ї Будь по-твоему, друг, но тогда в какое же время мы их теряем? Ведь мы не
рождаемся с этими знаниями, как мы только что с тобою согласились. Может
быть, мы теряем их в тот же миг, в который и приобретаем? Или ты укажешь
иное какое время?
ї Нет, Сократ, не укажу. Теперь я понял, что сказал глупость.
ї Тогда, Симмий, вот к чему мы пришли: если существует то, что постоянно у
нас на языке, ї прекрасное, и доброе, и другие подобного рода сущности, к
которым мы возводим все, полученное в чувственных восприятиях, причем
обнаруживается, что все это досталось нам с самого начала, ї если это так,
то с той же необходимостью, с какой есть эти сущности, существует и наша
душа, прежде чем мы родимся на свет. Если же они не существуют, разве не
шло бы наше рассуждение совсем по-иному? Значит, это так, и в равной мере
необходимо существование и таких сущностей, и наших душ еще до нашего
рождения, и, видимо, если нет одного, то нет и другого?
ї По-моему, это совершенно необходимо, Сократ, ї ответил Симмий. ї И какое
прекрасное прибежище находит наше рассуждение в том, что одинаково
существуют и души до рождения, и те сущности, о которых ты говоришь! Для
меня, по крайней мере, нет ничего более очевидного: да, все эти вещи
безусловно и неоспоримо существуют ї и прекрасное, и доброе, и все
остальное, о чем ты сейчас говорил. Что до меня, мне других доводов не
надо!
ї А как быть с Кебетом? ї спросил Сократ. ї Нужно ведь и его убедить.
ї Я думаю, и ему этого достаточно, ї сказал Симмий, ї хотя нет на свете
человека более упорного и недоверчивого. И все же, я думаю, он вполне
убедился, что душа наша существовала до того, как мы родились. Но будет ли
она существовать и после того, как мы умрем, ї продолжал он, ї это и мне,
Сократ, представляется еще не доказанным. Еще не опровергнуто опасение
большинства, о котором говорил Кебет, что со смертью человека душа
немедленно рассеивается и ее существованию настает конец. В самом деле,
пусть даже она возникла и образовалась где-то в ином месте и существовала
прежде, чем войти в человеческое тело, ї разве это мешает ей, после того
как она наконец войдет в тело, а затем избавится от него, погибнуть и
разрушиться самой?
ї Ты прав, Симмий, ї заметил Кебет. ї Я бы сказал так: доказана только
половина того, что нужно, а именно что наша душа существовала прежде, чем
мы родились. Надо еще доказать, что и когда мы умрем, она будет
существовать ничуть не хуже, чем до нашего рождения. Иначе доказательство
останется незавершенным.
ї Оно уже и теперь завершено, Симмий и Кебет, ї возразил Сократ, ї если вы
потрудитесь соединить в одно два доказательства ї это и другое, на котором
мы сошлись раньше, то есть что все живое возникает из умершего. Раз наша
душа существовала ранее, то, вступая в жизнь и рождаясь, она возникает
неизбежно и только из смерти, из мертвого состояния. Но в таком случае она
непременно должна существовать и после смерти: ведь ей предстоит родиться
снова. Значит, то, о чем вы говорите, уже доказано. И все же, мне кажется,
и ты, и Симмий были бы не прочь углубить это доказательство потому, что
испытываете детский страх, как бы и вправду ветер не разнес и не рассеял
душу, когда она выходит из тела, ї в особенности если человеку выпало
умирать не в тихую погоду, а в сильную бурю.
Кебет улыбнулся.
ї Ну что ж, Сократ, ї сказал он, ї постарайся переубедить трусов. А
впрочем, не то чтобы мы сами трусили, но, пожалуй, сидит и в нас какое-то
малое дитя ї оно-то всего этого и боится. Постарайся же его разубедить,
чтобы оно не страшилось смерти, точно буки.
ї Так ведь над ним придется каждый день произносить заклинания, пока вы его
совсем не исцелите, ї сказал Сократ.
