Ведь каждое тело, движимое извне, -
неодушевленно, а движимое изнутри, из самого себя, - одушевлено, потому что
такова природа души. Если это так и то, что движет само себя, есть не что
иное, как душа, из этого необходимо следует, что душа непорождаема и
бессмертна.
О ее бессмертии достаточно этого. А об ее идее надо сказать вот что: какова
она - это всячески требует божественного и пространного изложения, а чему
она подобна - это поддается и человеческому, более сжатому; так мы и будем
говорить.
Уподобим душу соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего. У богов
и кони и возничие все благородны и происходят от благородных, а у остальных
они смешанного происхождения. Во-первых, это наш повелитель правит
упряжкой, а затем, и кони-то у него- один прекрасен, благороден и рожден от
таких же коней, а другой конь - его противоположность и предки его - иные.
Неизбежно, что править нами - дело тяжкое и докучное.
Попробуем сказать и о том, как произошло название смертного и бессмертного
существа. Всякая душа ведает всем неодушевленным, распространяется же она
по всему небу, принимая порой разные образы. Будучи совершенной и
окрыленной, она парит в вышине и правит с миром, если же она теряет крылья,
то носится, пока не натолкнется на что-нибудь твердое, - тогда она
вселяется туда, получив земное тело, которое благодаря ее силе кажется
движущимся само собой; а что зовется живым существом, - все вместе, то есть
сопряжение души и тела, получило прозвание смертного.
О бессмертном же нельзя судить лишь по одному этому слову. Не видав и
мысленно но постигнув в достаточной мере бога, мы рисуем себе некое
бессмертное существо, имеющее душу, имеющее и тело, причем они нераздельны
на вечные времена. Впрочем, тут, как угодно богу, так пусть и будет и так
пусть считается.
Мы же коснемся причины утраты крыльев, почему они отпадают у души. Причина
здесь, видимо, такая: крылу от природы свойственна способность подымать
тяжелое в высоту, туда, где обитает род богов. А изо всего, что связано с
телом, душа больше всего приобщилась к божественному - божественное же
прекрасно, мудро, доблестно и так далее; этим вскармливаются и взращиваются
крылья души, а от его противоположного - от безобразного, дурного - сна
чахнет и гибнет.
Великий предводитель на небо, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все
упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и гениев,
выстроенное в одиннадцать отрядов; одна только Гестия не покидает дома
богов, а из остальных все главные боги, что входят в число двенадцати,
предводительствуют каждый порученным ему строем.
В пределах неба есть много блаженных зрелищ и путей, которыми движется
счастливый род богов; каждый из них свершает свое, а [за ними] следует
всегда тот, кто хочет и может, - ведь зависть чужда сонму богов.
Отправляясь на праздничный пир, они поднимаются к вершине но краю
поднебесного сюда, и уже там их колесницы, не теряющие равновесия и хорошо
управляемые, легко совершают путь; зато овальные двигаются с трудом, потому
что конь, причастный злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего
возничего, если тот плохо его вырастил. От этого душе приходится мучиться и
крайне напрягаться.
Души, называемые бессмертными, когда достигнут вершины, выходят наружу и
останавливаются на небесном хребте; они стоят, небесный свод несет их в
круговом движении, и они созерцают те, что за пределами неба.
Занебесную область по воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не
воспоет но достоинству. Она же вот какова (ведь надо наконец осмелиться
сказать истину, особенно когда говоришь об истине): эту область занимает
бесцветная, без очертании, неосязаемая сущность, подлинно существующая,
зримая лишь кормчему души - уму; на нее-то и направлен истинный род знания.
Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая
стремится воспринять надлежащее, узрев [подлинное] бытие, хотя бы и
ненадолго, ценит его, питается созерцанием истины и блаженствует, пока
небесный свод не перенесет се по кругу опять на то же место. При этом
кругообороте она созерцает самое справедливость, созерцает
рассудительность, созерцает знание - не то знание, которому присуще
возникновение и которое как иное находится в ином, называемом нами сейчас
существующим, но подлинное знание, содержащееся в подлинном бытии.
Насладившись созерцанием всего того, что есть подлинное бытие, душа снова
спускается во внутреннюю область неба и приходит домой. По ее возвращении
возничий ставит коней к яслям, задает им амброзии и вдобавок поит нектаром.
