Подобным же образом, если ты спросишь меня, что
должно появиться в числе, чтобы оно сделалось нечетным, я отвечу, что не
нечетность, но единица. Ну и так далее. Теперь ты достаточно ясно
понимаешь, что я имею в виду?
ї Вполне достаточно.
ї Тогда отвечай: что должно появиться в теле, чтобы оно было живым?
ї Душа, ї сказал Кебет.
ї И так бывает всегда.
ї А как может быть иначе? ї спросил тот.
ї Значит, чем бы душа ни овладела, она всегда привносит в это жизнь?
ї Да, верно.
ї А есть ли что-нибудь противоположное жизни или нет?
ї Есть.
ї Что же это?
ї Смерть.
ї Но ї в этом мы уже согласились ї душа никогда не примет противоположного
тому, что всегда привносит сама?
ї Без всякого сомнения! ї отвечал Кебет.
ї Что же выходит? Как мы сейчас назвали то, что не принимает идеи четного?
ї Нечетным.
ї А не принимающее справедливости и то, что никогда не примет искусности?
ї Одно ї неискусным, другое ї несправедливым.
ї Прекрасно. А то, что не примет смерти, как мы назовем?
ї Бессмертным.
ї Но ведь душа не принимает смерти?
ї Нет.
ї Значит, душа бессмертна?
ї Бессмертна, ї сказал Кебет.
ї Прекрасно. Будем считать, что это доказано? Или как по-твоему?
ї Доказано, Сократ, и к тому же вполне достаточно.
ї Пойдем дальше, Кебет. Если бы нечетное должно было быть неуничтожимым,
то, вероятно, было бы неуничтожимо и три.
ї Разумеется.
ї Ну, а если бы и холодному непременно следовало быть неуничтожимым, то,
когда к снегу приблизили бы тепло, он отступил бы целый и нерастаявший, не
так ли? Ведь погибнуть он бы не мог, но не мог бы и принять теплоту,
оставаясь самим собой.
ї Правильно, ї сказал Кебет.
ї Точно так же, я думаю, если бы неуничтожимым было горячее, то, когда к
огню приблизилось бы что-нибудь холодное, он бы не гаснул, не погибал, но
отступал бы невредимым.
ї Непременно.
ї Но не должны ли мы таким же образом рассуждать и о бессмертном? Если
бессмертное неуничтожимо, душа не может погибнуть, когда к ней приблизится
смерть: ведь из всего сказанного следует, что она не примет смерти и не
будет мертвой! Точно так же, как не будет четным ни три, ни [само]
нечетное, как не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! "Что, ї однако
же, препятствует нечетному, ї скажет кто-нибудь, ї не становясь четным,
когда четное приблизится, ї так мы договорились ї погибнуть и уступить свое
место четному?" И мы не были бы вправе решительно настаивать, что нечетное
не погибнет, ї ведь нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы
было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда отстаивали бы свой
взгляд, что под натиском четного нечетное и три спасаются бегством. То же
самое мы могли бы решительно утверждать об огне и горячем, а равно и обо
всем остальном. Верно?
ї Совершенно верно.
ї Теперь о бессмертном. Если признано, что оно неуничтожимо, то душа не
только бессмертна, но и неуничтожима. Если же нет, потребуется какое-то
новое рассуждение.
ї Нет, нет, ї сказал Кебет, ї ради этого нам нового рассуждения не нужно.
Едва ли что избегнет гибели, если даже бессмертное, будучи вечным, ее
примет.
ї Я полагаю, ї продолжал Сократ, ї что ни бог, ни сама идея жизни, ни все
иное бессмертное никогда не гибнет, ї это, видимо, признано у всех.
ї Да, у всех людей, клянусь Зевсом, и еще больше, мне думается, у богов.
ї Итак, поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна,
должна быть в то же время и неуничтожимой.
ї Бесспорно, должна.
ї И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому,
умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.
ї По-видимому, так.
ї Значит, не остается ни малейших сомнений, Кебет, что душа бессмертна и
неуничтожима. И поистине, наши души будут существовать в Аиде.
ї Что до меня, Сократ, то мне возразить нечего, я полон доверия к нашему
доказательству. Но если Симмий или кто другой хотят что-нибудь сказать,
лучше им не таить свои мысли про себя: ведь другого случая высказаться и
услышать твои разъяснения по этому поводу, пожалуй, не представится, так
что лучше не откладывать.
ї Я тоже, ї заметил Симмий, ї не нахожу, в чем из сказанного я мог бы
усомниться. Но величие самого предмета и недоверие к человеческим силам все
же заставляют меня в глубине души сомневаться в то, что сегодня говорилось.
