Какие же?
Сократ. Буквы и слоги письма. Или, по-твоему, не их имел в виду говоривший
то, о чем мы толкуем?
Теэтет. Нет, именно их.
Сократ. Давай-ка проверим их снова, более того, проверим самих себя - так
или но так мы обучились грамоте. Прежде всего: слоги поддаются объяснению,
а буквы необъяснимы?
Теэтет. Пожалуй, да.
Сократ. Вот и мне так кажется. Поэтому, если кто то спросит о первом слоге
"Сократ", вот так: "Теэтет, скажи, что такое ёСо"?", что ты ответишь?
Теэтет. Что это сигма и омега.
Сократ. Это и есть твое объяснение слога?
Теэтет. Да, именно.
Сократ. Тогда дай такое же объяснение сигмы,
Теэтет. Но разве можно назвать начала начал? Ведь сигма, Сократ, совсем
безгласная, это какой-то шум, род свиста в гортани. Л вот бета в свою
очередь - это и не звук, и не шум, да и большинство букв тоже. Поэтому
очень хорошо сказано, что они необъяснимы. Из них только семь наиболее
отчетливых имеют звучание - смысл же имеет одна.
Сократ. Что же, мой друг, здесь мы достигли относительно знания ясности.
Теэтет. По-видимому.
Сократ. Итак, мы правильно указали, что буква с непознаваема, а слог -
познаваем?
Теэтет. По крайней мере, похоже на то.
Сократ. А скажи, за слог мы принимаем две буквы или когда их больше двух,
то все? Или же одну какую-то идею, возникающую при их сложении?
Теэтет. Мне кажется, все вместе.
Сократ. Взгляни же на эти две: сигму и омегу. Обе составляют первый слог
моего имени. Разве не это знает тот, кто знает этот слог?
Теэтет. Как же иначе?
Сократ. Значит, он знает сигму и омегу?
Теэтет. Да.
Сократ. Как же так? Каждую из двух он но знает и, но зная ни одной, вдруг
узнает обе?
Теэтет. Но это совсем не имеет смысла, Сократ.
Сократ. Но если необходимо узнать каждую из двух, коль скоро кто-то
собирается узнать обе, то необходимо предварительно узнать все буквы, чтобы
потом узнать слог, и, таким образом, наше великолепное рас суждение
ускользает из рук.
Теэтет. И совсем неожиданно.
Сократ. Значит, плохо мы его стерегли. Ведь, показать. Если слог не то же,
что буквы, то и эти буквы неизбежно не будут его частями, иначе он был бы
тождествен своим буквам и познаваем в той же степени, что они?
Теэтет. Так.
Сократ. Значит, во избежание этого мы считали его отличным от них?
Теэтет. Да.
Сократ. Что же? Если буквы - не части слога, то можешь ли ты указать
какие-то другие части слога, которые не были бы буквами?
Теэтет. Никоим образом, Сократ. Если уж признавать какие-то части слога, то
смешно, отбросив одни начала, отправляться в поиски за другими.
Сократ. Разумеется, Теэтет. Согласно этому нашему рассуждению, слог,
видимо, есть какая-то единая, не имеющая частей идея.
Теэтет. Видимо.
Сократ. Помнишь, мой друг, как немного раньше мы одобрили и приняли
положение, что первоначала, из которых состоит все прочее, необъяснимы,
поскольку каждое из них само по себе частей не имеет, и неправильно было бы
прилагать к нему слова "есть" или "это", как отличные от него и ему чуждые?
Именно эта причина и делает их необъяснимыми и непознаваемыми.
Теэтет. Помню. (|
Сократ. И есть ли здесь другая какая-нибудь причина, кроме той, что эти
первоначала просты и неделимы? Я, по крайней мере, не вижу другой причины.
Теэтет. Кажется, другой и нет.
Сократ. Так не относится ли и слог к тому же виду, коль скоро он не имеет
частей и есть единая идея?
Теэтет. Безусловно, относится.
Сократ. Значит, если слог есть совокупность букв и представляет собой нечто
целое, буквы же - его части, то одинаково познаваемы и выразимы будут и
слоги и буквы, коль скоро совокупность частей оказалась тождественной
целому.
Теэтет. Да, именно.
