На судьбе Петрарки сказался его порыв, когда поэт поддер-
жал КоладиРиенцо (1313-1354), сына хозяина постоялого дво-
ра и прачки, но сумевшего получить юридическое и классиче-
ское образование. В 1347 г. Риенцо, завоевав популярность
римского народа настойчивыми просьбами к папе возвратиться
из Авиньона в вечный город, захватил власть в Риме. Через три
года он был низложен, а римская курия не простила Петрарке его
приверженности народному трибуну и тех эпитетов, которыми он
его именовал - <освободитель Рима>, <третий Брут>.
С) Вот уж ничего не скажешь, прав поэт Стаций: <Порыв -
дурной распорядитель>. С)
В 1452 г. некто Стефано Поркари повторил в Риме попытку
покончить с коррупцией духовенства, вернуться к доблестно-
му <прежнему образу государственной жизни> и <основать оте-
чество> (заговор был раскрыт и подавлен); <вдохновлялся
он, - пишет Макиавелли, - стихами Петрарки из канцоны,
начинающейся словами <Высокий дух, царящий в этом теле>...
Мессер Стефано знал, что поэты нередко одержимы бывают
духом божественным и пророческим, и вообразил он, что
предсказанное в этой канцоне Петраркой должно обязательно
осуществиться...
Франческо Петрарка:
<Мне легче перечесть морской песок и небесные звезды, чем
все препятствия, какие ставит завидующая моим трудам форту-
на>. (1348)
ПЕТРАРКА ФРАНЧЕСКО (1304-1374 гг.)
3. УЧЕНИЕ
Брат мой... Единственно о чем скорблю, о чем плачу, о чем
жалею, - это что при одних и тех родителях не одни и те же
звезды сопутствовали нашему появлению на свет. Мы слиш-
ком непохожи друг на друга, брат, слишком разные создания
произведены одним и тем же чревом. Невольно понимаешь,
что все в нас - дар не смертных родителей, но вечного Отца.
В самом деле, что дает отец, кроме низменного семени? Что
мать, кроме темной обители? Бог дает душу, Бог - жизнь,
Бог - разум. Бог - стремление к благу. Бог - свободу воли;
все, что есть чистого, святого, благочестивого, возвышенного
в человеческой природе, все от него.
Ни один разумный человек не станет жаловаться на то, на что
жалуется весь мир: каждому довольно своих личных бед. <До-
вольно>, - сказал я, а надо бы сказать, - <с избытком>. Неу-
жели ты думаешь, что ни с кем никогда не случалось такого,
как с тобой? Ошибаешься: почти ни с кем не бывало иначе.
Едва ли чьи писания или подвиги находили одобрение при
жизни их автора или свершителя; человеческая слава начина-
ется после смерти. Знаешь почему? Потому что вместе с телом
живет и вместе с телом умирает зависть,
В самом деле, посмотри сперва, кому принадлежат хвалимые
сочинения, отыщи авторов - они давно истлели в земле. Хо-
чешь, чтобы хвалили и твои? Умри! Со смерти человека начи-
нается людская благосклонность, и конец жизни - начало сла-
вы; если она началась раньше, это необычайно и
несвоевременно. Скажу больше: пока кто-то еще остался на
свете из знавших тебя, ты тоже не достигаешь желаемого впол-
не; всех вместе должна поглотить могила, чтобы пришли лю-
ди, способные судить без ненависти и злобы. Так что пусть
нынешний век выносит о нас какое угодно суждение...
Не переносит превосходства одного или немногих над собой толь-
ко тот, кто упрямым умом постановил самолично первенствовать
в славе. Как во всем прочем, сноси свою участь и в том, что
касается таланта и известности. Думаешь, фортуна распоряжа-
ется только достатком? Она госпожа всего в человеке, кроме
добродетели; с ней нам дано часто бороться, никогда - спра-
виться. Уж славой-то, самой воздушной вещью на свете, она
легко вертит и крутит с помощью ветреных мнений, отдостой-
ных гоня ее к недостойным: нет ничего переменчивей, нет ничего
ПЕТРАРКА ФРАНЧЕСКО (1304- 1374гг.)
