Куда теперь
движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не
падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех
направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы
словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое про-
странство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее
и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать
фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погре-
бающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного
тления? - и Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И
мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое свя-
тое и могущественное Существо, какое только было в мире,
истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту
кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупитель-
ные празднества, какие священные игры нужно будет приду-
мать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не
должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться дос-
тойными его? Никогда не было совершено дела более велико-
го, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию,
принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!> --
Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на сво-
их слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Нако-
нец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился
вдребезги и погас. <Я пришел слишком рано, - сказал он
тогда, - мой час еще не пробил. Это чудовищное событие
еще в пути и идет к нам - весть о нем не дошла еще до
человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету
звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как
они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это
деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные све-
тила, -и все-таки вы совершили его!> - Рассказывают еще,
что в тот же день безумный человек ходил по различным
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
церквам и пел в них свой Requiem aeternam deo. Его выгоняли
и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: <Чем же еще
являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?>.
Человечество не развивается в направлении лучшего, высше-
го, более сильного - в том смысле, как думают сегодня. <Про-
гресс> - это просто современная, то есть ложная, идея. Европе-
ец наших дней по своей ценности несравненно ниже европейца
Ренессанса; поступательное развитие отнюдь нс влечет за собой
непременно возрастания, возвышения, умножения сил.
В ином отношении отдельные удачные феномены беспрестанно
появляются - в разных частях света и на почве самых различ-
ных культур; в них действительно воплощен высший тип чело-
века - своего рода сверхчеловек в пропорции к человечеству
в целом. Такие счастливые случаи были возможны и, вероят-
но, будут возможны всегда. Даже целые поколения, племена,
народы могут быть при известных обстоятельствах таким точ-
ным попаданием..
Что хорошо? - Все, от чего возрастает в человеке чувство
силы, воля к власти, могущество.
Что дурно? --Все, что идет от слабости.
Что счастье? - Чувство возрастающей силы, власти, чувст-
во, что преодолено новое препятствие.
Не удовлетворяться, нет, - больше силы, больше власти! Не
мир - война; нс добродетель, а доблесть (добродетель в стиле
Ренессанса, virtw, - без примеси моралина).
Пусть гибнут слабые и уродливые - первая заповедь нашего
человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть.
Что вреднее любого порока? - Сострадать слабым и кале-
кам - христианство...
Я восхищаюсь храбростью и мудростью Сократа во всем, что он
делал, говорил - и не говорил. Этот насмешливый и влюблен-
ный афинский урод и крысолов, заставляющий трепетать и за-
ливаться слезами заносчивых юношей, был не только мудрей-
шим болтуном из кого-либо живших: он был столь же велик в
молчании. Я хотел бы, чтобы он и в последнее мгновение жизни
был молчаливым, возможно, он принадлежал бы тогда к еще
более высокому порядку умов. Было ли то смертью или ядом,
благочестием или злобой - что-то такое развязало ему в это
мгновение язык, и он сказал: <О, Критон, я должен Асклепию
петуха>. Это смешное и страшное <последнее слово> значит для
имеющего уши; <О, Критон, жизнь - это болезнь.>. Возможно
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
ли! Такой человек, как он, проживший неким солдатом весело и
на глазах у всех, - был пессимист! Он только сделал жизни
хорошую мину и всю жизнь скрывал свое последнее суждение,
свое сокровеннейшее чувство! Сократ, Сократ страдал от жиз-
ни. И он отомстил еще ей за это - тем таинственным, ужасным,
благочестивыми кощунственным словом! Должен ли был Со-
крат мстить за себя? Недоставало ли его бьющей через край
добродетели какого-то грана великодушия? -Ах, друзья! Мы
должны превзойти и греков!
Я учу, что есть высший и низший типы человека и что одиноч-
ка при определенных обстоятельствах может оправдать суще-
ствование целых тысячелетий.
Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь.
Мы должны скрепя сердце выставить жестоко звучащую исти-
цу, что рабство принадлежит к сущности культуры.
