Иосиф Волоцкий рассказывает про Серапиона, преемника Геннадия на новгородской кафедре, что он роздал церковные земли и имущества боярам и детям боярским, т. е. продолжал применять ту же бенефициальную систему, что и его предшественники. Такими же сеньерами, но более низкого ранга были некоторые нов­городские архимандриты.
Московский митрополит не мог сделаться таким же крупным сеньером, как новгородский владыка, ибо не располагал такими огромными владениями и не занимал по отношению к московскому князю такого независимого положения, как новгородский владыка по отношению к вечу. Однако он после новгородского архиепископа был все же самым крупным церковным вотчинником, - в на­чале XVI в. числилось зарегистрированных за митропо­литом 1825 дворов и столько же, вероятно, было незаре­гистрированных. На митрополичьих землях сидели митрополичьи бояре, из которых наиболее старые еще в XVI в. выходили на войну особым отрядом под командой владычного воеводы. Политические права московского митрополита были признаны и татарским ханом. Ярлык хана Узбека, данный митрополиту Петру, трактует мо­сковского митрополита как владетельного князя, подчи­ненного непосредственно хану, дает митрополии свободу от татарской дани, подтверждает судебные и администра­тивные права митрополита и обязывает его за это лишь немногим: «Да молит бога за нас, и за наши жены, и за наши дети, и за наше племя...»
Чтобы довершить характеристику феодальной органи­зации тогдашней русской церкви, остается указать еще две черты. Во-первых, церковное управление в сфере от­ношений между представителями церковной иерархии, подчиненными друг другу по каноническим правилам, выражалось прежде всего и главным образом во взима­нии поборов. Епископы платили митрополиту, игумены - митрополиту или епископам, приходское духовенство - епископам. Во-вторых, церковных ленов искали с такою же охотою, как и на Западе, и в связи с этим искательст­вом развивалась настоящая продажа высших духовных должностей. Выгодные игуменские и епископские места стоили очень дорого... В конце XIII в. митрополит Кирилл пробовал бороться с этим злом и созвал собор (1274 г.), на котором было запрещено брать за поставление священ­ника и дьякона больше 7 гривен. Однако это постановление осталось пустым звуком: как мы увидим в следующей главе, век спустя псковские протестанты выставляли в качестве исходного пункта своей критики господствующей церкви именно то обстоятельство, что священники и епи­скопы поставляются «на мзде».
МОНАСТЫРИ И БОЯРСКО-МОНАШЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Мы видим, таким образом, что в удельную эпоху цер­ковная организация находилась всецело в руках господ­ствующего класса и получила формы феодальной системы господства. По отношению к черному люду, преимущест­венно по отношению к крестьянам, феодальное господст­во церкви ярче всего выразилось в организации мона­стырского хозяйства.
XIV и начало XV в.- золотое время в истории основа­ния монастырей: за один XIV в. было основано 80 мона­стырей, т. е. почти столько же, сколько за предшествую­щие три века вместе (87 монастырей), а в первую полови­ну XV в. - 70 монастырей. Монастыри основываются не только на севере; очень много монастырей в это время по­являлось и в центре, совсем недалеко от Москвы, в глухих лесных углах, еще не тронутых боярской или княжеской эксплуатацией. Основание монастыря для окрестного крестьянского населения вовсе не было таким радостным событием, каким изображают основание монастырей мо­нахи-летописцы и жития святых. Когда светильник веры, будущий святой чудотворец, рубил себе в лесу, но непре­менно у слияния двух рек, одинокую келью, зародыш будущего монастыря, окрестные крестьяне откровенно за­являли ему: «Почто в нашей земле построил еси мона­стырь? или хощеши землями и селами нашими обладати?» Этот мотив вражды крестьян к основателям монастырей, в житиях и в летописях объясняемый козня­ми диавола, имел вполне реальное основание: монастыри как религиозные учреждения крестьянам были не нуж­ны, а между тем основание монастырей неизменно сопро­вождалось пожалованием окрестных сел с «житейскими крестьяны» новым обителям. Поэтому вражда крестьян по отношению к основателям монастырей иногда конча­лась плохо для святых отшельников. Дмитрий Прилуцкнй, Стефан Мохрищский, Даниил Переяславский, Александр Куштский, Арсений Комельский и Антоний Сийский при­нуждены были уйти из тех мест, где они первоначально собирались основать обители; келью Кирилла Белозер­ского соседние крестьяне несколько раз пытались под­жечь; Григория и Кассиана Авнежских, построивших монастырь на Авнеге, соседи убили, разграбили мона­стырь и сожгли ряд построек, в кельях поселились сами, «а баб уводяху любодействовати»; Агапита Тотемского соседние крестьяне утопили. Но, конечно, победителями оставались монастыри, в защиту которых князья присы­лали военные отряды и которые постепенно распростра­няли свою власть на всю соседнюю сельскую округу.
Собранные таким грабительским путем монастырские земли по своим размерам должны были быть огромны. По свидетельству иностранцев, Адама Климента и Горсея, посетивших Москву в середине XVI в., церкви и монасты­рям тогда принадлежало не менее трети всех русских земель, причем Горсей в доказательство правильности своего показания ссылается на слова самого Ивана IV. Некоторые понятия о величине владений отдельных мо­настырей может дать перечисление сел и деревень Воло­коламского монастыря: у него было 11 сел и 24 деревни, и этот монастырь был еще не самый богатый. На свои села и деревни монахи смотрели исключительно как на источник доходов, а на крестьян - как на рабочий скот. Откровеннее всего этот взгляд выражен Иосифом Волоцким, который вообще может считаться типичным выра­зителем идеологии русского монашества XIV-XVI вв. Он говаривал, что не нужно через меру утруждать кре­стьян работою и данями: обеднеет крестьянин, обеднеет и господин земли, отдохнет крестьянин на льготе, и госпо­дину не будет убытка. И в своем уставе он предписал брать с крестьян судные пошлины в половинном размере против установленных судебников. Но это была ничтож­ная льгота, оставшаяся незаметною при том количестве повинностей, которыми были задавлены монастырские крестьяне. Например, крестьяне Константиновского мо­настыря, монастыря не из самых крупных, по уставной грамоте 1391 г., обязаны были «церковь наряжати, мона­стырь и двор тынити, хоромы ставити, игуменов жере­бей весь рольи орать изгоном и сеяти, и пожати и свезти, сено косити десятинами и в двор ввезти, ез рыбу (рыбу в загонах) бити и вешний и зимний сады оплетати, на невод ходити, пруды прудити, на бобры им в осенние пойти; а на великдень и на Петров день приходят к игу­мену, что у кого в руках, а к празднику рожь молоти и хлебы печи, солод молоть, пиво варить, на семя рожь мо­лотить, а лен даст игумен в села, и они прядут, сежи и делиневодные наряжают, а дают из сел все люди на праздник яловицу; а в которое село приедет игумен в братщину (на братский жертвенный пир в храмовый пра­здник), и сыпци дают по зобне овса коням игуменовым». Придавленные невыносимой тяжестью этих поборов и повинностей, монастырские крестьяне пробовали иногда жаловаться, искать управы на притеснителей у самого митрополита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135