-
Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по
заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и
разве не пожалеет он своих друзей? ...
А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая
того, кто отличился наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо
предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, а что
после, а что одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то,
как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и
разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен?
Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы
на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком
внезапном уходе от Солнца?
А если ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая
значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут - а
на это потребовалось бы немалое время, - разве не казался бы он смешон? О
нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным
зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы
освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы,
попадись он им в руки? ...
Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, - это подъем души в
область умопостигаемого. ... Так вот что мне видится: в том, что
познаваемо, идея блага - это предел, и она с трудом различима, но стоит
только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она -
причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает
свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама - владычица, от
которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет
сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.
- Я согласен с тобой, насколько мне это доступно.
- Тогда будь со мной заодно еще вот в чем: не удивляйся, что пришедшие ко
всему этому не хотят заниматься человеческими делами; их души всегда
стремятся ввысь.
А удивительно разве, по-твоему, если кто-нибудь, перейдя от божественных
созерцаний к человеческому убожеству, выглядит неважно и кажется крайне
смешным? Зрение еще не привыкло, а между тем, прежде чем он привыкнет к
окружающему мраку, его заставляют выступать на суде или еще где-нибудь и
сражаться по поводу теней справедливости или изображений, отбрасывающих эти
тени, так что приходится спорить о них в том духе, как это воспринимают
люди, никогда не видавшие самое справедливость. -
...Просвещенность - это совсем не то, что утверждают о ней некоторые лица,
заявляющие, будто в душе человека нет знания и они его туда вкладывают,
вроде того как вложили бы в слепые глаза зрение. ...
...У каждого в душе есть такая способность; есть у души и орудие,
помогающее каждому обучиться. Но как глазу невозможно повернуться от мрака
к свету иначе чем вместе со всем телом, так же нужно отвратиться все душой
ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет
выдержать созерцание бытия и того, что в нем всего ярче, а это, как мы
утверждаем и есть благо.
Как раз здесь и могло бы проявиться искусство обращения: каким образом
всего легче и действеннее можно обратить человека. Это вовсе не значит
вложить в него способность видеть - она же у него имеется, но неверно
направлена, и он смотрит не туда, куда надо. Вот здесь-то и надо приложить
силы.
Разве ты не замечал у тех, кого называют хотя и дурными людьми, но умными,
как проницательна их душонка и как они насквозь видят то, что им надо?
Значит, зрение у них неплохое, но оно вынуждено служить их порочности, и,
чем острее они видят, тем больше совершают зла.
А разве естественно и неизбежно не вытекает из сказанного раньше следующее:
для управления государством не годятся как люди непросвещенные и несведущие
в истине, так и те, кому всю жизнь предоставлено заниматься
самоусовершенствованием, - первые потому, что в их жизни нет единой цели...
а вторые потому, что по доброй воле они не станут действовать, полагая, что
уже при жизни переселились на Острова блаженных.
Мы не позволим им оставаться там, на вершине, из нежелания спуститься снова
к тем узникам, и, худо ли бедно ли, они должны будут разделить с ними труды
их и почести.
- Выходит, мы будем несправедливы к этим выдающимся людям и из-за нас они
будут жить хуже, чем могли бы.
- Ты опять забыл, друг мой, что закон ставит своей целью не благоденствие
одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего государства. То
убеждением, то силой обеспечивает он сплоченность всех граждан, делая так,
чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в какой они вообще
могут быть полезны для всего общества. Выдающихся людей он включает в
государство не для того, чтобы предоставить им возможность уклоняться куда
кто хочет, но чтобы самому пользоваться ими для укрепления государства. ...
Мы скажем им так: "Во всех других государствах люди, обратившиеся к
философии, вправе не принимать участия в государственных делах, потому что
люди сделались такими само собой, вопреки государственному строю, а то, что
вырастает само собой, никому не обязано своим питанием и не должно
стремится возместить свои расходы. А вас родили мы для вас же самих и для
остальных граждан, подобно тому как у пчел среди их роя бывают вожди и
цари. Вы воспитаны лучше и совершеннее, чем те философы, и более их
способны заниматься и тем и другим".
