Сократ. Да я и сам говорю это, не то чтобы зная, а скорее предполагая и
пользуясь уподоблением. Но вот что правильное мнение и знание -- вещи
разные, я, кажется, берусь утверждать без всяких уподоблений; ведь если я о
чем скажу, что знаю это -- а сказал бы я так не о многом, -- то уж это я
причислю к вещам, которые я действительно знаю.
Менон. И будешь прав, Сократ.
Сократ. Ну а разве неверно, что истинное мнение, если им руководствоваться,
выполняя любое дело, поможет ничуть не хуже знания?
Менон. Нет, тут ты тоже, как видно, говоришь правду.
Сократ. И правильное мнение ничуть не хуже знания и не менее полезно в
делах, и человек, обладающий правильным мнением, ничуть не хуже обладающего
знанием?
Менон. Так оно и есть.
Сократ. А мы установили, что хороший человек приносит нам пользу. Менон. Ну
да.
Сократ. Но так как не только благодаря знанию хорошие люди бывают хорошими
и приносят пользу государству, но и благодаря правильному мнению, и так как
ни то ни другое -- ни знание, ни правильное мнение -- не дается людям от
природы и не приобретается... Или, по-твоему, одно из них дается от природы?
Менон. Нет, нет.
Сократ. Если не от природы, то и хорошие люди хороши не от природы. Менон.
Конечно.
Сократ. А раз не от природы, то мы потом стали исследовать, можно ли этому
научиться.
Менон. Ну да.
Сократ. И не показалось ли нам, что можно, если добродетель -- это разум?
Менон. Показалось.
Сократ. И наоборот, что добродетель -- это разум, если ей можно научиться?
Менон. Так и было.
Сократ. И если бы были учители добродетели, ей можно было бы научиться, а
коли их нет, то нельзя?
Менон. Именно так.
Сократ. Но мы установили, что учителей добродетели нет.
Менон. Да, это верно.
Сократ. И установили, что ей нельзя научиться и что она вовсе не разум.
Менон. Конечно.
Сократ. Но все же согласились, что добродетель -- вещь хорошая.
Менон. Согласились.
Сократ. А хорошо и полезно то, что правильно руководит нами?
Менон. Конечно.
Сократ. Но есть только две вещи, которые правильно руководят нами,--
истинное мнение и знание: человек, обладающий тем и другим, руководствуется
правильно. Если что происходит по счастливой случайности -- тем руководит
не человек; если же сам человек приведет правильно к цели, то лишь
благодаря истинному мнению или знанию.
Менон. И мне так кажется.
Сократ, Но если добродетели нельзя научиться, получается, что она вовсе не
знание?
Менон. Очевидно, нет.
Сократ. А из двух названных нами хороших и полезных вещей одна слишком
скоро исчезает, да и другая -- знание -- не руководит государственными
делами.
Менон. Видимо, нет.
Сократ. Значит, не с помощью некоей мудрости и не как мудрецы руководят
государствами люди вроде Фемистокла и других, о которых говорил Анит.
Потому-то и не удается им сделать других подобными себе, что сами они стали
такими, как есть, не благодаря знанию.
Менон. Наверное, все это так, как ты говоришь, Сократ.
Сократ. А если не благодаря знанию, то только благодаря правильным мнениям
люди государственные ведут свои города по правильному пути; разумом же они
совсем не отличаются от прорицателей и боговдохновенных провидцев: ведь и
те в исступлении говорят правду, и очень часто, но сами не ведают, что
говорят.
Менон. Надо полагать, так оно и есть.
Сократ. И разве не будет справедливо, Менон, назвать божественными тех
людей, которые, хоть и не обладают разумом, достигают великого успеха во
многом из того, что делают и говорят?
Менон. Конечно, будет.
