Знание не
становится тем же, что его предмет, оно соотносится со свойствами предмета
- в данном случае со свойством здоровья или болезненности, - и это свойство
его определяет.
И если, несмотря на то, что она {душа} испытывает жажду, ее все-таки что-то
удерживает, значит, в ней есть нечто отличное от вожделеющего начала,
побуждающего ее, словно зверя, к тому, чтобы пить. Ведь мы утверждаем, что
одна и та же вещь не может одновременно совершать противоположное в одной и
той же своей части и в одном и том же отношении. ...
Точно так же о том, кто стреляет из лука, было бы, думаю я, неудачно
сказано, что его руки тянут лук одновременно к себе и от себя. Надо
сказать: "Одна рука тянет к себе, а другая - от себя". ...
Мы не без основания признаем двойственными и отличными друг от друга эти
начала: одно из них, с помощью которого человек способен рассуждать, мы
назовем разумным началом души, а второе, из-за которого человек влюбляется,
испытывает голод и жажду и бывает охвачен другими вожделениями, мы назовем
началом неразумным и вожделеющим, близким другом всякого рода
удовлетворения и наслаждений. ...
Так пусть у нас будут разграничены эти два присущих душе вида. Что же
касается ярости духа, отчего мы бываем гневливы, то составляет ли это
третий вид..?
Да и во многих других случаях разве мы не замечаем, как человек,
одолеваемый вожделениями вопреки способности рассуждать, бранит сам себя и
гневается на этих поселившихся в нем насильников? Гнев такого человека
становится союзником его разуму в этой распре, которая идет словно лишь
между двумя сторонами.
Ну а когда он считает, что с ним поступают несправедливо, он вскипает,
раздражается и становится союзником того, что ему представляется
справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные
этим муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных
стремлений - либо добиться своего, либо умереть, разве что его смирят
доводы собственного рассудка, который отзовет его наподобие того, как
пастух отзывает свою собаку.
- Твое сравнение очень удачно. Ведь в нашем государстве мы поручили его
защитникам служить как сторожевым псам, а правителям - как пастухам.
- Ты прекрасно понял, что я хочу сказать... Или как в государстве три рода
начал, его составляющих: деловое, защитное, совещательное, так и в душе
есть тоже третье начало - яростный дух? По природе своей оно служит
защитником разумного начала, если не испорчено дурным воспитанием. ...
- Это нетрудно обнаружить. На примере малых детей можно видеть, что они,
чуть родятся, беспрестанно бывают исполнены гнева, между тем некоторые из
них, на мой взгляд, так и не становятся способными к рассуждению, а
большинство становятся способными к нему очень поздно.
- Да, клянусь Зевсом, это ты хорошо сказал. Вдобавок и на животных можно
наблюдать, что дело обстоит так, как ты говоришь.
Но ведь мы не забыли, что государство у нас было признано справедливым в
том случае, если каждое из трех его сословий выполняет в нем свое дело. ...
Значит, нам надо помнить, что и каждый из нас только тогда может быть
справедливым и выполнять свое дело, когда каждое из имеющихся в нас начал
выполняет свое. ...
Итак, способности рассуждать подобает господствовать, потому что мудрость и
попечение обо всей душе в целом - это как раз ее дело, начало же яростное
должно ей подчиняться и быть ее союзником. ...
Оба эти начала, воспитанные таким образом, обученные и понявшие свое
назначение, будут управлять началом вожделеющим, а оно заставляет большую
часть души каждого человека и по своей природе жаждет богатства.
И мужественным, думаю я, мы назовем каждого отдельного человека именно в
той мере, в какой его яростный дух и в горе, и в удовольствиях соблюдает
указания рассудка насчет того, что опасно, а что неопасно.
А мудрым - в той малой мере, которая в каждом главенствует и дает эти
указания, ибо она-то и обладает знанием того, что пригодно и каждому
отдельному началу, и всей совокупности этих трех начал.
Поистине справедливость была у нас чем-то в таком роде, но не в смысле
внешних человеческих проявлений, а в смысле подлинно внутреннего
воздействия на самого себя и на свои способности. Такой человек не позволит
ни одному из имеющихся в его душе начал выполнять чужие задачи или
досаждать друг другу взаимным вмешательством: он правильно отводит каждому
из этих начал действительно то, что им свойственно; он владеет собой,
приводит себя в порядок и становится сам себе другом; он прилаживает друг к
другу три начала своей души, совсем как три основных тона созвучия -
высокий, низкий и средний, да и промежуточные тоны, если они там случаются;
все это он связует вместе и так из множественности достигает собственного
единства, рассудительности и слаженности. Таков он и в своих действиях,
касаются ли они приобретения имущества, ухода за своим телом,
государственных дел или же частных соглашений. Во всем этом он считает и
называет справедливой и прекрасной ту деятельность, которая способствует
сохранению указанного состояния, а мудростью - умение руководить такой
деятельностью. Несправедливой деятельностью он считает ту, что нарушает все
это, а невежеством - мнения, ею руководящие. -
Она должна заключаться, не правда ли, в каком-то раздоре указанных трех
начал, в беспокойстве, во вмешательстве в чужие дела, в восстании какой-то
части души против всей души в целом с целью господствовать в ней... Вот
что, я думаю, мы будем утверждать о несправедливости: она смятение и
блуждание разных частей души, их разнузданность и трусость и вдобавок еще
невежество - словом, всяческое зло. ...