Упадок, разрушение, вырождение сами по себе не предосуди-
тельны, они являются необходимыми следствиями жизни, рос-
та жизни. Явление декаданса так же неизбежно, как любой
подъем и продвижение жизни: мы не имеем возможности устра-
нить его. Но ра-зумхочет добиться такого права. Позор всем
созидателям социалистических систем, считающим возможны-
ми такие условия, общественные комбинации, при которых не
разрастались бы злые страсти, болезни, преступления, не рос-
ла бы нужда... Но это означает осуждение жизни.
Несправедливость могущественных, которая больше всего воз-
мущает в истории, совсем не так велика, как кажется. Уже
унаследованное чувство, что он есть высшее существо с более
высокими притязаниями, делает его довольно холодным и ос-
тавляет его совесть спокойной; ведь даже все мы не ощущаем
никакой несправедливости, когда, например, убиваем комара
без всяких угрызений совести. Отдельный человек устраняется
в этом случае, как неприятное насекомое; он стоит слишком
низко, чтобы иметь право возбуждать тяжелые ощущения у
властителя мира.
Дело познания растет, высится, штурмует небеса, несет с со-
бой сумерки богам, - что делать?!..
В нашей позиции относительно философии новым является то,
что мы не обладаем истиной.
Следует сомневаться похлеще, чем Декарт.
Это почти комично, когда наши философы требуют от филосо-
фии начать с критики способности познания... Познавательный
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
аппарат, желающий познать самого себя!! Следовало бы пре-
одолеть абсурдность этой задачи! (Желудок, поедающий са-
мого себя!)
Всякая истина крива, само время есть круг.
4. МЫСЛИ
О Возраст самомнения. Между 26-м и 30-м годом даровитые
люди переживают настоящий период самомнения; это пора пер-
вой зрелости, с сильным остатком кислоты. Человек, на осно-
вании того, что он чувствует в себе, требует от людей, кото-
рые еще ничего не видят или мало видят в нем, чести и
покорности, и так как последние вначале заставляют себя
ждать, то он мстит тем взором, тем жестом самомнения, тем
тоном голоса, которые тонкое ухо и зрение опознают во всех
произведениях этого возраста, будь то стихи, философия или
картины и музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не
падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех
направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы
словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое про-
странство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее
и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать
фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погре-
бающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного
тления? - и Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И
мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое свя-
тое и могущественное Существо, какое только было в мире,
истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту
кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупитель-
ные празднества, какие священные игры нужно будет приду-
мать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не
должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться дос-
тойными его? Никогда не было совершено дела более велико-
го, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию,
принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!> --
Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на сво-
их слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Нако-
нец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился
вдребезги и погас. <Я пришел слишком рано, - сказал он
тогда, - мой час еще не пробил. Это чудовищное событие
еще в пути и идет к нам - весть о нем не дошла еще до
человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету
звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как
они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это
деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные све-
тила, -и все-таки вы совершили его!> - Рассказывают еще,
что в тот же день безумный человек ходил по различным
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
церквам и пел в них свой Requiem aeternam deo. Его выгоняли
и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: <Чем же еще
являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?>.
Человечество не развивается в направлении лучшего, высше-
го, более сильного - в том смысле, как думают сегодня. <Про-
гресс> - это просто современная, то есть ложная, идея. Европе-
ец наших дней по своей ценности несравненно ниже европейца
Ренессанса; поступательное развитие отнюдь нс влечет за собой
непременно возрастания, возвышения, умножения сил.
В ином отношении отдельные удачные феномены беспрестанно
появляются - в разных частях света и на почве самых различ-
ных культур; в них действительно воплощен высший тип чело-
века - своего рода сверхчеловек в пропорции к человечеству
в целом. Такие счастливые случаи были возможны и, вероят-
но, будут возможны всегда. Даже целые поколения, племена,
народы могут быть при известных обстоятельствах таким точ-
ным попаданием..
Что хорошо? - Все, от чего возрастает в человеке чувство
силы, воля к власти, могущество.
Что дурно? --Все, что идет от слабости.
Что счастье? - Чувство возрастающей силы, власти, чувст-
во, что преодолено новое препятствие.
Не удовлетворяться, нет, - больше силы, больше власти! Не
мир - война; нс добродетель, а доблесть (добродетель в стиле
Ренессанса, virtw, - без примеси моралина).