Сократ. Если же слог един и неделим, то одинаково неопределимы и
непознаваемы будут слог и буква. Ибо одна и та же причина приведет к
одинаковому результату.
Теэтет. Ничего не могу возразить.
Сократ. Следовательно, мы не согласились бы, если бы кто-нибудь утверждал,
что слог познаваем и выразим, а буква - наоборот?
Теэтет. Нет, если мы будем верны нашему рассуждению.
Сократ. А с другой стороны? Не примешь ли ты скорее противоположное
утверждение, правоту которого ты мог осознать, обучаясь грамоте?
Теэтет. Какое именно?
Сократ. Ведь, обучаясь, ты только и делал, что старался различить каждую
букву самое по себе на взгляд и на слух, чтобы при чтении и письме тебя не
затрудняло их расположение?
Теэтет. Ты говоришь сущую правду.
Сократ. А в совершенстве обучиться у кифариста разве не значило для тебя
уметь следить за каждым звуком и определять, от какой струны он исходит? А
что звуки - буквы музыки, это всякий согласится повторить. ;
Теэтет. Не иначе.
Сократ. И если бы на основании постигнутых нами букв и слогов нужно было
судить о прочих, то мы сказали бы, что род букв дает гораздо более ясное
познание и более основательное, чем слоги, и позволяет достичь совершенства
в любом виде учения. И если бы кто-то утверждал, что слог познаваем, а
буква по своей природе непознаваема, то мы подумали бы, что он
волей-неволей впадает в детство.
Теэтет. Несомненно.
Сократ. Здесь, мне кажется, можно было бы при- с вести и другие
доказательства. Но как бы нам не забыть об исходном утверждении.
Рассмотрим, что это, собственно, значит: объяснение вместе с истинным
мнением оказывается совершенным знанием.
Теэтет. Это следует рассмотреть.
Сократ. Скажи, что можно было бы подразумевать под объяснением? Сдается
мне, что речь идет об одном из трех.
Теэтет. Из каких же трех?
Сократ. Первое, пожалуй, вот что: [объяснять- значит] выражать свою мысль
звуками с помощью глаголов и имен, причем мнение как в зеркале или в воде
отражается в потоке, изливающемся из уст. Или объяснение представляется
тебе иначе?
Теэтет. Мне - так. По крайней мере, про действующего так мы говорим: он
объясняет.
Сократ. Значит, всякий может "то делать быстрее или медленнее - показывать,
что од мнит по поводу каждой вещи, коль скоро он не глух не нем от
рождения. Таким образом, сколько людей имеет правильное мнение, все они
обнаруживают это посредством объяснения, и ни у кого еще правильное мнение
не возникло помимо знания.
Теэтет. Ты прав.
Сократ. Не будем же легкомысленно осуждать того, кто предложил
рассматривать знание так, как мы теперь это делаем, за то, что он будто бы
ничего не сказал. Ведь может статься, он имел в виду совсем не это, но то,
что на вопрос о каждой вещи можно дать ответ при помощи начал.
Теэтет. Что ты имеешь в виду, Сократ?
Сократ. Например, Гесиод говорит, что в повозке сто деревянных частей. Я не
в состоянии их назвать, да и ты, я думаю, тоже. Но достаточно и того, если
на вопрос, что такое повозка, мы сможем назвать колеса, оси, кузов,
поручни, ярмо.
Теэтет. Вполне достаточно.
Сократ. А может быть, он нашел бы нас смешными, если бы на вопрос о твоем
имени мы стали выговаривать его по складам и, хотя мы имеем о нем верное
представление и произношение, сочли бы себя знатоками грамматики,
располагающими грамматически точным объяснением имени Теэтета. Ведь нельзя
говорить о чем-либо со знанием дела, прежде чем не определишь каждую вещь
при помощи начал, имея при этом истинное мнение, как это было уже сказано
раньше.
Теэтет. Да, это было сказано.
Сократ. Так и о повозке мы имеем правильное мнение, но лишь тот, кто
способен уяснить ее сущность с помощью ста частей, присоединивши [к мнению]
и это умение, присоединяет к истинному мнению объяснение и вместо имеющего
мнение становится искусным знатоком сущности повозки, определив целое с
помощью начал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
Сократ. Буквы и слоги письма. Или, по-твоему, не их имел в виду говоривший
то, о чем мы толкуем?
