В этом нет ничего странного, так
же ведь и в чертежах: иногда после первой небольшой и незаметной ошибки все
остальное уже вынужденно следует за ней и с ней согласуется. Поэтому
каждому человеку нужно более всего внимательным быть при начале всякого
дела, и тогда нужно обдумать, правильно или нет он закладывает основание. А
коль скоро это достаточно испытано, остальное уже явится следом. Я бы как
раз не удивился, если бы имена действительно согласовались друг с другом.
Давай же снова вернемся к тому, что мы уже разобрали. Мы говорили, что
имена обозначают сущность вещей так, как если бы все сущее шествовало,
неслось и текло. Не кажется ли тебе, что они выражают что-то другое?
Кратил. Разумеется, нет. Это значение правильно.
Сократ. Тогда давай посмотрим, выбрав сначала из такого рода имен слово
"знание". Ведь оно двойственно и скорее, видимо, означает, что душа стоит
подле вещей, нежели что она несется вместе с ними, и правильнее, вероятно,
начало этого слова произносить так, как мы теперь его произносим, делая
наращение не к эпсилону , но к йоте. Затем слово "устойчивость" есть скорее
подражание каким-то устоям и стоянию а не порыву. Так же и "наука"
обозначает некоторым образом то, что останавливает течение реки. И
"достоверное", судя по всему, означает стояние. Затем "память" скорее всего
указывает на то, что в душе унялись какие-то порывы. А "проступок", если
угодно, и "несчастье" если кто проследит эти имена, окажутся тождественными
"сметливости", "познанию" и всем другим именам, связанным с чем-то
серьезным.
Но даже "невежество" и "беспутство" представляются близкими этим именам,
так как "невежество" - это как бы шествие рядом с божеством, а "беспутство"
, судя по всему, это как бы "сопутствие" вещам. Таким образом, имена,
которые мы считаем названиями худших вещей, могут оказаться названиями
самых лучших. Я думаю, если бы кто-нибудь как следует постарался, он смог
бы найти много других имен, которые бы показывали, что присвоитель имен
обозначал не идущие или несущиеся, но пребывающие в покое вещи.
Кратил. Однако, Сократ, ты видишь, что у многих имен все-таки первое
значение.
Сократ. Что же из того, Кратил? Подсчитаем имена, словно камешки при
голосовании, и в этом-то и будет состоять правильность? С каким значением
окажется больше имен, те имена и будут истинными?
Кратил. Нет, конечно, так делать не следует.
Сократ. Ни в коем случае, мой друг. Давай оставим это и начнем оттуда,
откуда мы уже начинали. Помнишь, ты только что сказал, что учредитель имен
непременно должен был знать вещи, которым устанавливал имя. Ты все еще так
же думаешь или нет?
Кратил. Все так же.
Сократ. Тот, кто первый устанавливал имена, устанавливая их, говоришь ты,
знал эти вещи?
Кратил. Знал.
Сократ. Но по каким именам он изучил или исследовал вещи, если еще ни одно
имя не было присвоено? Мы ведь говорили раньше, что невозможно исследовать
вещи иначе, как изучив имена или исследовав их значение?
Кратил. В том, что ты говоришь, что-то есть, Сократ .
Сократ. Тогда каким же образом, сказали бы мы, они могли устанавливать со
знанием дела имена или оказаться законодателями, если еще не было присвоено
ни одного имени, по которому они могли бы узнать, что вещи нельзя постичь
иначе как из имен?
Кратил. Я думаю, Сократ, что справедливее всего говорят об этом те, кто
утверждает, что какая-то сила, высшая, чем человеческая, установила вещам
первые имена, так что они непременно должны быть правильными.
Сократ. Ты думаешь, такой учредитель, будь он гений или бог, мог бы сам
себе противоречить? Или ты считаешь, что до сих пор мы болтали вздор?
Кратил. Но противоположные имена исходили уже не от них.
Сократ. Какие же именно, превосходнейший? Те, что сводят дело к стоянию,
или те, что к порыву? Ведь если исходить из ранее сказанного, вопрос решает
здесь не количество?
Кратил. Конечно, это было бы неправильно, Сократ .
Сократ. Так что, если возмутятся имена и одни скажут, что именно они -
подобие истины, другие же - что они, как мы сможем их рассудить, к чему мы
прибегнем? Не к другим же именам, отличным от этих, ведь этого делать
нельзя? Ясно, что нужно искать помимо имен то, что без их посредства
выявило бы для нас, какие из них истинны, то есть показывают истину вещей.
Кратил. Мне кажется, это так.
Сократ. Если это так, Кратил, то можно, видимо, изучить вещи и без имен.
Кратил. Очевидно.
Сократ. Но с помощью чего же другого и как предложил бы ты их изучать? Не
так ли, как это было бы всего справедливее: устанавливать родство между
словами и изучать одно через другое, а также через самое себя? Ведь что-то
другое, от них отличное, и означало бы что-то другое и отличное от них, но
не их.
Кратил. Мне кажется, ты говоришь правду.
