И ни одного из них не следует делать более
мудрым, ибо 167 это невозможно. И осуждать их нельзя, что-де больной -
неуч, раз он утверждает такое, а здоровый - мудр, раз утверждает обратное.
Просто надо изменить худшее состояние на лучшее, ибо одно из них - лучше.
То же касается и воспитания: из худшего состояния надо приводить человека в
лучшее. Но врач производит эти изменения с помощью лекарств, а софист - с
помощью рассуждений.
Впрочем, никому еще не удалось заставить человека, имеющего ложное мнение,
изменить его впоследствии на истинное, ибо нельзя иметь мнение о том, что
не существует, или отличное от того, что испытываешь: последнее всегда
истинно. Но я полагаю, что тот, кто из-за дурного состояния души имеет
мнение, соответствующее этому состоянию, благодаря хорошему состоянию может
изменить его и получить другое, и вот эту-то видимость некоторые по
неопытности называют истинной, я же скажу, что одно лучше другого, но
ничуть не истиннее.
И я далек от того, любезный Сократ, чтобы сравнивать мудрецов с лягушками.
Напротив, я сравниваю их с врачами там, где дело касается тела, и с
земледельцами - там, где растений. Ибо я полагаю, что и эти последние
создают для растений, когда какое-то с из них заболевает, вместо дурных
ощущений хорошие, здоровые и вместе с тем истинные, а мудрые и хорошие
ораторы делают так, чтобы не дурное, а достойное представлялось гражданам
справедливым: ведь что каждому городу представляется справедливым и
прекрасным, то для него и есть таково, пока он так считает. Однако мудрец
вместо каждой дурной вещи заставляет достойную и быть и казаться городам
справедливой. На том же самом основании и софист, способный таи же
воспитать своих учеников, мудр и заслуживает от них самой высокой платы.
Итак, одни бывают мудрее других и в то же время ничье мнение не бывает
ложным, и, хочешь ты того или нет, тебе придется допустить, что ты мера,
ибо только так остается в силе мое рассуждение.
Если же ты хочешь оспорить это с самого начала, то оспаривай, но рассуждай
последовательно. Если тебе нравится путь вопросов, спрашивай, ибо разумному
человеку следует не избегать этого, а всячески это поощрять. Но соблюдай
одно правило: пусть твои "вопросы не будут обидными. Верх
непоследовательности - заявляя о своем стремлении к добродетели, быть
несправедливым в своих рассуждениях. А несправедливость получается тогда,
когда забывают, что по-иному строится спор, по-иному рассуждение. В первом
случае допустимо и подшучивать и сбивать с толку чем и как только можешь,
во втором же следует рассуждать серьезно, поправлять своего собеседника,
указывая ему лишь на те промахи, которые он допустил по своей вине или по
вине своих прежних учителей.
Если ты будешь поступать таким образом, то в своих недоумениях и
затруднениях твои собеседники будут винить не тебя, а лишь себя самих и
будут искать твоих бесед и твоей дружбы, разлюбив себя и убегая от самих
себя в философию, чтобы стать другими людьми и покончить с тем, чем они
были прежде. Если же ты, как и большинство, будешь поступать наоборот, то и
получится все наоборот и у тебя, и у твоих собеседников: вместо философов,
когда они станут старше, ты произведешь на свет ненавистников этого
занятия. А если ты ь послушаешься моего прежнего совета, то без неприязни и
запальчивости, но как можно благожелательнее рассмотри, что же на самом
деле я имею в виду, когда объявляю, что все движется и что то, что каждый
мнит, то оно и есть, будь то для одного человека, будь то для целого
города. И уже потом суди, то же самое или различное есть знание и ощущение,
а не так, как ты делал недавно, пользуясь ходячими выражениями, с помощью
которых большинство людей, выдергивая их откуда по- " пало, доставляют друг
другу всяческие затруднения".
Вот так, Феодор, я вступился за твоего друга по мере моих слабых сил. Если
бы сам он был жив, он лучше защитил бы свое учение.
Феодор. Ты шутишь, Сократ; ведь ты оказал сильную поддержку этому человеку.
Сократ. Прекрасно, друг мой. А скажи, не заметил ли ты, что, когда Протагор
только что держал речь и порицал нас за то, что, толкуя с детьми, мы
используем для опровержения его положений робость ребенка, он тем самым,
отвергая всякие забавы и требуя уважения к своей мере всех вещей, велел нам
с тобой серьезно отнестись к его рассуждению?
Феодор. Как было не заметить, Сократ!
Сократ. Ну и что? Прикажешь послушаться его?
Феодор. И даже очень.
Сократ. Ты видишь, что, кроме тебя, все это дети. Если послушаться этого
человека, то надо нам о с тобой задавать друг другу вопросы и отвечать,
если мы хотим серьезно отнестись к этому его рассуждению, и пусть он впредь
не сможет нас упрекнуть в том, что мы превратили исследование его
рассуждения в детскую забаву.
Феодор. Но разве Теэтет не уследит за разбором рассуждения лучше многих
тех, у кого уже длинные бороды?