ї Но где же нам взять чародея, сведущего в таких заклинаниях, если ты,
Сократ, нас покидаешь?
ї Греция велика, Кебет, и, конечно, сведущие люди найдутся. А сколько
племен и народов кроме греков! И в поисках такого чародея вам надо обойти
их все, не щадя ни денег, ни трудов, ибо нет на свете ничего, на что было
бы уместнее потратить деньги. Надо поискать и среди вас самих: мне кажется,
вы не так легко найдете человека, который сумел бы исполнить эту задачу
лучше вашего.
[Аргумент третий: самотождество идеи (эйдоса) души]
ї Мы сделаем, Сократ, как ты говоришь, ї сказал Кебет. ї Но вернемся к
тому, от чего мы отвлеклись, если ты не против.
ї Нисколько не против, наоборот!
ї Прекрасно.
ї Вот какой вопрос нам нужно задать себе, по-моему, ї сказал Сократ. ї Чему
свойственно испытывать это состояние, то есть рассеиваться, и каким вещам
оно грозит, и за какие, напротив, можно не опасаться? Потом нужно
рассудить, куда отнести душу, и уж в зависимости от этого страшиться за
нашу душу или быть за нее спокойным.
ї Да, верно ты говоришь.
ї Не правда ли, рассеянию подвержено все составное и сложное по природе ї
оно распадается таким же образом, как прежде было составлено? И если только
вообще возможно этой участи избежать, то лишь в одном случае: когда вещь
оказывается несоставной?
ї Я думаю, так оно и есть, ї сказал Кебет
ї Скорее всего можно предполагать, что несоставные вещи ї это те, которые
всегда постоянны и неизменны, а те, что в разное время неодинаковы и
неизменностью вовсе не обладают, ї те составные.
ї По-моему, так.
ї Тогда давай обратимся к тому, о чем мы говорили раньше. Та сущность,
бытие которой мы выясняем в наших вопросах и ответах, ї что же, она всегда
неизменна и одинакова или в разное время иная? Может ли равное само по
себе, прекрасное само по себе, все вообще существующее само по себе, то
есть бытие, претерпеть какую бы то ни было перемену? Или же любая из этих
вещей, единообразная и существующая сама по себе, всегда неизменна и
одинакова и никогда, ни при каких условиях не подвержена ни малейшему
изменению?
ї Они должны быть неизменны и одинаковы, Сократ, ї отвечал Кебет.
ї А что мы скажем о многих прекрасных вещах, ну, допустим, о прекрасных
людях, или конях, или плащах, что мы скажем о любых других вещах, которые
называют равными или прекрасными, короче говоря, обо всем, что одноименно
упомянутым сущностям? Они тоже неизменны или, в полную противоположность
тем, первым, буквально ни на миг не остаются неизменными ни по отношению к
самим себе, ни по отношению друг к другу?
ї И снова ты прав, ї ответил Кебет, ї они все время изменяются.
ї Теперь скажи мне, ведь эти вещи ты можешь ощупать, или увидеть, или
ощутить с помощью какого-нибудь из чувств, а неизменные [сущности] можно
постигнуть только лишь с помощью размышления ї они безвидны и незримы?
ї Да, ты совершенно прав!
ї Итак, с твоего разрешения, мы установим два вида сущего ї зримое и
безвидное.
ї Согласен.
ї Безвидное всегда неизменно, а зримое непрерывно изменяется?
ї Примем и это, ї согласился Кебет.
ї Пойдем дальше, ї сказал Сократ. ї В нас самих есть ли что-нибудь ї тело
или душа ї отличное [от этих двух видов]?
ї Ничего нет.
ї К какому же из двух видов [сущего] ближе тело?
ї Каждому ясно, что к зримому.
ї А душа? Зрима она или незрима?
ї [Незрима], по крайней мере для людей.
ї Да ведь мы все время говорим о том, что зримо или незримо для
человеческой природы! Или, может, ты имеешь в виду другую [природу]?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256