Сократ. Тогда, ради Зевса, слушай. Разве нам не приходилось уже много раз
соглашаться, что хорошо установленные имена подобны тем вещам, которым они
присвоены, и что имена - это изображения вещей?
Кратил. Да.
Сократ. А если можно было бы с успехом изучать вещи из имен, но можно было
бы и из них самих - какое изучение было бы лучше и достовернее? По
изображению изучать саму вещь - хорошо ли она изображена - и истину,
которую являет отображение, или из самой истины изучать и ее самое, и ее
отображение, подобающим ли образом оно сделано?
Кратил. Мне кажется, это надо изучать из самой истины.
Сократ. Так вот, узнать, каким образом следует изучать и исследовать вещи,
это, вероятно, выше моих и твоих сил. Но хорошо согласиться и в том, что не
из имен нужно изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих.
Кратил. Очевидно, Сократ .
Сократ. Тогда давай рассмотрим еще вот что, дабы с нас не обмануло
множество имен, сводящихся к одному и тому же: если, давая имена сущему,
учредители имен имели в виду, что все всегда шествует и течет,- а мне
представляется, что именно это они и подразумевали,- если так и случилось,
все же это не так, и сами они, словно попав в какой-то водоворот, мечутся
там и увлекают нас за собою. Смотри же, бесценный друг мой, что я часто
вижу, словно бы в грезах. Могли бы мы сказать, что есть что-то прекрасное и
доброе само по себе и что это относится к каждой существующей вещи? Или нет?
Кратил. Мне кажется, могли бы, Сократ .
Сократ. Тогда давай это рассмотрим. Я не о том говорю, что, если прекрасно
какое-то лицо или что-либо другое в этом роде, значит, все это течет -
вовсе нет. Но можно ли нам сказать, что и само прекрасное не остается
постоянно таким, каково оно есть?
Кратил. Безусловно, можно.
Сократ. Но можно ли тогда что-либо правильно именовать, если оно всегда
ускользает, и можно ли сначала сказать, что оно представляет собою то-то, а
затем, что оно уже такое-то, или же в тот самый момент, когда бы мы это
говорили, оно необходимо становилось уже другим и ускользало и в сущности
никогда бы не был таким, [каким мы его называли ]?
Кратил. Именно так.
Сократ. Но разве может быть чем-то то, что никогда не задерживается в одном
состоянии? Ведь если бы оно когда-нибудь задержалось в этом состоянии, то
тут же стало бы видно, что оно нисколько не изменяется; с другой стороны,
если дело обстоит так, и оно остается самим собой, как может оно изменяться
или двигаться, не выходя за пределы своей идеи ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
же ведь и в чертежах: иногда после первой небольшой и незаметной ошибки все
остальное уже вынужденно следует за ней и с ней согласуется. Поэтому
каждому человеку нужно более всего внимательным быть при начале всякого
дела, и тогда нужно обдумать, правильно или нет он закладывает основание. А
коль скоро это достаточно испытано, остальное уже явится следом. Я бы как
раз не удивился, если бы имена действительно согласовались друг с другом.
Давай же снова вернемся к тому, что мы уже разобрали. Мы говорили, что
имена обозначают сущность вещей так, как если бы все сущее шествовало,
неслось и текло. Не кажется ли тебе, что они выражают что-то другое?
Кратил. Разумеется, нет. Это значение правильно.
Сократ. Тогда давай посмотрим, выбрав сначала из такого рода имен слово
"знание". Ведь оно двойственно и скорее, видимо, означает, что душа стоит
подле вещей, нежели что она несется вместе с ними, и правильнее, вероятно,
начало этого слова произносить так, как мы теперь его произносим, делая
наращение не к эпсилону , но к йоте. Затем слово "устойчивость" есть скорее
подражание каким-то устоям и стоянию а не порыву. Так же и "наука"
обозначает некоторым образом то, что останавливает течение реки. И
"достоверное", судя по всему, означает стояние. Затем "память" скорее всего
указывает на то, что в душе унялись какие-то порывы. А "проступок", если
угодно, и "несчастье" если кто проследит эти имена, окажутся тождественными
"сметливости", "познанию" и всем другим именам, связанным с чем-то
серьезным.
Но даже "невежество" и "беспутство" представляются близкими этим именам,
так как "невежество" - это как бы шествие рядом с божеством, а "беспутство"
, судя по всему, это как бы "сопутствие" вещам. Таким образом, имена,
которые мы считаем названиями худших вещей, могут оказаться названиями
самых лучших. Я думаю, если бы кто-нибудь как следует постарался, он смог
бы найти много других имен, которые бы показывали, что присвоитель имен
обозначал не идущие или несущиеся, но пребывающие в покое вещи.
Кратил. Однако, Сократ, ты видишь, что у многих имен все-таки первое
значение.
Сократ. Что же из того, Кратил? Подсчитаем имена, словно камешки при
голосовании, и в этом-то и будет состоять правильность? С каким значением
окажется больше имен, те имена и будут истинными?
Кратил. Нет, конечно, так делать не следует.
