Но я хочу яснее высказать
тебе свою мысль. Мне кажется, ты меня еще не понимаешь.
ї Да, клянусь Зевсом, ї сказал Кебет. ї Не совсем.
ї Но ведь я не говорю ничего нового, а лишь повторяю то, что говорил всегда
ї и ранее, и только что в нашей беседе. Я хочу показать тебе тот вид
причины, который я исследовал, и вот я снова возвращаюсь к уже сто раз
слышанному и с него начинаю, полагая в основу, что существует прекрасное
само по себе, и благое, я великое, и все прочее. Если ты согласишься со
мною и признаешь, что так оно и есть, я надеюсь, это позволит мне открыть и
показать тебе причину бессмертия души.
ї Считай, что я согласен, и иди прямо к цели, ї отвечал Кебет.
ї Посмотри же, примешь ли ты вместе со мною и то, что за этим следует. Если
существует что-либо прекрасное помимо прекрасного самого по себе, оно, мне
кажется, не может быть прекрасным иначе, как через причастность прекрасному
самому по себе. Так же я рассуждаю и во всех остальных случаях. Признаешь
ты эту причину?
ї Признаю.
ї Тогда я уже не понимаю и не могу постигнуть иных причин, таких мудреных,
и, если мне говорят, что такая-то вещь прекрасна либо ярким своим цветом,
либо очертаниями, либо еще чем-нибудь в таком же роде, я отметаю все эти
объяснения, они только сбивают меня с толку. Просто, без затей, может быть
даже слишком бесхитростно, я держусь единственного объяснения: ничто иное
не делает вещь прекрасною, кроме присутствия прекрасного самого по себе или
общности с ним, как бы она ни возникла. Я не стану далее это развивать, и
настаиваю лишь на том, что все прекрасные вещи становятся прекрасными через
прекрасное [само по себе]. Надежнее ответа нельзя, по-моему, дать ни себе,
ни кому другому. Опираясь на него, я ужа не оступлюсь. Да, я надежно
укрылся от опасностей, сказавши себе и другим, что прекрасное становится
прекрасным благодаря прекрасному. И тебе тоже так кажется?
ї Да.
ї И стало быть, большие вещи суть большие и бо'льшие суть бо'льшие
благодаря большому [самому по себе], а меньшие ї благодаря малому?
ї Да.
ї И значит, если бы тебе сказали, что один человек головою больше другого,
а другой головою меньше, ты не принял бы этого утверждения, но решительно
бы его отклонил, заявивши так: "Я могу сказать лишь одно ї что всякая вещь,
которая больше другой вещи, такова лишь благодаря большому, то есть она
становится больше благодаря большому, а меньшее становится меньшим лишь
благодаря малому, то есть малое делает его меньшим". А если бы ты признал,
что один человек головою больше, а другой меньше, тебе пришлось бы, я
думаю, опасаться, как бы не встретить возражения: прежде всего в том, что
большее у тебя есть большее, а меньшее ї меньшее по одной и той же причине,
а затем и в том, что большее делает большим малое, ї ведь голова-то мала! А
быть большим благодаря малому ї это уж диковина! Ну что, не побоялся бы ты
таких возражений?
ї Побоялся бы, ї отвечал Кебет со смехом.
ї Стало быть, ї продолжал Сократ, ї ты побоялся бы утверждать, что десять
больше восьми на два и по этой причине превосходит восемь, но сказал бы,
что десять превосходит восемь количеством и через количество? И что вещь в
два локтя больше вещи в один локоть длиною, но не на половину собственного
размера? Ведь и здесь приходится опасаться того же самого.
ї Совершенно верно.
ї Пойдем дальше. Разве не остерегся бы ты говорить, что, когда прибавляют
один к одному, причина появления двух есть прибавление, а когда разделяют
одно ї то разделение? Разве ты не закричал бы во весь голос, что знаешь
лишь единственный путь, каким возникает любая вещь, ї это ее причастность
особой сущности, которой она должна быть причастна, и что в данном случае
ты можешь назвать лишь единственную причину возникновения двух ї это
причастность двойке. ВсР, чему предстоит сделаться двумя, должно быть
причастно двойке, а чему предстоит сделаться одним ї единице. А всяких
разделений, прибавлений и прочих подобных тонкостей тебе даже и касаться не
надо. На эти вопросы пусть отвечают те, кто помудрее тебя, ты же, боясь,
как говорится, собственной тени и собственного невежества, не расставайся с
надежным и верным основанием, которое мы нашли, и отвечай соответственно.
Если же кто ухватится за само основание, ты не обращай на это внимания и не
торопись с ответом, пока не исследуешь вытекающие из него следствия и не
определишь, в лад или не в лад друг другу они звучат. А когда потребуется
оправдать само основание, ты сделаешь это точно таким же образом ї положишь
в основу другое, лучшее в сравнении с первым, как тебе покажется, и так до
тех пор, пока не достигнешь удовлетворительного результата. Но ты не
станешь все валить в одну кучу, рассуждая разом и об исходном понятии, и о
его следствиях, как делают завзятые спорщики: ведь ты хочешь найти
подлинное бытие, а среди них, пожалуй, ни у кого нет об этом ни речи, ни
заботы. Своею премудростью они способны все перепутать и замутить, но при
этом остаются вполне собою довольны. Ты, однако ж, философ и потому, я
надеюсь, поступишь так, как я сказал.