ї И не только в этом, Симмий, ї отвечал Сократ, ї твои слова надо бы
отнести и к самым первым основаниям. Хоть вы и считаете их достоверными,
всР же надо их рассмотреть более отчетливо. И если вы разберете их
достаточно глубоко, то, думаю я, достигнете в доказательстве результатов,
какие только доступны человеку. В тот миг, когда это станет для вас ясным,
вы прекратите искать.
ї Верно, ї промолвил Симмий.
[Этические выводы из учения о душе]
ї А теперь, друзья, ї продолжал Сократ, ї правильно было бы поразмыслить
еще вот над чем. Если душа бессмертна, она требует заботы не только на
нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но на все времена, и,
если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной
опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой
находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела,
и ї вместе с душой ї от собственной порочности. Но на самом-то деле, раз
выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и
спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как
можно разумнее. Ведь душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания
и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют умершему либо неоценимую
пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный
мир.
Рассказывают же об этом так. Когда человек умрет, его гений, который
достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где
все, пройдя суд, должны собраться, чтобы отправиться в Аид с тем вожатым,
какому поручено доставить их отсюда туда. Обретя там участь, какую и
должно, и пробывши срок, какой должны пробыть, они возвращаются сюда под
водительством другого вожатого, и так повторяется вновь и вновь через
долгие промежутки времени. Но путь их, конечно, не таков, каким его
изображает Телеф у Эсхила. Он говорит, что дорога в Аид проста, но мне она
представляется и не простою и не единственной: ведь тогда не было бы нужды
в вожатых, потому что никто не мог бы сбиться, будь она единственной, эта
дорога. Нет, похоже, что на ней много распутий и перекрестков: я сужу по
священным обрядам и обычаям, которые соблюдаются здесь у нас.
Если душа умеренна и разумна, она послушно следует за вожатым, и то, что
окружает ее, ей знакомо. А душа, которая страстно привязана к телу, как я
уже говорил раньше, долго витает около него ї около видимого места, долго
упорствует и много страдает, пока наконец приставленный к ней гений силою
не уведет ее прочь. Но остальные души, когда она к ним присоединится, все
отворачиваются и бегут от нее, не желают быть ей ни спутниками, ни
вожатыми, если окажется, что она нечиста,замарана неправедным убийством или
иным каким-либо из деяний, которые совершают подобные ей души. И блуждает
она одна во всяческой нужде и стеснении, пока не исполнятся времена, по
прошествии коих она силою необходимости водворяется обиталище, коего
заслуживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
должно появиться в числе, чтобы оно сделалось нечетным, я отвечу, что не
нечетность, но единица. Ну и так далее. Теперь ты достаточно ясно
понимаешь, что я имею в виду?
ї Вполне достаточно.
ї Тогда отвечай: что должно появиться в теле, чтобы оно было живым?
ї Душа, ї сказал Кебет.
ї И так бывает всегда.
ї А как может быть иначе? ї спросил тот.
ї Значит, чем бы душа ни овладела, она всегда привносит в это жизнь?
ї Да, верно.
ї А есть ли что-нибудь противоположное жизни или нет?
ї Есть.
ї Что же это?
ї Смерть.
ї Но ї в этом мы уже согласились ї душа никогда не примет противоположного
тому, что всегда привносит сама?
ї Без всякого сомнения! ї отвечал Кебет.
ї Что же выходит? Как мы сейчас назвали то, что не принимает идеи четного?
ї Нечетным.
ї А не принимающее справедливости и то, что никогда не примет искусности?
ї Одно ї неискусным, другое ї несправедливым.
ї Прекрасно. А то, что не примет смерти, как мы назовем?
ї Бессмертным.
ї Но ведь душа не принимает смерти?
ї Нет.
ї Значит, душа бессмертна?
ї Бессмертна, ї сказал Кебет.
ї Прекрасно. Будем считать, что это доказано? Или как по-твоему?
ї Доказано, Сократ, и к тому же вполне достаточно.
ї Пойдем дальше, Кебет. Если бы нечетное должно было быть неуничтожимым,
то, вероятно, было бы неуничтожимо и три.
ї Разумеется.
ї Ну, а если бы и холодному непременно следовало быть неуничтожимым, то,
когда к снегу приблизили бы тепло, он отступил бы целый и нерастаявший, не
так ли? Ведь погибнуть он бы не мог, но не мог бы и принять теплоту,
оставаясь самим собой.
ї Правильно, ї сказал Кебет.
ї Точно так же, я думаю, если бы неуничтожимым было горячее, то, когда к
огню приблизилось бы что-нибудь холодное, он бы не гаснул, не погибал, но
отступал бы невредимым.
ї Непременно.