Пусть гибнут слабые и уродливые - первая заповедь нашего
человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть.
Что вреднее любого порока? - Сострадать слабым и кале-
кам - христианство...
Я восхищаюсь храбростью и мудростью Сократа во всем, что он
делал, говорил - и не говорил. Этот насмешливый и влюблен-
ный афинский урод и крысолов, заставляющий трепетать и за-
ливаться слезами заносчивых юношей, был не только мудрей-
шим болтуном из кого-либо живших: он был столь же велик в
молчании. Я хотел бы, чтобы он и в последнее мгновение жизни
был молчаливым, возможно, он принадлежал бы тогда к еще
более высокому порядку умов. Было ли то смертью или ядом,
благочестием или злобой - что-то такое развязало ему в это
мгновение язык, и он сказал: <О, Критон, я должен Асклепию
петуха>. Это смешное и страшное <последнее слово> значит для
имеющего уши; <О, Критон, жизнь - это болезнь.>. Возможно
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
ли! Такой человек, как он, проживший неким солдатом весело и
на глазах у всех, - был пессимист! Он только сделал жизни
хорошую мину и всю жизнь скрывал свое последнее суждение,
свое сокровеннейшее чувство! Сократ, Сократ страдал от жиз-
ни. И он отомстил еще ей за это - тем таинственным, ужасным,
благочестивыми кощунственным словом! Должен ли был Со-
крат мстить за себя? Недоставало ли его бьющей через край
добродетели какого-то грана великодушия? -Ах, друзья! Мы
должны превзойти и греков!
Я учу, что есть высший и низший типы человека и что одиноч-
ка при определенных обстоятельствах может оправдать суще-
ствование целых тысячелетий.
Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь.
Мы должны скрепя сердце выставить жестоко звучащую исти-
цу, что рабство принадлежит к сущности культуры.
Упадок, разрушение, вырождение сами по себе не предосуди-
тельны, они являются необходимыми следствиями жизни, рос-
та жизни. Явление декаданса так же неизбежно, как любой
подъем и продвижение жизни: мы не имеем возможности устра-
нить его. Но ра-зумхочет добиться такого права. Позор всем
созидателям социалистических систем, считающим возможны-
ми такие условия, общественные комбинации, при которых не
разрастались бы злые страсти, болезни, преступления, не рос-
ла бы нужда... Но это означает осуждение жизни.
Несправедливость могущественных, которая больше всего воз-
мущает в истории, совсем не так велика, как кажется. Уже
унаследованное чувство, что он есть высшее существо с более
высокими притязаниями, делает его довольно холодным и ос-
тавляет его совесть спокойной; ведь даже все мы не ощущаем
никакой несправедливости, когда, например, убиваем комара
без всяких угрызений совести. Отдельный человек устраняется
в этом случае, как неприятное насекомое; он стоит слишком
низко, чтобы иметь право возбуждать тяжелые ощущения у
властителя мира.
Дело познания растет, высится, штурмует небеса, несет с со-
бой сумерки богам, - что делать?!..
В нашей позиции относительно философии новым является то,
что мы не обладаем истиной.
Следует сомневаться похлеще, чем Декарт.
Это почти комично, когда наши философы требуют от филосо-
фии начать с критики способности познания... Познавательный
НИЦШЕ ФРИДРИХ (1844-1900 гг.)
аппарат, желающий познать самого себя!! Следовало бы пре-
одолеть абсурдность этой задачи! (Желудок, поедающий са-
мого себя!)
Всякая истина крива, само время есть круг.
4. МЫСЛИ
О Возраст самомнения. Между 26-м и 30-м годом даровитые
люди переживают настоящий период самомнения; это пора пер-
вой зрелости, с сильным остатком кислоты. Человек, на осно-
вании того, что он чувствует в себе, требует от людей, кото-
рые еще ничего не видят или мало видят в нем, чести и
покорности, и так как последние вначале заставляют себя
ждать, то он мстит тем взором, тем жестом самомнения, тем
тоном голоса, которые тонкое ухо и зрение опознают во всех
произведениях этого возраста, будь то стихи, философия или
картины и музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168