- Всегда будет достойным удивления то, что
философия Канта признала то отношение мышления к чувственному наличному
бытию, дальше которого она не пошла, лишь за релятивное отношение простого
явления, и хотя она и признала и объявила их высшее единство в идее вообще
и, например, в идее созерцающего рассудка, однако не пошла дальше этого
релятивного отношения и дальше утверждения, что понятие совершенно отделено
и остается отделенным от реальности; тем самым она признала истиной то, чтб
сама объявила конечным познанием, а то, чтб она считала истиной и
определенное понятие чего она установила, объявила чем-то непомерным,
недозволительным и пустым порождением мысли.
Так как здесь речь идет прежде всего об отношении логики (а не науки
вообще) к истине, то следует далее согласиться еще и с тем, что логика как
формальная наука не может и не должна содержать и ту реальность, которая
составляет содержание последующих частей философии - наук о природе и духе.
Эти конкретные науки, несомненно, имеют дело с более реальной формой идеи,
чем логика, но притом не так, чтобы они возвращались опять к той реальности,
от которой уже отказалось сознание, возвысившееся от своего явления до
науки, или же к применению таких форм (каковы категории и рефлективные
определения), конечность и неистинность которых выявлены в логике. Напротив,
логика показывает, как идея поднимается на такую ступень, где она становится
творцом природы и переходит к форме конкретной непосредственности, понятие
которой, однако, снова разрушает и этот образ, для того чтобы стать самим
собой в виде конкретного духа. В отличие от этих конкретных наук, имеющих и
сохраняющих, однако, логическое или понятие в качестве внутреннего
образующего начала (Bildner) подобно тому как логическое было их прообразом
(Vorbildner), сама логика есть, конечно, формальная наука, но наука об
абсолютной форме, которая есть внутри себя тотальность и содержит чистую
идею самой истины. Эта абсолютная форма имеет в самой себе свое содержание
или свою реальность; так как понятие не есть тривиальное, пустое тождество,
то оно имеет в моменте своей отрицательности или абсолютного процесса
определения различенные определения; содержание есть вообще не что иное, как
такие определения абсолютной формы, есть содержание, положенное самой этой
формой и потому соответствующее ей. - Эта форма имеет поэтому совершенно
иную природу, чем обычно приписываемая логической форме. Она уже сама по
себе истина, так как это содержание соответствует своей форме или эта
реальность соответствует своему понятию, и притом она чистая истина, потому
что определения этого содержания еще не имеют формы абсолютного инобытия или
абсолютной непосредственности. - Когда Кант ("Критика чистого разума", стр.
83) начинает обсуждать в отношении логики старый и знаменитый вопрос: что
есть истина! он прежде всего жалует нам, как нечто тривиальное, номинальное
объяснение, гласящее, что истина есть согласие познания с его предметом, -
дефиницию, имеющую огромную, более того, величайшую ценность. Если вспомнить
эту дефиницию при [рассмотрении] основного утверждения трансцендентального
идеализма о том, что разумное познание не может постичь вещи в себе, что
реальность находится всецело вне понятия, то тотчас же станет ясно, что
разум, который не может привести себя в согласие со своим предметом, с
вещами в себе, и вещи в себе, которые не согласуются с понятиями разума,
понятие, которое не согласуется с реальностью, и реальность, которая не
согласуется с понятием, - все это неистинные представления. Если бы Кант,
рассматривая идею созерцающего рассудка, не забывал упомянутую дефиницию
истины, то он счел бы эту идею, выражающую требуемое согласие [реальности и
понятия], не пустым порождением мысли, а скорее истиной.