Сократ. Значит, мы правильно назовем людьми божественными тех, о ком только
что говорили, -- прорицателей и провидцев и всякого рода поэтов; и не с
меньшим правом мы можем назвать божественными и вдохновенными
государственных людей: ведь и они, движимые и одержимые богом, своим словом
совершают много великих дел, хотя и сами не ведают, что говорят.
Менон. Конечно.
Сократ. Да и женщины, Менон, именуют хороших людей божественными, и
спартанцы, восхваляя доблестного мужа, говорят: "Это -- человек
божественный".
Менон. И ясно, что они правы, когда так говорят. А вот наш Анит злится на
тебя, Сократ, за то, что ты это повторяешь.
Сократ. Об этом, Менон, мне мало заботы, с ним мы еще побеседуем. А коль
скоро мы с тобой на протяжении всей нашей беседы хорошо искали и говорили,
то получается, что нет добродетели ни от природы, ни от учения, и если она
кому достается, то лишь по божественному уделу, помимо разума, разве что
найдется среди государственных людей такой, который и другого умеет сделать
государственным человеком. Если бы он нашелся, то о нем можно было бы
сказать, что он среди живых почти то же самое, что Тиресий, по словам
Гомера, среди мертвых: ведь о нем поэт говорит, что "он лишь с умом, все
другие безумными тенями веют". Такой человек был бы среди нас как подлинный
предмет среди теней, если говорить о добродетели.
Менон. Золотые твои слова, Сократ!
Сократ. Из этого нашего рассуждения стало ясно, Менон, что если нам
достается добродетель, то достается она по божественному уделу, а узнаем мы
это как следует тогда, когда, прежде чем искать, каким образом достается
человеку добродетель, мы попробуем выяснить, что такое добродетель сама по
себе. Теперь мне пора идти, а ты убеди в том, в чем сейчас сам убедился,
своего приятеля Анита, чтобы он стал мягче: ведь если ты его убедишь, это и
афинянам будет на пользу.
ПАРМЕНИД
ПАРМЕНИД
Кефал (рассказывает)
И
К е ф а л. Когда мы прибыли в Афины из нашего родного города Клазомены, мы
встретились на площади с Адимантом и Главконом. Адимант, взяв меня за руку,
сказал:
- Здравствуй, Кефал!. Если тебе здесь что-нибудь нужно, скажи, и мы
сделаем, что в наших силах.
- Затем-то я и прибыл,- ответил я,- чтобы обратиться к вам с просьбой.
- Скажи же, что тебе нужно,- сказал он. Тогда я спросил: - Как было имя
вашего единоутробного брата? Сам я не помню: он был еще ребенком, когда я
прежде приезжал сюда из Клазомен. С той поры, однако, прошло много времени.
Отца его звали, кажется, Пирилампом.
- Совершенно верно.
- А его самого?
- Антифонтом. Но к чему, собственно, ты об этом спрашиваешь?
- Вот эти мои сограждане,- объяснил я,- большие почитатели мудрости; они
слышали, что этот вот самый Антифонт часто встречался с приятелем Зенона, с
неким Пифодором, и знает на память ту беседу, которую вели однажды Сократ,
Зоной и Парменид, так как часто слышал от Пифодора ее пересказ.
- Ты говоришь совершенно верно,- сказал Адимант.
- Вот ее-то,- попросил я,- мы и хотели бы прослушать.
- Это не трудно устроить,- ответил Адимант,- потому что Антифонт в юности
основательно ее усвоил, хотя теперь-то он, по примеру своего деда и тезки,
занимается главным образом лошадьми. Но, если надо, пойдемте к нему: он
только что ушел отсюда домой, а живет близко, в Мелите [2]. После этого
разговора мы пошли к Антифонту и застали его дома; он отдавал кузнецу в
починку уздечку. Когда он того отпустил, братья сообщили ему о цели нашего
прихода; он узнал меня, помня по моему прежнему приезду сюда, и
приветствовал. А когда мы стали просить его пересказать ту беседу, он
сначала отказывался, говоря, что дело это трудное, но потом стал
рассказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256