ї Но не должны ли мы таким же образом рассуждать и о бессмертном? Если
бессмертное неуничтожимо, душа не может погибнуть, когда к ней приблизится
смерть: ведь из всего сказанного следует, что она не примет смерти и не
будет мертвой! Точно так же, как не будет четным ни три, ни [само]
нечетное, как не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! "Что, ї однако
же, препятствует нечетному, ї скажет кто-нибудь, ї не становясь четным,
когда четное приблизится, ї так мы договорились ї погибнуть и уступить свое
место четному?" И мы не были бы вправе решительно настаивать, что нечетное
не погибнет, ї ведь нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы
было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда отстаивали бы свой
взгляд, что под натиском четного нечетное и три спасаются бегством. То же
самое мы могли бы решительно утверждать об огне и горячем, а равно и обо
всем остальном. Верно?
ї Совершенно верно.
ї Теперь о бессмертном. Если признано, что оно неуничтожимо, то душа не
только бессмертна, но и неуничтожима. Если же нет, потребуется какое-то
новое рассуждение.
ї Нет, нет, ї сказал Кебет, ї ради этого нам нового рассуждения не нужно.
Едва ли что избегнет гибели, если даже бессмертное, будучи вечным, ее
примет.
ї Я полагаю, ї продолжал Сократ, ї что ни бог, ни сама идея жизни, ни все
иное бессмертное никогда не гибнет, ї это, видимо, признано у всех.
ї Да, у всех людей, клянусь Зевсом, и еще больше, мне думается, у богов.
ї Итак, поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна,
должна быть в то же время и неуничтожимой.
ї Бесспорно, должна.
ї И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому,
умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.
ї По-видимому, так.
ї Значит, не остается ни малейших сомнений, Кебет, что душа бессмертна и
неуничтожима. И поистине, наши души будут существовать в Аиде.
ї Что до меня, Сократ, то мне возразить нечего, я полон доверия к нашему
доказательству. Но если Симмий или кто другой хотят что-нибудь сказать,
лучше им не таить свои мысли про себя: ведь другого случая высказаться и
услышать твои разъяснения по этому поводу, пожалуй, не представится, так
что лучше не откладывать.
ї Я тоже, ї заметил Симмий, ї не нахожу, в чем из сказанного я мог бы
усомниться. Но величие самого предмета и недоверие к человеческим силам все
же заставляют меня в глубине души сомневаться в то, что сегодня говорилось.
ї И не только в этом, Симмий, ї отвечал Сократ, ї твои слова надо бы
отнести и к самым первым основаниям. Хоть вы и считаете их достоверными,
всР же надо их рассмотреть более отчетливо. И если вы разберете их
достаточно глубоко, то, думаю я, достигнете в доказательстве результатов,
какие только доступны человеку. В тот миг, когда это станет для вас ясным,
вы прекратите искать.
ї Верно, ї промолвил Симмий.
[Этические выводы из учения о душе]
ї А теперь, друзья, ї продолжал Сократ, ї правильно было бы поразмыслить
еще вот над чем. Если душа бессмертна, она требует заботы не только на
нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но на все времена, и,
если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной
опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой
находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела,
и ї вместе с душой ї от собственной порочности. Но на самом-то деле, раз
выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и
спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как
можно разумнее. Ведь душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания
и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют умершему либо неоценимую
пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный
мир.
Рассказывают же об этом так. Когда человек умрет, его гений, который
достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где
все, пройдя суд, должны собраться, чтобы отправиться в Аид с тем вожатым,
какому поручено доставить их отсюда туда. Обретя там участь, какую и
должно, и пробывши срок, какой должны пробыть, они возвращаются сюда под
водительством другого вожатого, и так повторяется вновь и вновь через
долгие промежутки времени. Но путь их, конечно, не таков, каким его
изображает Телеф у Эсхила. Он говорит, что дорога в Аид проста, но мне она
представляется и не простою и не единственной: ведь тогда не было бы нужды
в вожатых, потому что никто не мог бы сбиться, будь она единственной, эта
дорога. Нет, похоже, что на ней много распутий и перекрестков: я сужу по
священным обрядам и обычаям, которые соблюдаются здесь у нас.
Если душа умеренна и разумна, она послушно следует за вожатым, и то, что
окружает ее, ей знакомо. А душа, которая страстно привязана к телу, как я
уже говорил раньше, долго витает около него ї около видимого места, долго
упорствует и много страдает, пока наконец приставленный к ней гений силою
не уведет ее прочь. Но остальные души, когда она к ним присоединится, все
отворачиваются и бегут от нее, не желают быть ей ни спутниками, ни
вожатыми, если окажется, что она нечиста,замарана неправедным убийством или
иным каким-либо из деяний, которые совершают подобные ей души. И блуждает
она одна во всяческой нужде и стеснении, пока не исполнятся времена, по
прошествии коих она силою необходимости водворяется обиталище, коего
заслуживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256