ї Ты совершенно прав, ї в один голос откликнулись Симмий и Кебет.
Эхекрат. Клянусь Зевсом, Федон, иначе и быть не могло! Мне кажется, Сократ
говорил изумительно ясно, так что впору понять и слабому уму.
Федон. Верно, Эхекрат, все, кто был тогда подле него, так и решили.
Эхекрат. Вот и мы тоже, хоть нас там и не было, и мы лишь сейчас это
слышим. А о чем шла беседа после этого?
Федон. Помнится, когда Симмий и Кебет с ним согласились и признали, что
каждая из идей существует и что вещи в силу причастности к ним получают их
имена, после этого Сократ спросил:
ї Если так, то, говоря, что Симмий больше Сократа и меньше Федона, ты
утверждаешь, что в Симмий есть и большое и малое само по себе разом. Верно?
ї Верно.
ї Но ты, конечно, согласен со мною, что выражение "Симмий выше Сократа"
полностью истине не соответствует? Ведь Симмий выше не потому, что он
Симмий, не по природе своей, но через то большое, которое в нРм есть. И
выше Сократа он не потому, что Сократ ї это Сократ, а потому, что Сократ
причастен малому ї сравнительно с большим, которому причастен Симмий.
ї Правильно.
ї И ниже Федона он не потому, что Федон ї это Федон, а потому, что
причастен малому сравнительно с большим, которому причастен Федон?
ї Да, это так.
ї Выходит, что Симмия можно называть разом и маленьким, и большим по
сравнению с двумя другими: рядом с великостью одного он ставит свою
малость, а над малостью второго воздвигает собственную великость.
Тут Сократ улыбнулся и заметил:
ї Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но как бы там ни было, а говорю
я, сдается мне, дело.
Кебет подтвердил.
ї Цель же моя в том, ї продолжал Сократ, ї чтобы ты разделил мой взгляд.
Мне кажется, не только большое никогда не согласится быть одновременно и
большим и малым, но и большое в нас никогда на допустит и не примет малого,
не пожелает оказаться меньше другого. Но в таком случае одно из двух: либо
большое отступает и бежит, когда приблизится его противник ї малое, либо
гибнет, когда противник подойдет вплотную. Ведь, оставаясь на месте и
принявши малое, оно сделается иным, чем было раньше, а именно этого оно и
не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
тебе свою мысль. Мне кажется, ты меня еще не понимаешь.
ї Да, клянусь Зевсом, ї сказал Кебет. ї Не совсем.
ї Но ведь я не говорю ничего нового, а лишь повторяю то, что говорил всегда
ї и ранее, и только что в нашей беседе. Я хочу показать тебе тот вид
причины, который я исследовал, и вот я снова возвращаюсь к уже сто раз
слышанному и с него начинаю, полагая в основу, что существует прекрасное
само по себе, и благое, я великое, и все прочее. Если ты согласишься со
мною и признаешь, что так оно и есть, я надеюсь, это позволит мне открыть и
показать тебе причину бессмертия души.
ї Считай, что я согласен, и иди прямо к цели, ї отвечал Кебет.
ї Посмотри же, примешь ли ты вместе со мною и то, что за этим следует. Если
существует что-либо прекрасное помимо прекрасного самого по себе, оно, мне
кажется, не может быть прекрасным иначе, как через причастность прекрасному
самому по себе. Так же я рассуждаю и во всех остальных случаях. Признаешь
ты эту причину?
ї Признаю.
ї Тогда я уже не понимаю и не могу постигнуть иных причин, таких мудреных,
и, если мне говорят, что такая-то вещь прекрасна либо ярким своим цветом,
либо очертаниями, либо еще чем-нибудь в таком же роде, я отметаю все эти
объяснения, они только сбивают меня с толку. Просто, без затей, может быть
даже слишком бесхитростно, я держусь единственного объяснения: ничто иное
не делает вещь прекрасною, кроме присутствия прекрасного самого по себе или
общности с ним, как бы она ни возникла. Я не стану далее это развивать, и
настаиваю лишь на том, что все прекрасные вещи становятся прекрасными через
прекрасное [само по себе]. Надежнее ответа нельзя, по-моему, дать ни себе,
ни кому другому. Опираясь на него, я ужа не оступлюсь. Да, я надежно
укрылся от опасностей, сказавши себе и другим, что прекрасное становится
прекрасным благодаря прекрасному. И тебе тоже так кажется?
ї Да.
ї И стало быть, большие вещи суть большие и бо'льшие суть бо'льшие
благодаря большому [самому по себе], а меньшие ї благодаря малому?
ї Да.