"То, чтб желают знать, - указывает далее Кант, - это всеобщий и верный
критерий истины для всякого познания; он должен был бы быть таким, который
был бы применим ко всем знаниям, безразлично, каковы их предметы; но так
как, пользуясь таким критерием, мы отвлекаемся от всякого содержания
познания (от отношения к его объекту), между тем как истина касается именно
этого содержания, то отсюда ясно, что совершенно невозможно и нелепо
спрашивать о признаке истинности этого содержания знаний" 19. - Здесь очень
определенно выражено обыденное представление о формальной функции логики, и
приведенное рассуждение кажется весьма убедительным. Но, во-первых, следует
заметить, что подобного рода формальное рассуждение обычно таково, что в
своем словесном изложении оно забывает то, чтб оно сделало своей основой и о
чем оно говорит. Было бы нелепо, слышим мы, спрашивать о критерии истинности
содержания знания; но, согласно приведенной выше дефиниции, истину
составляет не содержание, а соответствие его с понятием. Такое содержание,
как то, о котором говорится здесь, без понятия есть нечто лишенное понятия
и, стало быть, лишенное сущности; о критерии истинности такого содержания
нельзя, конечно, спрашивать, но по противоположной причине, а именно потому,
что оно из-за своей непонятийности не есть требуемое соответствие, а может
быть лишь чем-то принадлежащим к лишенному истины мнению. - Если мы оставим
в стороне упоминание о содержании, вызывающем здесь путаницу, в которую,
однако, формализм всякий раз впадает и которая заставляет его, как только он
вдается в разъяснения, говорить обратное тому, чтб он хочет сказать, и
удовлетворимся лишь абстрактным взглядом, согласно которому логическое есть
нечто лишь формальное и, лучше сказать, отвлекается от всякого содержания,
то мы получим одностороннее знание, не содержащее никакого предмета, пустую,
лишенную определений форму, которая, стало быть, так же не есть соответствие
(ибо для соответствия необходимы две [стороны ]), как и не есть истина. -
Априорным синтезом понятия Кант приобрел более высокий принцип, в котором
могла быть познана двойственность в единстве, стало быть, то, чтб требуется
для истины; но чувственный материал, многообразное, данное в созерцании,
слишком властвовали над ним, чтобы он мог отделаться от них и перейти к
рассмотрению понятий и категорий в себе и для себя и к спекулятивному
философствованию.
Так как логика есть наука об абсолютной форме, то это формальное, чтобы
быть истинным, должно иметь в самом себе содержание, соответствующее своей
форме; тем более что логически формальное должно быть чистой формой и,
следовательно, логически истинное должно быть самой чистой истиной. Вот
почему это формальное должно внутри себя быть гораздо богаче определениями и
содержанием, а также должно обладать бесконечно большей силой над
конкретным, чем это обычно признается. Логические законы сами по себе (если
отбросить все то, чтб и без того чужеродно, - прикладную логику и прочий
психологический и антропологический материал) ограничиваются обычно, кроме
положения о противоречии, несколькими убогими положениями об обращении
суждений и о формах умозаключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281
философия Канта признала то отношение мышления к чувственному наличному
бытию, дальше которого она не пошла, лишь за релятивное отношение простого
явления, и хотя она и признала и объявила их высшее единство в идее вообще
и, например, в идее созерцающего рассудка, однако не пошла дальше этого
релятивного отношения и дальше утверждения, что понятие совершенно отделено
и остается отделенным от реальности; тем самым она признала истиной то, чтб
сама объявила конечным познанием, а то, чтб она считала истиной и
определенное понятие чего она установила, объявила чем-то непомерным,
недозволительным и пустым порождением мысли.
Так как здесь речь идет прежде всего об отношении логики (а не науки
вообще) к истине, то следует далее согласиться еще и с тем, что логика как
формальная наука не может и не должна содержать и ту реальность, которая
составляет содержание последующих частей философии - наук о природе и духе.
Эти конкретные науки, несомненно, имеют дело с более реальной формой идеи,
чем логика, но притом не так, чтобы они возвращались опять к той реальности,
от которой уже отказалось сознание, возвысившееся от своего явления до
науки, или же к применению таких форм (каковы категории и рефлективные
определения), конечность и неистинность которых выявлены в логике. Напротив,
логика показывает, как идея поднимается на такую ступень, где она становится
творцом природы и переходит к форме конкретной непосредственности, понятие
которой, однако, снова разрушает и этот образ, для того чтобы стать самим
собой в виде конкретного духа. В отличие от этих конкретных наук, имеющих и
сохраняющих, однако, логическое или понятие в качестве внутреннего
образующего начала (Bildner) подобно тому как логическое было их прообразом
(Vorbildner), сама логика есть, конечно, формальная наука, но наука об
абсолютной форме, которая есть внутри себя тотальность и содержит чистую
идею самой истины. Эта абсолютная форма имеет в самой себе свое содержание
или свою реальность; так как понятие не есть тривиальное, пустое тождество,
то оно имеет в моменте своей отрицательности или абсолютного процесса
определения различенные определения; содержание есть вообще не что иное, как
такие определения абсолютной формы, есть содержание, положенное самой этой
формой и потому соответствующее ей. - Эта форма имеет поэтому совершенно
иную природу, чем обычно приписываемая логической форме. Она уже сама по
себе истина, так как это содержание соответствует своей форме или эта
реальность соответствует своему понятию, и притом она чистая истина, потому
что определения этого содержания еще не имеют формы абсолютного инобытия или
абсолютной непосредственности. - Когда Кант ("Критика чистого разума", стр.