Сократ. Во всяком случае, не лучше тебя, Феодор. И не думай, что я должен
надрываться, защищая твоего покойного друга, а ты и пальцем не
пошевельнешь. Давай-ка и ты, милейший, последи некоторое время за нашим
рассуждением, пока мы не узнаем, тебе ли быть мерой чертежей, или все,
подобно тебе, достаточно для себя сильны в астрономии и в прочих областях,
в которых ты не без причины выделяешься.
Феодор. В твоем присутствии, Сократ, нелегко уклониться от ответа. Однако,
как видно, я обольщался, полагая, что ты не станешь меня принуждать и,
подобно лакедемонянам, позволишь мне не раздеваться. Ты же, по-моему,
приближаешься скорее к Скирону. Ведь в Лакедемоне предлагают или раздеться
или уйти, а ты, мне кажется, поступаешь скорее как Антей: не отпускаешь
пришельца, пока не заставишь его раздеться и померяться с тобой силой в
рассуждениях.
Сократ. Ты превосходно изобразил мою болезнь, Феодор. Однако я еще покрепче
тех. Ибо со мной встречались тысячи Гераклов и Тесеев, сильных в
рассуждениях, и хотя я здорово бывал бит, но никогда не отступал - столь
страшная любовь обуяла меня к подобным занятиям. Так что уж и ты не
откажись .померяться со мной на пользу и мне и себе.
Феодор. Не буду больше спорить: веди меня куда хочешь. Во всяком случае, я
обязан нести тот жребии. Ѕчто ты мне назначишь, и терпеливо выслушивать
твои опровержения. Но предоставляю я тебе себя лишь в тех .Пределах,
которые ты сам определил.
Сократ. С меня достаточно и этого. Но следи внимательно за тем, чтобы наши
рассуждения как-нибудь незаметно не зазвучали по-детски, а не то нас .снова
кто-нибудь в этом упрекнет.
Феодор. Да я уж постараюсь, насколько хватит сил.
Сократ. Итак, еще раз начнем с того, за что мы уже принимались прежде, и
посмотрим, правы или не правы мы были, негодуя на это рассуждение,
поскольку оно делает каждого обладателем самодовлеющего разума. Ведь
Протагор согласился с нами, что некоторые люди выделяются своей
способностью различать лучшее и худшее и что они-то и есть мудрецы. Не так
ли?
Феодор. Да.
Сократ. Однако если бы не мы, а он сам, присутствуя здесь, согласился,
чтобы ему помогли, можно было бы к этому больше не возвращаться в поисках
оснований. На самом же деле кто-то, пожалуй, решит, что мы неправомочны
давать за него согласие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
мудрым, ибо 167 это невозможно. И осуждать их нельзя, что-де больной -
неуч, раз он утверждает такое, а здоровый - мудр, раз утверждает обратное.
Просто надо изменить худшее состояние на лучшее, ибо одно из них - лучше.
То же касается и воспитания: из худшего состояния надо приводить человека в
лучшее. Но врач производит эти изменения с помощью лекарств, а софист - с
помощью рассуждений.
Впрочем, никому еще не удалось заставить человека, имеющего ложное мнение,
изменить его впоследствии на истинное, ибо нельзя иметь мнение о том, что
не существует, или отличное от того, что испытываешь: последнее всегда
истинно. Но я полагаю, что тот, кто из-за дурного состояния души имеет
мнение, соответствующее этому состоянию, благодаря хорошему состоянию может
изменить его и получить другое, и вот эту-то видимость некоторые по
неопытности называют истинной, я же скажу, что одно лучше другого, но
ничуть не истиннее.
И я далек от того, любезный Сократ, чтобы сравнивать мудрецов с лягушками.
Напротив, я сравниваю их с врачами там, где дело касается тела, и с
земледельцами - там, где растений. Ибо я полагаю, что и эти последние
создают для растений, когда какое-то с из них заболевает, вместо дурных
ощущений хорошие, здоровые и вместе с тем истинные, а мудрые и хорошие
ораторы делают так, чтобы не дурное, а достойное представлялось гражданам
справедливым: ведь что каждому городу представляется справедливым и
прекрасным, то для него и есть таково, пока он так считает. Однако мудрец
вместо каждой дурной вещи заставляет достойную и быть и казаться городам
справедливой. На том же самом основании и софист, способный таи же
воспитать своих учеников, мудр и заслуживает от них самой высокой платы.
Итак, одни бывают мудрее других и в то же время ничье мнение не бывает
ложным, и, хочешь ты того или нет, тебе придется допустить, что ты мера,
ибо только так остается в силе мое рассуждение.
Если же ты хочешь оспорить это с самого начала, то оспаривай, но рассуждай
последовательно. Если тебе нравится путь вопросов, спрашивай, ибо разумному
человеку следует не избегать этого, а всячески это поощрять. Но соблюдай
одно правило: пусть твои "вопросы не будут обидными. Верх
непоследовательности - заявляя о своем стремлении к добродетели, быть
несправедливым в своих рассуждениях. А несправедливость получается тогда,
когда забывают, что по-иному строится спор, по-иному рассуждение. В первом
случае допустимо и подшучивать и сбивать с толку чем и как только можешь,
во втором же следует рассуждать серьезно, поправлять своего собеседника,
указывая ему лишь на те промахи, которые он допустил по своей вине или по
вине своих прежних учителей.