А ты не думаешь, что наши питомцы, слыша это, выйдут из нашего повиновения
и не пожелают трудиться, каждый в свой черед, вместе с гражданами, а
предпочтут все время пребывать друг с другом в области чистого бытия ?
Так уж обстоит дело, дорогой мой. Если ты найдешь для тех, кому предстоит
править, лучший образ жизни, чем обладание властью, тогда у тебя может
осуществиться государство с хорошим государственным строем. Ведь только в
таком государстве будут править те, кто на самом деле богат - не золотом, а
тем, чем должен быть богат счастливый: добродетельной и разумной жизнью.
Если же бедные и неимущие добиваются доступа к общественным благам,
рассчитывая урвать себе оттуда кусок, тогда не быть добру: власть
становится чем-то таким, что можно оспаривать, и подобного рода домашняя,
внутренняя война губит и участвующих в ней, и остальных граждан.
А можешь ты назвать какой-нибудь еще образ жизни, выражающий презрение к
государственным должностям, кроме того, что посвящен истинной философии?
Хочешь, посмотрим, каким образом получаются такие люди и с помощью чего
можно вывести их наверх, к свету, подобно тому, как, по преданию, некоторые
поднялись из Аида к богам? ...
Но ведь это не то же самое, что перевернуть черепок; тут надо душу
повернуть от некоторого сумеречного дня к истинному дню бытия; такое
восхождение мы, верно, назовем стремлением к мудрости. ...
Так какое же познание, Главкон, могло бы увлечь душу от становления к
бытию?
...Давай возьмем то, что распространяется на них всех. ...
Да то общее, чем пользуется любое искусство, а также рассудок и знания, то,
что каждый человек должен узнать прежде всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по
заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и
разве не пожалеет он своих друзей? ...
А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая
того, кто отличился наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо
предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, а что
после, а что одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то,
как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и
разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен?
Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы
на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком
внезапном уходе от Солнца?
А если ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая
значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут - а
на это потребовалось бы немалое время, - разве не казался бы он смешон? О
нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным
зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы
освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы,
попадись он им в руки? ...
Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, - это подъем души в
область умопостигаемого. ... Так вот что мне видится: в том, что
познаваемо, идея блага - это предел, и она с трудом различима, но стоит
только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она -
причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает
свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама - владычица, от
которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет
сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.
- Я согласен с тобой, насколько мне это доступно.
- Тогда будь со мной заодно еще вот в чем: не удивляйся, что пришедшие ко
всему этому не хотят заниматься человеческими делами; их души всегда
стремятся ввысь.
А удивительно разве, по-твоему, если кто-нибудь, перейдя от божественных
созерцаний к человеческому убожеству, выглядит неважно и кажется крайне
смешным? Зрение еще не привыкло, а между тем, прежде чем он привыкнет к
окружающему мраку, его заставляют выступать на суде или еще где-нибудь и
сражаться по поводу теней справедливости или изображений, отбрасывающих эти
тени, так что приходится спорить о них в том духе, как это воспринимают
люди, никогда не видавшие самое справедливость. -
...Просвещенность - это совсем не то, что утверждают о ней некоторые лица,
заявляющие, будто в душе человека нет знания и они его туда вкладывают,
вроде того как вложили бы в слепые глаза зрение. ...
...У каждого в душе есть такая способность; есть у души и орудие,
помогающее каждому обучиться. Но как глазу невозможно повернуться от мрака
к свету иначе чем вместе со всем телом, так же нужно отвратиться все душой
ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет
выдержать созерцание бытия и того, что в нем всего ярче, а это, как мы
утверждаем и есть благо.