83) начинает обсуждать в отношении логики старый и знаменитый вопрос: что
есть истина! он прежде всего жалует нам, как нечто тривиальное, номинальное
объяснение, гласящее, что истина есть согласие познания с его предметом, -
дефиницию, имеющую огромную, более того, величайшую ценность. Если вспомнить
эту дефиницию при [рассмотрении] основного утверждения трансцендентального
идеализма о том, что разумное познание не может постичь вещи в себе, что
реальность находится всецело вне понятия, то тотчас же станет ясно, что
разум, который не может привести себя в согласие со своим предметом, с
вещами в себе, и вещи в себе, которые не согласуются с понятиями разума,
понятие, которое не согласуется с реальностью, и реальность, которая не
согласуется с понятием, - все это неистинные представления. Если бы Кант,
рассматривая идею созерцающего рассудка, не забывал упомянутую дефиницию
истины, то он счел бы эту идею, выражающую требуемое согласие [реальности и
понятия], не пустым порождением мысли, а скорее истиной.
"То, чтб желают знать, - указывает далее Кант, - это всеобщий и верный
критерий истины для всякого познания; он должен был бы быть таким, который
был бы применим ко всем знаниям, безразлично, каковы их предметы; но так
как, пользуясь таким критерием, мы отвлекаемся от всякого содержания
познания (от отношения к его объекту), между тем как истина касается именно
этого содержания, то отсюда ясно, что совершенно невозможно и нелепо
спрашивать о признаке истинности этого содержания знаний" 19. - Здесь очень
определенно выражено обыденное представление о формальной функции логики, и
приведенное рассуждение кажется весьма убедительным. Но, во-первых, следует
заметить, что подобного рода формальное рассуждение обычно таково, что в
своем словесном изложении оно забывает то, чтб оно сделало своей основой и о
чем оно говорит. Было бы нелепо, слышим мы, спрашивать о критерии истинности
содержания знания; но, согласно приведенной выше дефиниции, истину
составляет не содержание, а соответствие его с понятием. Такое содержание,
как то, о котором говорится здесь, без понятия есть нечто лишенное понятия
и, стало быть, лишенное сущности; о критерии истинности такого содержания
нельзя, конечно, спрашивать, но по противоположной причине, а именно потому,
что оно из-за своей непонятийности не есть требуемое соответствие, а может
быть лишь чем-то принадлежащим к лишенному истины мнению. - Если мы оставим
в стороне упоминание о содержании, вызывающем здесь путаницу, в которую,
однако, формализм всякий раз впадает и которая заставляет его, как только он
вдается в разъяснения, говорить обратное тому, чтб он хочет сказать, и
удовлетворимся лишь абстрактным взглядом, согласно которому логическое есть
нечто лишь формальное и, лучше сказать, отвлекается от всякого содержания,
то мы получим одностороннее знание, не содержащее никакого предмета, пустую,
лишенную определений форму, которая, стало быть, так же не есть соответствие
(ибо для соответствия необходимы две [стороны ]), как и не есть истина. -
Априорным синтезом понятия Кант приобрел более высокий принцип, в котором
могла быть познана двойственность в единстве, стало быть, то, чтб требуется
для истины; но чувственный материал, многообразное, данное в созерцании,
слишком властвовали над ним, чтобы он мог отделаться от них и перейти к
рассмотрению понятий и категорий в себе и для себя и к спекулятивному
философствованию.
Так как логика есть наука об абсолютной форме, то это формальное, чтобы
быть истинным, должно иметь в самом себе содержание, соответствующее своей
форме; тем более что логически формальное должно быть чистой формой и,
следовательно, логически истинное должно быть самой чистой истиной. Вот
почему это формальное должно внутри себя быть гораздо богаче определениями и
содержанием, а также должно обладать бесконечно большей силой над
конкретным, чем это обычно признается. Логические законы сами по себе (если
отбросить все то, чтб и без того чужеродно, - прикладную логику и прочий
психологический и антропологический материал) ограничиваются обычно, кроме
положения о противоречии, несколькими убогими положениями об обращении
суждений и о формах умозаключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281