ї И значит, если бы тебе сказали, что один человек головою больше другого,
а другой головою меньше, ты не принял бы этого утверждения, но решительно
бы его отклонил, заявивши так: "Я могу сказать лишь одно ї что всякая вещь,
которая больше другой вещи, такова лишь благодаря большому, то есть она
становится больше благодаря большому, а меньшее становится меньшим лишь
благодаря малому, то есть малое делает его меньшим". А если бы ты признал,
что один человек головою больше, а другой меньше, тебе пришлось бы, я
думаю, опасаться, как бы не встретить возражения: прежде всего в том, что
большее у тебя есть большее, а меньшее ї меньшее по одной и той же причине,
а затем и в том, что большее делает большим малое, ї ведь голова-то мала! А
быть большим благодаря малому ї это уж диковина! Ну что, не побоялся бы ты
таких возражений?
ї Побоялся бы, ї отвечал Кебет со смехом.
ї Стало быть, ї продолжал Сократ, ї ты побоялся бы утверждать, что десять
больше восьми на два и по этой причине превосходит восемь, но сказал бы,
что десять превосходит восемь количеством и через количество? И что вещь в
два локтя больше вещи в один локоть длиною, но не на половину собственного
размера? Ведь и здесь приходится опасаться того же самого.
ї Совершенно верно.
ї Пойдем дальше. Разве не остерегся бы ты говорить, что, когда прибавляют
один к одному, причина появления двух есть прибавление, а когда разделяют
одно ї то разделение? Разве ты не закричал бы во весь голос, что знаешь
лишь единственный путь, каким возникает любая вещь, ї это ее причастность
особой сущности, которой она должна быть причастна, и что в данном случае
ты можешь назвать лишь единственную причину возникновения двух ї это
причастность двойке. ВсР, чему предстоит сделаться двумя, должно быть
причастно двойке, а чему предстоит сделаться одним ї единице. А всяких
разделений, прибавлений и прочих подобных тонкостей тебе даже и касаться не
надо. На эти вопросы пусть отвечают те, кто помудрее тебя, ты же, боясь,
как говорится, собственной тени и собственного невежества, не расставайся с
надежным и верным основанием, которое мы нашли, и отвечай соответственно.
Если же кто ухватится за само основание, ты не обращай на это внимания и не
торопись с ответом, пока не исследуешь вытекающие из него следствия и не
определишь, в лад или не в лад друг другу они звучат. А когда потребуется
оправдать само основание, ты сделаешь это точно таким же образом ї положишь
в основу другое, лучшее в сравнении с первым, как тебе покажется, и так до
тех пор, пока не достигнешь удовлетворительного результата. Но ты не
станешь все валить в одну кучу, рассуждая разом и об исходном понятии, и о
его следствиях, как делают завзятые спорщики: ведь ты хочешь найти
подлинное бытие, а среди них, пожалуй, ни у кого нет об этом ни речи, ни
заботы. Своею премудростью они способны все перепутать и замутить, но при
этом остаются вполне собою довольны. Ты, однако ж, философ и потому, я
надеюсь, поступишь так, как я сказал.
ї Ты совершенно прав, ї в один голос откликнулись Симмий и Кебет.
Эхекрат. Клянусь Зевсом, Федон, иначе и быть не могло! Мне кажется, Сократ
говорил изумительно ясно, так что впору понять и слабому уму.
Федон. Верно, Эхекрат, все, кто был тогда подле него, так и решили.
Эхекрат. Вот и мы тоже, хоть нас там и не было, и мы лишь сейчас это
слышим. А о чем шла беседа после этого?
Федон. Помнится, когда Симмий и Кебет с ним согласились и признали, что
каждая из идей существует и что вещи в силу причастности к ним получают их
имена, после этого Сократ спросил:
ї Если так, то, говоря, что Симмий больше Сократа и меньше Федона, ты
утверждаешь, что в Симмий есть и большое и малое само по себе разом. Верно?
ї Верно.
ї Но ты, конечно, согласен со мною, что выражение "Симмий выше Сократа"
полностью истине не соответствует? Ведь Симмий выше не потому, что он
Симмий, не по природе своей, но через то большое, которое в нРм есть. И
выше Сократа он не потому, что Сократ ї это Сократ, а потому, что Сократ
причастен малому ї сравнительно с большим, которому причастен Симмий.
ї Правильно.
ї И ниже Федона он не потому, что Федон ї это Федон, а потому, что
причастен малому сравнительно с большим, которому причастен Федон?
ї Да, это так.
ї Выходит, что Симмия можно называть разом и маленьким, и большим по
сравнению с двумя другими: рядом с великостью одного он ставит свою
малость, а над малостью второго воздвигает собственную великость.
Тут Сократ улыбнулся и заметил:
ї Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но как бы там ни было, а говорю
я, сдается мне, дело.
Кебет подтвердил.
ї Цель же моя в том, ї продолжал Сократ, ї чтобы ты разделил мой взгляд.
Мне кажется, не только большое никогда не согласится быть одновременно и
большим и малым, но и большое в нас никогда на допустит и не примет малого,
не пожелает оказаться меньше другого. Но в таком случае одно из двух: либо
большое отступает и бежит, когда приблизится его противник ї малое, либо
гибнет, когда противник подойдет вплотную. Ведь, оставаясь на месте и
принявши малое, оно сделается иным, чем было раньше, а именно этого оно и
не хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256