Как раз здесь и могло бы проявиться искусство обращения: каким образом
всего легче и действеннее можно обратить человека. Это вовсе не значит
вложить в него способность видеть - она же у него имеется, но неверно
направлена, и он смотрит не туда, куда надо. Вот здесь-то и надо приложить
силы.
Разве ты не замечал у тех, кого называют хотя и дурными людьми, но умными,
как проницательна их душонка и как они насквозь видят то, что им надо?
Значит, зрение у них неплохое, но оно вынуждено служить их порочности, и,
чем острее они видят, тем больше совершают зла.
А разве естественно и неизбежно не вытекает из сказанного раньше следующее:
для управления государством не годятся как люди непросвещенные и несведущие
в истине, так и те, кому всю жизнь предоставлено заниматься
самоусовершенствованием, - первые потому, что в их жизни нет единой цели...
а вторые потому, что по доброй воле они не станут действовать, полагая, что
уже при жизни переселились на Острова блаженных.
Мы не позволим им оставаться там, на вершине, из нежелания спуститься снова
к тем узникам, и, худо ли бедно ли, они должны будут разделить с ними труды
их и почести.
- Выходит, мы будем несправедливы к этим выдающимся людям и из-за нас они
будут жить хуже, чем могли бы.
- Ты опять забыл, друг мой, что закон ставит своей целью не благоденствие
одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего государства. То
убеждением, то силой обеспечивает он сплоченность всех граждан, делая так,
чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в какой они вообще
могут быть полезны для всего общества. Выдающихся людей он включает в
государство не для того, чтобы предоставить им возможность уклоняться куда
кто хочет, но чтобы самому пользоваться ими для укрепления государства. ...
Мы скажем им так: "Во всех других государствах люди, обратившиеся к
философии, вправе не принимать участия в государственных делах, потому что
люди сделались такими само собой, вопреки государственному строю, а то, что
вырастает само собой, никому не обязано своим питанием и не должно
стремится возместить свои расходы. А вас родили мы для вас же самих и для
остальных граждан, подобно тому как у пчел среди их роя бывают вожди и
цари. Вы воспитаны лучше и совершеннее, чем те философы, и более их
способны заниматься и тем и другим".
А ты не думаешь, что наши питомцы, слыша это, выйдут из нашего повиновения
и не пожелают трудиться, каждый в свой черед, вместе с гражданами, а
предпочтут все время пребывать друг с другом в области чистого бытия ?
Так уж обстоит дело, дорогой мой. Если ты найдешь для тех, кому предстоит
править, лучший образ жизни, чем обладание властью, тогда у тебя может
осуществиться государство с хорошим государственным строем. Ведь только в
таком государстве будут править те, кто на самом деле богат - не золотом, а
тем, чем должен быть богат счастливый: добродетельной и разумной жизнью.
Если же бедные и неимущие добиваются доступа к общественным благам,
рассчитывая урвать себе оттуда кусок, тогда не быть добру: власть
становится чем-то таким, что можно оспаривать, и подобного рода домашняя,
внутренняя война губит и участвующих в ней, и остальных граждан.
А можешь ты назвать какой-нибудь еще образ жизни, выражающий презрение к
государственным должностям, кроме того, что посвящен истинной философии?
Хочешь, посмотрим, каким образом получаются такие люди и с помощью чего
можно вывести их наверх, к свету, подобно тому, как, по преданию, некоторые
поднялись из Аида к богам? ...
Но ведь это не то же самое, что перевернуть черепок; тут надо душу
повернуть от некоторого сумеречного дня к истинному дню бытия; такое
восхождение мы, верно, назовем стремлением к мудрости. ...
Так какое же познание, Главкон, могло бы увлечь душу от становления к
бытию?
...Давай возьмем то, что распространяется на них всех. ...
Да то общее, чем пользуется любое искусство, а также рассудок и знания, то,
что каждый человек должен узнать прежде всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256