Такова жизнь богов. Что же до остальных душ, то у той, которая всего лучше
последовала богу и уподобилась ему, голова возничего поднимается в
занебесную область и несется в круговом движении по небесному своду; но ей
не дают покоя кони, и она с трудом созерцает бытие. Другая душа то
поднимается, то опускается - кони рвут так сильно, что она одно видит, а
другое нет. Вслед за ними остальные души жадно стремятся кверху, но это им
не под силу, и они носятся по кругу в глубине, топчут друг друга, напирают,
пытаясь опередить одна другую. И вот возникает смятение, борьба, от
напряжения их бросает в пот. Возничим с ними но справиться, многие
калечатся, у многих часто ломаются крылья. Несмотря на крайние усилия, всем
им не достичь созерцания [подлинного] бытия, и, отойдя, они довольствуются
мнимым пропитанием.
Но ради чего так стараются узреть поле истины, увидеть, где оно? Да ведь
как раз там, на лугах, пастбище с для лучшей стороны души, а природа крыла,
поднимающего душу, этим и питается. Закон же Адрастеи таков: душа, ставшая
спутницей бога и увидевшая хоть частицу истины, будет благополучна вплоть
до следующего кругооборота, и, если она в состоянии совершать это всегда,
она всегда будет невредимой. Когда же она не будет в силах сопутствовать и
видеть, но, постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и
зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть
закон, чтобы при первом рождении но вселялась она ни в какое животное.
Душа, видевшая всего больше, попадает в плод будущего поклонника мудрости и
красоты или человека, преданного Музам и любви; вторая за ней - в плод
царя, соблюдающего законы, в человека воинственного или способного
управлять; третья - в плод государственного деятеля, хозяина, добытчика;
четвертая - в плод человека, усердно занимающегося упражнением или
врачеванием тела; пятая по порядку будет вести жизнь прорицателя или
человека, причастного к таинствам; шестой пристанет подвизаться в поэзии
или другой какой-либо области подражания; седьмой - быть ремесленником или
земледельцем; восьмая будет софистом или демагогом; девятая - тираном. Во
всех этих призваниях тот, кто проживет, соблюдая справедливости получит
лучшую долю, а кто ее нарушит - худшую.
Но туда, откуда она пришла, никакая душа не воз вращается в продолжение
десяти тысяч лет - ведь она не окрылится раньше этого сроке, за исключением
души человека, искренне возлюбившего мудрость или сочетавшего любовь к ней
с влюбленностью в юношей: эти души окрыляются за три тысячелетних
круговорота, если три раза подряд изберут для себя такой образ жизни, и на
трехтысячный год отходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
неодушевленно, а движимое изнутри, из самого себя, - одушевлено, потому что
такова природа души. Если это так и то, что движет само себя, есть не что
иное, как душа, из этого необходимо следует, что душа непорождаема и
бессмертна.
О ее бессмертии достаточно этого. А об ее идее надо сказать вот что: какова
она - это всячески требует божественного и пространного изложения, а чему
она подобна - это поддается и человеческому, более сжатому; так мы и будем
говорить.
Уподобим душу соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего. У богов
и кони и возничие все благородны и происходят от благородных, а у остальных
они смешанного происхождения. Во-первых, это наш повелитель правит
упряжкой, а затем, и кони-то у него- один прекрасен, благороден и рожден от
таких же коней, а другой конь - его противоположность и предки его - иные.
Неизбежно, что править нами - дело тяжкое и докучное.
Попробуем сказать и о том, как произошло название смертного и бессмертного
существа. Всякая душа ведает всем неодушевленным, распространяется же она
по всему небу, принимая порой разные образы. Будучи совершенной и
окрыленной, она парит в вышине и правит с миром, если же она теряет крылья,
то носится, пока не натолкнется на что-нибудь твердое, - тогда она
вселяется туда, получив земное тело, которое благодаря ее силе кажется
движущимся само собой; а что зовется живым существом, - все вместе, то есть
сопряжение души и тела, получило прозвание смертного.
О бессмертном же нельзя судить лишь по одному этому слову. Не видав и
мысленно но постигнув в достаточной мере бога, мы рисуем себе некое
бессмертное существо, имеющее душу, имеющее и тело, причем они нераздельны
на вечные времена. Впрочем, тут, как угодно богу, так пусть и будет и так
пусть считается.
Мы же коснемся причины утраты крыльев, почему они отпадают у души. Причина
здесь, видимо, такая: крылу от природы свойственна способность подымать
тяжелое в высоту, туда, где обитает род богов. А изо всего, что связано с
телом, душа больше всего приобщилась к божественному - божественное же
прекрасно, мудро, доблестно и так далее; этим вскармливаются и взращиваются
крылья души, а от его противоположного - от безобразного, дурного - сна
чахнет и гибнет.