Сократ. Ни в коем случае, мой друг. Давай оставим это и начнем оттуда,
откуда мы уже начинали. Помнишь, ты только что сказал, что учредитель имен
непременно должен был знать вещи, которым устанавливал имя. Ты все еще так
же думаешь или нет?
Кратил. Все так же.
Сократ. Тот, кто первый устанавливал имена, устанавливая их, говоришь ты,
знал эти вещи?
Кратил. Знал.
Сократ. Но по каким именам он изучил или исследовал вещи, если еще ни одно
имя не было присвоено? Мы ведь говорили раньше, что невозможно исследовать
вещи иначе, как изучив имена или исследовав их значение?
Кратил. В том, что ты говоришь, что-то есть, Сократ .
Сократ. Тогда каким же образом, сказали бы мы, они могли устанавливать со
знанием дела имена или оказаться законодателями, если еще не было присвоено
ни одного имени, по которому они могли бы узнать, что вещи нельзя постичь
иначе как из имен?
Кратил. Я думаю, Сократ, что справедливее всего говорят об этом те, кто
утверждает, что какая-то сила, высшая, чем человеческая, установила вещам
первые имена, так что они непременно должны быть правильными.
Сократ. Ты думаешь, такой учредитель, будь он гений или бог, мог бы сам
себе противоречить? Или ты считаешь, что до сих пор мы болтали вздор?
Кратил. Но противоположные имена исходили уже не от них.
Сократ. Какие же именно, превосходнейший? Те, что сводят дело к стоянию,
или те, что к порыву? Ведь если исходить из ранее сказанного, вопрос решает
здесь не количество?
Кратил. Конечно, это было бы неправильно, Сократ .
Сократ. Так что, если возмутятся имена и одни скажут, что именно они -
подобие истины, другие же - что они, как мы сможем их рассудить, к чему мы
прибегнем? Не к другим же именам, отличным от этих, ведь этого делать
нельзя? Ясно, что нужно искать помимо имен то, что без их посредства
выявило бы для нас, какие из них истинны, то есть показывают истину вещей.
Кратил. Мне кажется, это так.
Сократ. Если это так, Кратил, то можно, видимо, изучить вещи и без имен.
Кратил. Очевидно.
Сократ. Но с помощью чего же другого и как предложил бы ты их изучать? Не
так ли, как это было бы всего справедливее: устанавливать родство между
словами и изучать одно через другое, а также через самое себя? Ведь что-то
другое, от них отличное, и означало бы что-то другое и отличное от них, но
не их.
Кратил. Мне кажется, ты говоришь правду.
Сократ. Тогда, ради Зевса, слушай. Разве нам не приходилось уже много раз
соглашаться, что хорошо установленные имена подобны тем вещам, которым они
присвоены, и что имена - это изображения вещей?
Кратил. Да.
Сократ. А если можно было бы с успехом изучать вещи из имен, но можно было
бы и из них самих - какое изучение было бы лучше и достовернее? По
изображению изучать саму вещь - хорошо ли она изображена - и истину,
которую являет отображение, или из самой истины изучать и ее самое, и ее
отображение, подобающим ли образом оно сделано?
Кратил. Мне кажется, это надо изучать из самой истины.
Сократ. Так вот, узнать, каким образом следует изучать и исследовать вещи,
это, вероятно, выше моих и твоих сил. Но хорошо согласиться и в том, что не
из имен нужно изучать и исследовать вещи, но гораздо скорее из них самих.
Кратил. Очевидно, Сократ .
Сократ. Тогда давай рассмотрим еще вот что, дабы с нас не обмануло
множество имен, сводящихся к одному и тому же: если, давая имена сущему,
учредители имен имели в виду, что все всегда шествует и течет,- а мне
представляется, что именно это они и подразумевали,- если так и случилось,
все же это не так, и сами они, словно попав в какой-то водоворот, мечутся
там и увлекают нас за собою. Смотри же, бесценный друг мой, что я часто
вижу, словно бы в грезах. Могли бы мы сказать, что есть что-то прекрасное и
доброе само по себе и что это относится к каждой существующей вещи? Или нет?
Кратил. Мне кажется, могли бы, Сократ .
Сократ. Тогда давай это рассмотрим. Я не о том говорю, что, если прекрасно
какое-то лицо или что-либо другое в этом роде, значит, все это течет -
вовсе нет. Но можно ли нам сказать, что и само прекрасное не остается
постоянно таким, каково оно есть?
Кратил. Безусловно, можно.
Сократ. Но можно ли тогда что-либо правильно именовать, если оно всегда
ускользает, и можно ли сначала сказать, что оно представляет собою то-то, а
затем, что оно уже такое-то, или же в тот самый момент, когда бы мы это
говорили, оно необходимо становилось уже другим и ускользало и в сущности
никогда бы не был таким, [каким мы его называли ]?
Кратил. Именно так.
Сократ. Но разве может быть чем-то то, что никогда не задерживается в одном
состоянии? Ведь если бы оно когда-нибудь задержалось в этом состоянии, то
тут же стало бы видно, что оно нисколько не изменяется; с другой стороны,
если дело обстоит так, и оно остается самим собой, как может оно изменяться
или двигаться, не выходя за пределы своей идеи ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256