Что же касается возбуждения смеха и шуточного подражания в слове, пении и
пляске действиям людей, безобразных телом и со скверным образом мыслей, то
это еще нужно рассмотреть и объяснить.
В самом деле, без смешного нельзя познать серьезного; и вообще
противоположное познается с помощью противоположного, если только человек
хочет быть разумным. Зато одновременно осуществлять то и другое невозможно,
если опять-таки человек хочет быть хоть немного причастным добродетели. Но
именно поэтому-то и надо ознакомиться со всем этим, чтобы по неведению не
сделать и не сказать когда-то совершенно некстати чего-то смешного.
Подобные подражания надо предоставить рабам и чужеземным наемникам. Никогда
и ни в коем случае не следует заниматься этим серьезно...
Итак, вы - творцы, мы - тоже творцы. Предмет творчества у нас один и тот
же. Поэтому мы с вами соперники и по искусству, и по состязанию в
прекраснейшем действе. Один лишь истинный закон может по своей природе
завершить наше дело; на него у нас и надежда. Так не ожидайте же, что
когда-нибудь мы так легко позволим вам раскинуть у нас на площади шатер и
привести сладкоголосых артистов, оглушающих нас звуками своего голоса;
будто мы дадим вам витийствовать перед детьми, женщинами и всей чернью и об
одних и тех же занятиях говорить не то же самое, что говорим мы, но большей
частью даже прямо противоположное. В самом деле, мы - да и все государство
в целом, - пожалуй, совершенно сошли бы с ума, если бы предоставили вам
возможность делать то, о чем сейчас идет речь, если бы должностные лица не
обсудили предварительно, допустимы ли и пригодны ли ваши творения для
публичного исполнения или нет. Поэтому теперь вы, потомки изнеженных Муз,
покажите сначала правителям ваши песнопения для сравнения с нашими. Если
они окажутся такими же или если ваши окажутся даже лучшими, мы дадим вам
хор. В противном случае, друзья мои, мы этого никогда не сможем сделать.
Итак, для свободных людей остаются еще три предмета обучения: счет и
арифметика составляют один предмет; измерение длины, плоскости и глубины -
второй; третий касается взаимного движения небесных светил... Трудиться над
доскональным изучением всего этого большинству людей не надо, но только
лишь некоторым. [...] Однако правильно говорится, что большинство людей не
имеют необходимых сведений в этой области и пребывают в невежестве...
Многого недостает человеку, чтобы стать божественным, если он не может
распознать, что такое единица, два, три и вообще, что такое четное и
нечетное; если он вовсе не смыслит в счете; если он не в состоянии
рассчитать ночь и день; если он ничего не знает об обращении Луны, Солнца и
остальных звезд. [272]
...Но еще более боюсь я людей, прикоснувшихся к этим наукам, но
прикоснувшихся плохо. Полное невежество вовсе не так страшно и не является
самым великим из зол, а вот многоопытность и многознание, дурно
направленные, - это гораздо более тяжкое наказание.
Разве все мы, эллины, не полагаем, что длина и ширина так или иначе
соизмеримы с глубиной или что ширина и длина соизмеримы друг с другом?
...Это никоим образом невозможно...
...Все мы, эллины, заблуждаемся относительно великих богов - Солнца и Луны.
[...]
Мы говорим, что они никогда не движутся одним и тем же путем, так же как
некоторые другие звезды, и поэтому мы их называем блуждающими.
Друзья мои, это мнение о блуждании Луны, Солнца и остальных звезд
неправильно. Дело обстоит как раз наоборот. Каждое из этих светил сохраняет
один и тот же путь; оно совершает не много круговых движений, но лишь одно.
Это только кажется, что оно движется во многих направлениях.
Кроме законов есть и нечто иное, занимающее по своей природе среднее место
между наставлением и законом. ...Законодатель должен не только начертать
законы, но и, кроме того, включить в свой набросок мнение о том, что
прекрасно и что нет. А образцового гражданина это должно обязывать ничуть
не меньше, чем предписания, за неисполнение которых законы грозят
наказанием.
Глава 8
ОглавлениеГлава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Глава
9Глава 10Глава 11Глава 12
Книга 8
Афинянин. В самом деле, общность души и тела ничуть не лучше их разобщения,
я это серьезно готов утверждать.
Поэтому государство наше, как и любой отдельный в нем человек, должно жить
счастливо, а те, кто счастливо живет, по необходимости должны прежде всего
не обижать друг друга и не подвергаться обидам со стороны других. Первое из
двух этих условий не столь уж трудное, но очень трудно обладать такой
силой, чтобы не подвергаться обидам. [...] И раз дело обстоит таким
образом, каждый должен упражняться в войне не на войне, а в мирной жизни.
Поэтому разумное государство должно уделять воинским упражнениям в лагерях
каждый месяц не меньше одного дня, лучше же - больше, если так решат
правители; при этом не надо бояться ни холода, ни жары. ...Надо, чтобы при
этом происходили торжественные бои, по возможности наглядно воспроизводящие
настоящие. Для каждого отдельного состязания надо установить победные
награды и отличия. Граждане будут восхвалять друг друга или порицать,
смотря по тому, каким кто себя выкажет на состязаниях да и вообще в своей
жизни.
По всей стране граждане должны будут вступать друг с другом в борьбу,
борясь за захват каких-нибудь мест, устраивая засады и вообще подражая
военным действиям. Они будут метать ядра и пускать стрелы, по возможности
подобные настоящим, пользуясь не совсем безопасными снарядами, чтобы это
была не просто безопасная взаимная забава, но присутствовал бы и страх,
тогда обнаружится, у кого есть присутствие духа, а у кого нет. Первым
оказывается почет, вторые же предаются бесчестью. Таким образом, все
государство, пока оно существует, все время должным образом подготовляется
к настоящему бою. Если при этом кто-нибудь даже лишится жизни, то,
поскольку убийство произошло невольно, руки убийцы считаются чистыми, после
того как он по закону совершит очищение. Законодатель держится того мнения,
что смерть немногих людей будет восполнена рождением других, притом не
худших, чем были погибшие. Если же исключить здесь страх, то нельзя будет
найти средство отличать лучших людей от худших, а это будет для государства
значительно большей бедой.
...Из-за страсти к богатству, поглощающей весь досуг, люди не заботятся ни
о чем, кроме своего собственного достатка. [...] Это и следует признать
одной из причин, почему государства не желают серьезно вводить как
упомянутые обычаи, так и вообще любой другой достойный обычай. Из-за
ненасытной страсти к золоту и серебру всякий готов прибегнуть к любым
уловкам и средствам, достойные ли они или нет, лишь бы разбогатеть.
Благочестив ли поступок или нечестен и безусловно позорен, это его не
трогает, лишь бы только обрести обильную пищу, питье и, словно зверь,
предаваться всевозможному сладострастию. [...]
Следовательно, то, о чем я говорю, есть одна из причин, не дающих
государствам развивать хорошие навыки в чем бы то ни было, в том числе и в
военном искусстве. Из людей, по природе своей вообще-то порядочных, она
создает купцов, корабельщиков, всевозможных прислужников;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256