После разгрома хованщины московские «церковные раскольщики», слобожане Васька Симонов и Савка Грешнов, прислали на Дон из Москвы Костку-стрельца с подложными грамотами царя Ивана, наполненными жа­лобами на бояр, якобы не уважающих царя, побивших без вины стрельцов и напрасно казнивших Хованского. Грамоты заканчивались призывом к казакам идти к Мос­кве на помощь царю и старой вере. Одна из таких грамот была доложена на круге, и казаки хотели было идти по ее призыву; но войсковой атаман Фрол Миняев, ярый москвофил, отговорил казаков, доказывая, что грамота подложная и что если казаки двинутся на Москву, то кто же будет давать им жалованье? Этот аргумент подейст­вовал; но выдать Костку и его сотоварищей, как того по­требовала Москва, круг все же отказался - «и без них в Москве много мяса». Костку захватили и отвезли в Моск­ву вызвавшиеся добровольцы, конечно получившие за это в Москве соответствующую мзду. Москва после этого прислала строгий приказ «таких воров» и церковных рас­кольников, чернецов или беглых людей, бегущих на Дон, «имать и держать в Черкасске за крепким караулом» впредь до царских распоряжений. Но этот приказ остал­ся без исполнения. Изданный через три года другой, еще более решительный, приказ «воров и раскольников... переимать и разогнать и пристанища и крепости их разо­рить и пожечь... и заводчиков... перековав, прислать к Москве» также остался пустым звуком. Настроение мас­сы на Дону решительно было против Москвы и за старую веру. Это течение захватило даже часть домовитых ка­заков.
Рост влияния антимосковских течений выразился на­иболее ярким образом в том, что их сочли нужным воз­главить некоторые крупные представители казацкой стар­шины. Около 1687 г. лидером этих группировок становит­ся атаман Самойло Лаврентьев, раньше не проявлявший антимосковских настроений и даже ходивший в Москву в качестве атамана зимовой станицы, т. е. ежегодной зим­ней делегации, посылавшейся кругом в Москву за полу­чением жалованья и для переговоров по разным вопро­сам взаимоотношений Москвы и Дона. Но Лаврентьев был хорошо известен как горячий сторонник старой веры. С тех пор как после 1681 г. появились в Черкасске священ­ники, посвященные в Москве по новому чину и служив­шие по новым книгам, он перестал ходить в церковь и завел себе домашнего священника, служившего ему все службы и отправлявшего все требы, кроме литургии. Все в Черкасске знали также, что «раскольщикам всем при­станище было у него, у Самошки». У него были также по­стоянные связи с голытьбой, которую он снабжал оружи­ем и снаряжением для грабительских экспедиций. Умный политик, он рассчитал, что при помощи антимосковских групп он сможет при желании захватить власть на Дону. О походе на Москву он вряд ли думал, так как эта затея, конечно, не могла быть успешной. В конце 1686 г. антимосковцы решили действовать. Им удалось провести на кругу назначение Фрола Миняева атаманом зимовой ста­ницы, отправлявшейся в Москву, а на его место войско­вым атаманом был избран Самойло Лаврентьев. Весной 1687 г., когда Москва потребовала участия Дона в Крым­ском походе, круг постановил послать отряд под началь­ством того же Фрола, только что вернувшегося из Моск­вы. Настроение большинства казаков было против этого похода - «лучше ныне Крымский (хан), чем наши цари на Москве», говорили на кругу, и Фролу удалось собрать лишь небольшой отряд, главным образом из москвофилов. Таким образом московская партия была удалена со сцены, и антимосковцы стали смело действовать. Под флагом исправления церковных служб они провели, по существу, восстановление независимости Дона. Лаврен­тьев нашел ловкого староверческого священника Самой­лу и определил его к Черкасскому собору. По сговору с атаманом Самойло запросил казацкое правительство по каким книгам надо служить, по старым или новым. Во­прос был передан на круг, причем Лаврентьев предло­жил служить по старым книгам и не поминать «царей и патриарха, так как этого в старых книгах нет». «Добрые» казаки стали было возражать, что это воровство, что, приставая к расколу, круг «отлучит их, добрых людей, от милостей великих государей и их государского жалова­нья». Началась схватка; москвофилы оказались в мень­шинстве, и им пришлось спасаться бегством. В пригово­ре, однако, не решились отказаться совсем от службы; приговорили великим государям служить по-прежнему, но «чтобы впредь по всему Дону было смирно, а раскольщиков расколыциками не называли, и сверх старых книг ничего не прибавливать и не убавливать, и новых книг не держать, а если кто станет тому приговору быти проти­вен или учнет говорить непристойные слова, и тех поби­вать до смерти». Приговор был явным компромиссом между старшиной, державшейся старой веры, но доро­жившей и московским жалованьем, и голытьбой, для ко­торой старая вера была лишь знаменем революции и по­хода на Москву.
Этот поход стал усиленно подготовляться в низах. Его проповедником явился некий Кузьма Косой, кузнец из Ельца, ушедший на Дон еще в 1667 г., когда началась, по его словам, «рознь» в вере, которой он не мог стерпеть. Прибыв на Дон, он стал действовать совсем по-другому, чем «преподобные отцы», прежде всего заботившиеся о «спасении душ». Кузьма, наоборот, постарался сейчас же организовать активную часть беглых раскольников. Он выбрал на Медведице «неприступное место» и построил там не скит, а укрепленный городок, который стал опор­ным пунктом и притягательным центром для всей рево­люционно настроенной голытьбы. Черкасский круг по­смотрел на это сквозь пальцы; но тамбовский воевода обеспокоился, так как городок Кузьмы был совсем близ­ко от Тамбова, и послал в 1674 г. отряд стрельцов, чтобы ликвидировать городок. Однако городок был предупреж­ден: мужчины все заблаговременно разбежались, и отряд вернулся с весьма скромными трофеями, приведя в Там­бов только «4 женки и 12 девок». После этого неудачного налета новых попыток Тамбов не предпринимал. Все жи­тели городка понемногу вернулись назад, и городок про­должал существовать, обрастая вокруг новыми более мелкими раскольничьими городками, особенно после 1682 г.
Этот-то Кузьма Косой и выступил агитатором за по­ход на Москву. Его агитация была облечена в религиоз­ную форму и скомпонована в эсхатологических тонах; но по существу она была революционной. Кузьма пропове­довал, что антихрист уже пришел в мир и что до кончины мира остается всего пять лет. На земле больше нет ни церкви, ни таинств, ни правильного богослужения; оста­ется жить без венчания и умирать без причастия. Но вто­рое пришествие не принесет спасения само по себе; толь­ко на него полагаться нельзя; надо самим «верным лю­дям» восстать против антихриста, «очистить землю» от слуг антихриста, царя, патриарха, бояр и архиереев и разрушить их столицу Москву. Время действовать на­ступит через пять лет, когда будет второе пришествие; тогда явится господь и восставит «царя Михаила», кото­рый поведет казаков на Москву и будет «рубить нечести­вых мечом»; но всего более помощи во время похода окажут сами «силы небесные», которые присоединятся к ка­закам. После этого «очищения земли» господь бог «вос­ставит» свое царство и будет вечно царствовать «со всею небесною силою и со всеми святыми и угодными ему пра­вою верою», т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135