобы во всем народе мятежа и роз­ни не было». Это требование податного равноправия лишь отчасти было осуществлено в Уложении 1649 г.; но переписанные на государя церковные слободы были сей­час же обложены государевым тяглом и перешли тоже в положение недовольных. Но не только выкачивание тягла ссорило рядовую массу посадских людей с Москов­ским государством. Иностранный торговый капитал, пользовавшийся большими льготами, разорял и закабалял мелкого московского купца, и этот факт давал также немало поводов для жалоб и недовольства дворянским правительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135