Все нервные вибрации Гартли разделял на два вида: большие и ма-
лые. Последние возникают в белом веществе головного мозга как ми-
ниатюрные копии (или следы) больших вибраций в черепно-мозго-
ных и спинномозговых нервах. Учение о малых вибрациях объясняло
возникновение идей в отличие от ощущений, а тем самым от всего
"внутреннего мира", единственным строительным материалом кото-
рого, согласно Гартли, служат идеи. Поскольку же первичными счи-
тались большие вибрации в нервной системе, возникающие под воз-
действием на нее "пульсаций" внешнего эфира, "внутренний мир"
идей выступал как миниатюрная копия реального взаимодействия ор-
ганизма с миром внешним.
Однажды возникнув, малые вибрации сохраняются и накаплива-
ются, образуя "орган", который опосредствует последующие реакции
на новые внешние влияния. Благодаря этому организм в отличие от
других физических объектов становится обучающейся системой, име-
ющей собственную историю.
Основа обучаемости - память - способна запечатлевать и воспро-
изводить следы прежних воздействий. Она для Гартли - общее фун-
даментальное свойство нервной организации, а не один из психиче-
ских познавательных процессов (каковой оказалась память в некото-
рых современных классификациях).
В схеме Гартли запечатлелась назревшая объективная потребность
(продиктованная логикой развития научного познания) преодолеть
дуализм Декарта, разъявший материальную субстанцию организма и
спиритуальную субстанцию души. Успехи естественнонаучного иссле-
дования телесного субстрата жизни (начиная от открытия Глиссоном
раздражимости) говорили о присущих живому телу свойствах, несво-
димых ни к разряду автоматических движений (подобных работе сер-
дечной мышцы), ни к сознанию и воле.
Постепенно в структуре научного мышления возникли три разря-
да явлений: а) физические, б) психические, но лишенные признаков
сознательности и произвольности и в) чисто сознательные и произ-
вольные.
Первым отобразило эти изменения учение Лейбница о "малых пер-
цепциях" как форме неосознаваемой психики. Гартли (по собствен-
ному признанию) следовал за Лейбницем с тем существенным отли-
чием, что объяснял неосознанные и непроизвольные реакции рабо-
той нервной системы, а не активностью духовных монад.
Объясняя вслед за Декартом поведение целостного организма, ре-
акции которого, будучи вызваны колебаниями внешнего эфира, пе-
реходят в вибрации чувствительных нервов и посредством вибраций
больших полушарий завершаются вибрациями мышц, Гартли стал ав-
тором второй, после Декарта, схемы рефлекса. В отличие же от Де-
карта Гартли охватил своей схемой поведение в целом, не оставляя за
ее пределами сознание и волю. Они также рисовались имеющими свой
особый нервно-мышечный эквивалент.
И декартовская, и гартлианская схемы носили умозрительный ха-
рактер. Конечно, они не были игрой ума, лишенной опоры в науч-
ном опыте. Но это был создававший новый строй мышления опыт
физики Декарта и Ньютона. Успехи же эмпирического изучения жи-
вых субстратов вносили существенные коррективы. Об этом уже го-
ворилось в связи с открытием раздражимости.
Ряд других открытий, которыми славен XVIII век, углублял есте-
ственнонаучное объяснение жизненных функций, которые во все
прежние века относились за счет действий неземного, восходящего к
Всевышнему, бестелесного агента-душ и. Открывались естественно-
научными методами особые свойства нервной ткани.
Самый крупный физиолог XVIII века - Галлер - вводит такие по-
нятия, как мышечная сила, нервная сила, "темные (неосознанные) вос-
приятия". Они указывали на свойства организма, столь же доступные
объективному изучению, как и другие атрибуты материи. Правда, за
пределы сенсомоторного уровня, к высшим проявлениям работы ор-
ганизма богобоязненный швейцарец Галлер выйти не отважился.
Это стало делом французских философов. Первым выступил Ла-
метри, ставший на путь самоотверженной борьбы с верой в бессуб-
стратное сознание.
Разделение рефлекса
и принципа материаль-
ной обусловленности
поведения
Ламетри считал себя преемником Декарта,
полагая, будто разграничение последним
двух субстанций представляло всего лишь
"стилистическую хитрость", придуманную
для обмана теологов. Вдохновленная идеями
Декарта-физика работа по изучению органи-
ческих основ поведения не прошла для философского материализма
даром.
Распространив (в своем посвященном Галлеру трактате "Чело-
век - машина", само название которого звучало как боевой лозунг)
принцип машинообразности на человеческое поведение, Ламетри
свел картезианское "мышление" к телесной субстанции, понятой не
столько по-декартовски, сколько по-галлеровски.
Галлер в объяснении свойств организма не решился идти далее при-
знания за материальным телом способности ощущать и реагировать.
Мышление и волю он по-прежнему относил к бессмертной душе. Но
французские материалисты, исходя из сенсуалистических посылок
("Нет ничего в мышлении, чего бы не было в чувствах", - учил Локк),
отстаивали иной взгляд. Они доказывали, что нет таких умственных
процессов, которые живое тело не могло бы произвести в силу своей
материальной организации.
Этот вывод, для современной психологии аксиоматический, в
XVIII веке означал бесстрашное разрушение тысячелетних догм, по-
лемика вокруг которых приобрела в накаленной атмосфере предре-
волюционной Франции политический характер.
И хотя естественнонаучный опыт еще не проник за пределы раз-
дражимости и чувствительности организма, идеи французских мате-
риалистов побуждали к строго причинному объяснению всех психи-
ческих функций безостаточно.
Естествознание XVI 11 нека еще не могло решить эту задачу. Но она
была поставлена. Здесь, однако, назревала коллизия. У Декарта по-
7-1253 4Q7
ведение телесной машины характеризовалось как сплошь рефлектор-
ное (за исключением тех человеческих действий, иррегулярность ко-
торых ставилась в зависимость от непротяженной субстанции созна-
ния). Полностью подчинялось рефлекторному принципу и вибраци-
онное устройство Гартли.
У Ламетри, Кабаниса и других последователей Декарта-физика со-
знание трактовалось как свойство материальной организации. По Ла-
метри, человек - это машина, которая чувствует, думает, сознает, а не
только перемещается в пространстве. Но является ли детерминация ее
психически регулируемого поведения по своему типу рефлекторной?
В решении этого вопроса наметилась тенденция, однозначно вы-
раженная Кабанисом: считать рефлекторными только те действия, в
которых сознание не участвует. Кабанис различал три уровня актив-
ности организма: рефлекторный, полусознательный, сознательный
(волевой). На высшем уровне включается головной мозг, рефлектор-
ные же акты - продукт нижележащих отделов нервной системы. Тем
самым разделялись два понятия: о материальной обусловленности по-
ведения и об его рефлекторной природе, то есть понятия, которые
для Декарта совпадали.
Возвращение
к рефлексу как акту
целостного поведения
Принципу рефлекса - неотвратимого перехода внешнего воздей-
ствия в мышечное движение - считался теперь подчиненным только
элементарный предсознательный уровень поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182