Теэтет. Нет, именно их.
Сократ. Давай-ка проверим их снова, более того, проверим самих себя - так
или но так мы обучились грамоте. Прежде всего: слоги поддаются объяснению,
а буквы необъяснимы?
Теэтет. Пожалуй, да.
Сократ. Вот и мне так кажется. Поэтому, если кто то спросит о первом слоге
"Сократ", вот так: "Теэтет, скажи, что такое ёСо"?", что ты ответишь?
Теэтет. Что это сигма и омега.
Сократ. Это и есть твое объяснение слога?
Теэтет. Да, именно.
Сократ. Тогда дай такое же объяснение сигмы,
Теэтет. Но разве можно назвать начала начал? Ведь сигма, Сократ, совсем
безгласная, это какой-то шум, род свиста в гортани. Л вот бета в свою
очередь - это и не звук, и не шум, да и большинство букв тоже. Поэтому
очень хорошо сказано, что они необъяснимы. Из них только семь наиболее
отчетливых имеют звучание - смысл же имеет одна.
Сократ. Что же, мой друг, здесь мы достигли относительно знания ясности.
Теэтет. По-видимому.
Сократ. Итак, мы правильно указали, что буква с непознаваема, а слог -
познаваем?
Теэтет. По крайней мере, похоже на то.
Сократ. А скажи, за слог мы принимаем две буквы или когда их больше двух,
то все? Или же одну какую-то идею, возникающую при их сложении?
Теэтет. Мне кажется, все вместе.
Сократ. Взгляни же на эти две: сигму и омегу. Обе составляют первый слог
моего имени. Разве не это знает тот, кто знает этот слог?
Теэтет. Как же иначе?
Сократ. Значит, он знает сигму и омегу?
Теэтет. Да.
Сократ. Как же так? Каждую из двух он но знает и, но зная ни одной, вдруг
узнает обе?
Теэтет. Но это совсем не имеет смысла, Сократ.
Сократ. Но если необходимо узнать каждую из двух, коль скоро кто-то
собирается узнать обе, то необходимо предварительно узнать все буквы, чтобы
потом узнать слог, и, таким образом, наше великолепное рас суждение
ускользает из рук.
Теэтет. И совсем неожиданно.
Сократ. Значит, плохо мы его стерегли. Ведь, показать. Если слог не то же,
что буквы, то и эти буквы неизбежно не будут его частями, иначе он был бы
тождествен своим буквам и познаваем в той же степени, что они?
Теэтет. Так.
Сократ. Значит, во избежание этого мы считали его отличным от них?
Теэтет. Да.
Сократ. Что же? Если буквы - не части слога, то можешь ли ты указать
какие-то другие части слога, которые не были бы буквами?
Теэтет. Никоим образом, Сократ. Если уж признавать какие-то части слога, то
смешно, отбросив одни начала, отправляться в поиски за другими.
Сократ. Разумеется, Теэтет. Согласно этому нашему рассуждению, слог,
видимо, есть какая-то единая, не имеющая частей идея.
Теэтет. Видимо.
Сократ. Помнишь, мой друг, как немного раньше мы одобрили и приняли
положение, что первоначала, из которых состоит все прочее, необъяснимы,
поскольку каждое из них само по себе частей не имеет, и неправильно было бы
прилагать к нему слова "есть" или "это", как отличные от него и ему чуждые?
Именно эта причина и делает их необъяснимыми и непознаваемыми.
Теэтет. Помню. (|
Сократ. И есть ли здесь другая какая-нибудь причина, кроме той, что эти
первоначала просты и неделимы? Я, по крайней мере, не вижу другой причины.
Теэтет. Кажется, другой и нет.
Сократ. Так не относится ли и слог к тому же виду, коль скоро он не имеет
частей и есть единая идея?
Теэтет. Безусловно, относится.
Сократ. Значит, если слог есть совокупность букв и представляет собой нечто
целое, буквы же - его части, то одинаково познаваемы и выразимы будут и
слоги и буквы, коль скоро совокупность частей оказалась тождественной
целому.
Теэтет. Да, именно.