Если ты будешь поступать таким образом, то в своих недоумениях и
затруднениях твои собеседники будут винить не тебя, а лишь себя самих и
будут искать твоих бесед и твоей дружбы, разлюбив себя и убегая от самих
себя в философию, чтобы стать другими людьми и покончить с тем, чем они
были прежде. Если же ты, как и большинство, будешь поступать наоборот, то и
получится все наоборот и у тебя, и у твоих собеседников: вместо философов,
когда они станут старше, ты произведешь на свет ненавистников этого
занятия. А если ты ь послушаешься моего прежнего совета, то без неприязни и
запальчивости, но как можно благожелательнее рассмотри, что же на самом
деле я имею в виду, когда объявляю, что все движется и что то, что каждый
мнит, то оно и есть, будь то для одного человека, будь то для целого
города. И уже потом суди, то же самое или различное есть знание и ощущение,
а не так, как ты делал недавно, пользуясь ходячими выражениями, с помощью
которых большинство людей, выдергивая их откуда по- " пало, доставляют друг
другу всяческие затруднения".
Вот так, Феодор, я вступился за твоего друга по мере моих слабых сил. Если
бы сам он был жив, он лучше защитил бы свое учение.
Феодор. Ты шутишь, Сократ; ведь ты оказал сильную поддержку этому человеку.
Сократ. Прекрасно, друг мой. А скажи, не заметил ли ты, что, когда Протагор
только что держал речь и порицал нас за то, что, толкуя с детьми, мы
используем для опровержения его положений робость ребенка, он тем самым,
отвергая всякие забавы и требуя уважения к своей мере всех вещей, велел нам
с тобой серьезно отнестись к его рассуждению?
Феодор. Как было не заметить, Сократ!
Сократ. Ну и что? Прикажешь послушаться его?
Феодор. И даже очень.
Сократ. Ты видишь, что, кроме тебя, все это дети. Если послушаться этого
человека, то надо нам о с тобой задавать друг другу вопросы и отвечать,
если мы хотим серьезно отнестись к этому его рассуждению, и пусть он впредь
не сможет нас упрекнуть в том, что мы превратили исследование его
рассуждения в детскую забаву.
Феодор. Но разве Теэтет не уследит за разбором рассуждения лучше многих
тех, у кого уже длинные бороды?
Сократ. Во всяком случае, не лучше тебя, Феодор. И не думай, что я должен
надрываться, защищая твоего покойного друга, а ты и пальцем не
пошевельнешь. Давай-ка и ты, милейший, последи некоторое время за нашим
рассуждением, пока мы не узнаем, тебе ли быть мерой чертежей, или все,
подобно тебе, достаточно для себя сильны в астрономии и в прочих областях,
в которых ты не без причины выделяешься.
Феодор. В твоем присутствии, Сократ, нелегко уклониться от ответа. Однако,
как видно, я обольщался, полагая, что ты не станешь меня принуждать и,
подобно лакедемонянам, позволишь мне не раздеваться. Ты же, по-моему,
приближаешься скорее к Скирону. Ведь в Лакедемоне предлагают или раздеться
или уйти, а ты, мне кажется, поступаешь скорее как Антей: не отпускаешь
пришельца, пока не заставишь его раздеться и померяться с тобой силой в
рассуждениях.
Сократ. Ты превосходно изобразил мою болезнь, Феодор. Однако я еще покрепче
тех. Ибо со мной встречались тысячи Гераклов и Тесеев, сильных в
рассуждениях, и хотя я здорово бывал бит, но никогда не отступал - столь
страшная любовь обуяла меня к подобным занятиям. Так что уж и ты не
откажись .померяться со мной на пользу и мне и себе.
Феодор. Не буду больше спорить: веди меня куда хочешь. Во всяком случае, я
обязан нести тот жребии. Ѕчто ты мне назначишь, и терпеливо выслушивать
твои опровержения. Но предоставляю я тебе себя лишь в тех .Пределах,
которые ты сам определил.
Сократ. С меня достаточно и этого. Но следи внимательно за тем, чтобы наши
рассуждения как-нибудь незаметно не зазвучали по-детски, а не то нас .снова
кто-нибудь в этом упрекнет.
Феодор. Да я уж постараюсь, насколько хватит сил.
Сократ. Итак, еще раз начнем с того, за что мы уже принимались прежде, и
посмотрим, правы или не правы мы были, негодуя на это рассуждение,
поскольку оно делает каждого обладателем самодовлеющего разума. Ведь
Протагор согласился с нами, что некоторые люди выделяются своей
способностью различать лучшее и худшее и что они-то и есть мудрецы. Не так
ли?
Феодор. Да.
Сократ. Однако если бы не мы, а он сам, присутствуя здесь, согласился,
чтобы ему помогли, можно было бы к этому больше не возвращаться в поисках
оснований. На самом же деле кто-то, пожалуй, решит, что мы неправомочны
давать за него согласие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256