несправедливей суждения толпы, а на нем держится слава, и
неудивительно, что она постоянно сотрясается, держась на столь
шатком основании. Разумеется, фортуна властна только над жи-
выми; смерть избавляет человека от ее власти, с кончиной ее
шутки кончаются и, хочет она или нет, слава начинает следовать
за добродетелью, словно тень за непризрачным телом.
По-моему, больше разборчивости и искусства в том, чтобы,
подражая пчелам, передавать суждения других людей своими
словами. Опять же у нас должен быть не стиль того или друго-
го автора, а единственно наш стиль, сплавленный из многих; и
плодотворней не собирать наподобие пчел без разбора все под-
ряд, а следовать примеру тех червячков немного крупнее пче-
лы, что добывают шелковую ткань из собственного чрева, то
есть извлекать мысль и слово из самих себя.
Любить и одобрять философские школы позволительно, но когда
они не чураются истины, когда не отвращают нас от нашей глав-
ной цели; если в чем-то они это попытаются сделать, их надо с
благородной непреклонностью презреть и растоптать. Пусть нас
не смущает никакая тонкость рассуждений, никакая вкрадчи-
вость слов, никакая весомость имен: они были люди и познанием
вещей умудренные, насколько это доступно человеческой прони-
цательности, и речью блестящие, и природным умом одаренные,
но несчастные от незнания невыразимой высшей цели; доверяя
собственным силам и не доискиваясь истинного света, они часто
падали, словно слепые, часто спотыкались о камни. Будем поэто-
му, восхищаясь их гением, преклоняться перед сотворителем ге-
ния; будем сочувствовать их заблуждениям, благодаря Бога за
дарованную нам благодать и сознавая, что по милости, без вся-
кой заслуги мы удостоены великой чести и вознесены на боль-
шую высоту Тем, кто пожелал утаить свои глубины от мудрых и
разумных и открыть их младенцам. Будем, наконец, философ-
ствовать так, как велит само имя философии, то есть любить муд-
рость; но истинная премудрость божия - Христос, и чтобы ис-
тинно философствовать, Его надо выше всего любить и им жить.
Чтобы стать всем, будем прежде всего христианами; философию,
поэзию, историю будем читать так, чтобы всегда для слуха наше-
го сердца звучало Христово Евангелие: им одним мы достаточно
мудры и счастливы, без него чем больше узнаем, тем неученей и
несчастней станем; с ним, словно с надоблачной вершиной исти-
ны, надо соотносить все, на нем, словно на едином непоколеби-
мом основании истинного знания, человек может строить уверен-
ПЕТРАРКА ФРАНЧЕСКО (1304- -1374 гг.)
но, и, трудолюбиво возводя на нем здание новых не противопо-
ложных ему учений, мы не заслужим ни малейшего упрека, пусть
даже, пожалуй, очень мало что прибавим к главной сути дела, а
больше потрудимся ради утешения души, по крайней мере, и
более облагороженного образа жизни.
Вот что, признаться, меня поражает - взаимный раздор между
стремлениями одного и того же человека! В самом деле, кто из
нас, скажите, хочет стариком того же, чего хотел молодым? За-
чем далеко ходить: кто из нас хочет одного и того же летом и
зимой? Нет, все еще не то думал сказать: кто из нас хочет одного
и того же сегодня и вчера, кто хочет вечером того, чего хотел
утром? День тоже ведь дробится на часы, часы на минуты, и у
человека вы найдете больше воль, чем минут. Этому вот крайне
дивлюсь. Еще больше дивлюсь тому, что люди этому не дивятся!
Попробую убедить тебя в том, в чем, надеюсь, уже убедил сам
себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168