Великий предводитель на небо, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все
упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и гениев,
выстроенное в одиннадцать отрядов; одна только Гестия не покидает дома
богов, а из остальных все главные боги, что входят в число двенадцати,
предводительствуют каждый порученным ему строем.
В пределах неба есть много блаженных зрелищ и путей, которыми движется
счастливый род богов; каждый из них свершает свое, а [за ними] следует
всегда тот, кто хочет и может, - ведь зависть чужда сонму богов.
Отправляясь на праздничный пир, они поднимаются к вершине но краю
поднебесного сюда, и уже там их колесницы, не теряющие равновесия и хорошо
управляемые, легко совершают путь; зато овальные двигаются с трудом, потому
что конь, причастный злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего
возничего, если тот плохо его вырастил. От этого душе приходится мучиться и
крайне напрягаться.
Души, называемые бессмертными, когда достигнут вершины, выходят наружу и
останавливаются на небесном хребте; они стоят, небесный свод несет их в
круговом движении, и они созерцают те, что за пределами неба.
Занебесную область по воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не
воспоет но достоинству. Она же вот какова (ведь надо наконец осмелиться
сказать истину, особенно когда говоришь об истине): эту область занимает
бесцветная, без очертании, неосязаемая сущность, подлинно существующая,
зримая лишь кормчему души - уму; на нее-то и направлен истинный род знания.
Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая
стремится воспринять надлежащее, узрев [подлинное] бытие, хотя бы и
ненадолго, ценит его, питается созерцанием истины и блаженствует, пока
небесный свод не перенесет се по кругу опять на то же место. При этом
кругообороте она созерцает самое справедливость, созерцает
рассудительность, созерцает знание - не то знание, которому присуще
возникновение и которое как иное находится в ином, называемом нами сейчас
существующим, но подлинное знание, содержащееся в подлинном бытии.
Насладившись созерцанием всего того, что есть подлинное бытие, душа снова
спускается во внутреннюю область неба и приходит домой. По ее возвращении
возничий ставит коней к яслям, задает им амброзии и вдобавок поит нектаром.
Такова жизнь богов. Что же до остальных душ, то у той, которая всего лучше
последовала богу и уподобилась ему, голова возничего поднимается в
занебесную область и несется в круговом движении по небесному своду; но ей
не дают покоя кони, и она с трудом созерцает бытие. Другая душа то
поднимается, то опускается - кони рвут так сильно, что она одно видит, а
другое нет. Вслед за ними остальные души жадно стремятся кверху, но это им
не под силу, и они носятся по кругу в глубине, топчут друг друга, напирают,
пытаясь опередить одна другую. И вот возникает смятение, борьба, от
напряжения их бросает в пот. Возничим с ними но справиться, многие
калечатся, у многих часто ломаются крылья. Несмотря на крайние усилия, всем
им не достичь созерцания [подлинного] бытия, и, отойдя, они довольствуются
мнимым пропитанием.
Но ради чего так стараются узреть поле истины, увидеть, где оно? Да ведь
как раз там, на лугах, пастбище с для лучшей стороны души, а природа крыла,
поднимающего душу, этим и питается. Закон же Адрастеи таков: душа, ставшая
спутницей бога и увидевшая хоть частицу истины, будет благополучна вплоть
до следующего кругооборота, и, если она в состоянии совершать это всегда,
она всегда будет невредимой. Когда же она не будет в силах сопутствовать и
видеть, но, постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и
зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть
закон, чтобы при первом рождении но вселялась она ни в какое животное.
Душа, видевшая всего больше, попадает в плод будущего поклонника мудрости и
красоты или человека, преданного Музам и любви; вторая за ней - в плод
царя, соблюдающего законы, в человека воинственного или способного
управлять; третья - в плод государственного деятеля, хозяина, добытчика;
четвертая - в плод человека, усердно занимающегося упражнением или
врачеванием тела; пятая по порядку будет вести жизнь прорицателя или
человека, причастного к таинствам; шестой пристанет подвизаться в поэзии
или другой какой-либо области подражания; седьмой - быть ремесленником или
земледельцем; восьмая будет софистом или демагогом; девятая - тираном. Во
всех этих призваниях тот, кто проживет, соблюдая справедливости получит
лучшую долю, а кто ее нарушит - худшую.
Но туда, откуда она пришла, никакая душа не воз вращается в продолжение
десяти тысяч лет - ведь она не окрылится раньше этого сроке, за исключением
души человека, искренне возлюбившего мудрость или сочетавшего любовь к ней
с влюбленностью в юношей: эти души окрыляются за три тысячелетних
круговорота, если три раза подряд изберут для себя такой образ жизни, и на
трехтысячный год отходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256