Сократ. Если же слог един и неделим, то одинаково неопределимы и
непознаваемы будут слог и буква. Ибо одна и та же причина приведет к
одинаковому результату.
Теэтет. Ничего не могу возразить.
Сократ. Следовательно, мы не согласились бы, если бы кто-нибудь утверждал,
что слог познаваем и выразим, а буква - наоборот?
Теэтет. Нет, если мы будем верны нашему рассуждению.
Сократ. А с другой стороны? Не примешь ли ты скорее противоположное
утверждение, правоту которого ты мог осознать, обучаясь грамоте?
Теэтет. Какое именно?
Сократ. Ведь, обучаясь, ты только и делал, что старался различить каждую
букву самое по себе на взгляд и на слух, чтобы при чтении и письме тебя не
затрудняло их расположение?
Теэтет. Ты говоришь сущую правду.
Сократ. А в совершенстве обучиться у кифариста разве не значило для тебя
уметь следить за каждым звуком и определять, от какой струны он исходит? А
что звуки - буквы музыки, это всякий согласится повторить. ;
Теэтет. Не иначе.
Сократ. И если бы на основании постигнутых нами букв и слогов нужно было
судить о прочих, то мы сказали бы, что род букв дает гораздо более ясное
познание и более основательное, чем слоги, и позволяет достичь совершенства
в любом виде учения. И если бы кто-то утверждал, что слог познаваем, а
буква по своей природе непознаваема, то мы подумали бы, что он
волей-неволей впадает в детство.
Теэтет. Несомненно.
Сократ. Здесь, мне кажется, можно было бы при- с вести и другие
доказательства. Но как бы нам не забыть об исходном утверждении.
Рассмотрим, что это, собственно, значит: объяснение вместе с истинным
мнением оказывается совершенным знанием.
Теэтет. Это следует рассмотреть.
Сократ. Скажи, что можно было бы подразумевать под объяснением? Сдается
мне, что речь идет об одном из трех.
Теэтет. Из каких же трех?
Сократ. Первое, пожалуй, вот что: [объяснять- значит] выражать свою мысль
звуками с помощью глаголов и имен, причем мнение как в зеркале или в воде
отражается в потоке, изливающемся из уст. Или объяснение представляется
тебе иначе?
Теэтет. Мне - так. По крайней мере, про действующего так мы говорим: он
объясняет.
Сократ. Значит, всякий может "то делать быстрее или медленнее - показывать,
что од мнит по поводу каждой вещи, коль скоро он не глух не нем от
рождения. Таким образом, сколько людей имеет правильное мнение, все они
обнаруживают это посредством объяснения, и ни у кого еще правильное мнение
не возникло помимо знания.
Теэтет. Ты прав.
Сократ. Не будем же легкомысленно осуждать того, кто предложил
рассматривать знание так, как мы теперь это делаем, за то, что он будто бы
ничего не сказал. Ведь может статься, он имел в виду совсем не это, но то,
что на вопрос о каждой вещи можно дать ответ при помощи начал.
Теэтет. Что ты имеешь в виду, Сократ?
Сократ. Например, Гесиод говорит, что в повозке сто деревянных частей. Я не
в состоянии их назвать, да и ты, я думаю, тоже. Но достаточно и того, если
на вопрос, что такое повозка, мы сможем назвать колеса, оси, кузов,
поручни, ярмо.
Теэтет. Вполне достаточно.
Сократ. А может быть, он нашел бы нас смешными, если бы на вопрос о твоем
имени мы стали выговаривать его по складам и, хотя мы имеем о нем верное
представление и произношение, сочли бы себя знатоками грамматики,
располагающими грамматически точным объяснением имени Теэтета. Ведь нельзя
говорить о чем-либо со знанием дела, прежде чем не определишь каждую вещь
при помощи начал, имея при этом истинное мнение, как это было уже сказано
раньше.
Теэтет. Да, это было сказано.
Сократ. Так и о повозке мы имеем правильное мнение, но лишь тот, кто
способен уяснить ее сущность с помощью ста частей, присоединивши [к мнению]
и это умение, присоединяет к истинному мнению объяснение и вместо имеющего
мнение становится искусным знатоком сущности повозки, определив целое с
помощью начал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256