Справедливость и несправедливость ни чем не отличаются от здоровых и
болезнетворных начал, только те находятся в теле, а эти - в душе.
Стало быть, добродетель - это, по-видимому, некое здоровье, красота,
благоденствие души, а порочность - болезнь, безобразие и слабость.
Глава 1
ОглавлениеКнига перваяКнига втораяКнига третьяКнига четвертаяКнига
пятаяКнига шестаяКнига седьмаяКнига восьмаяКнига девятаяКнига десятая
Книга пятая
Это показало, что пустой человек тот, кто считает смешным не дурное, а
что-либо иное; и когда он пытается что-либо осмеять, он усматривает
проявление смешного не в глупости и пороке, а в чем-то другом, а когда он
усердствует в стремлении к прекрасному, он опять-таки ставит себе целью не
благо, а что-то иное.
Так духовно праздные люди тешат сами себя тешат во время одиноких прогулок:
они еще не нашли, каким образом осуществится то, чего они вожделеют, но,
минуя это, чтобы не мучить себя раздумьями о возможности и невозможности,
полагают, будто уже налицо то, чего они хотят: и вот они уже распоряжаются
дальнейшим, с радостью перебирают, что они будут делать, когда это
свершится; и их без того праздная душа становится еще более праздной.
Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые
нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать
и это не сольется воедино - государственная власть и философия, и пока не
будут в обязательном порядке отстранены те люди - их много, - которые ныне
порознь стремятся либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой
Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для
рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное
устройство, которое мы только что описали словесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
становится тем же, что его предмет, оно соотносится со свойствами предмета
- в данном случае со свойством здоровья или болезненности, - и это свойство
его определяет.
И если, несмотря на то, что она {душа} испытывает жажду, ее все-таки что-то
удерживает, значит, в ней есть нечто отличное от вожделеющего начала,
побуждающего ее, словно зверя, к тому, чтобы пить. Ведь мы утверждаем, что
одна и та же вещь не может одновременно совершать противоположное в одной и
той же своей части и в одном и том же отношении. ...
Точно так же о том, кто стреляет из лука, было бы, думаю я, неудачно
сказано, что его руки тянут лук одновременно к себе и от себя. Надо
сказать: "Одна рука тянет к себе, а другая - от себя". ...
Мы не без основания признаем двойственными и отличными друг от друга эти
начала: одно из них, с помощью которого человек способен рассуждать, мы
назовем разумным началом души, а второе, из-за которого человек влюбляется,
испытывает голод и жажду и бывает охвачен другими вожделениями, мы назовем
началом неразумным и вожделеющим, близким другом всякого рода
удовлетворения и наслаждений. ...
Так пусть у нас будут разграничены эти два присущих душе вида. Что же
касается ярости духа, отчего мы бываем гневливы, то составляет ли это
третий вид..?
Да и во многих других случаях разве мы не замечаем, как человек,
одолеваемый вожделениями вопреки способности рассуждать, бранит сам себя и
гневается на этих поселившихся в нем насильников? Гнев такого человека
становится союзником его разуму в этой распре, которая идет словно лишь
между двумя сторонами.
Ну а когда он считает, что с ним поступают несправедливо, он вскипает,
раздражается и становится союзником того, что ему представляется
справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные
этим муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных
стремлений - либо добиться своего, либо умереть, разве что его смирят
доводы собственного рассудка, который отзовет его наподобие того, как
пастух отзывает свою собаку.
- Твое сравнение очень удачно. Ведь в нашем государстве мы поручили его
защитникам служить как сторожевым псам, а правителям - как пастухам.
- Ты прекрасно понял, что я хочу сказать... Или как в государстве три рода
начал, его составляющих: деловое, защитное, совещательное, так и в душе
есть тоже третье начало - яростный дух? По природе своей оно служит
защитником разумного начала, если не испорчено дурным воспитанием. ...
- Это нетрудно обнаружить. На примере малых детей можно видеть, что они,
чуть родятся, беспрестанно бывают исполнены гнева, между тем некоторые из
них, на мой взгляд, так и не становятся способными к рассуждению, а
большинство становятся способными к нему очень поздно.
- Да, клянусь Зевсом, это ты хорошо сказал. Вдобавок и на животных можно
наблюдать, что дело обстоит так, как ты говоришь.
Но ведь мы не забыли, что государство у нас было признано справедливым в
том случае, если каждое из трех его сословий выполняет в нем свое дело. ...
Значит, нам надо помнить, что и каждый из нас только тогда может быть
справедливым и выполнять свое дело, когда каждое из имеющихся в нас начал
выполняет свое. ...
Итак, способности рассуждать подобает господствовать, потому что мудрость и
попечение обо всей душе в целом - это как раз ее дело, начало же яростное
должно ей подчиняться и быть ее союзником. ...
Оба эти начала, воспитанные таким образом, обученные и понявшие свое
назначение, будут управлять началом вожделеющим, а оно заставляет большую
часть души каждого человека и по своей природе жаждет богатства.
И мужественным, думаю я, мы назовем каждого отдельного человека именно в
той мере, в какой его яростный дух и в горе, и в удовольствиях соблюдает
указания рассудка насчет того, что опасно, а что неопасно.
А мудрым - в той малой мере, которая в каждом главенствует и дает эти
указания, ибо она-то и обладает знанием того, что пригодно и каждому
отдельному началу, и всей совокупности этих трех начал.
Поистине справедливость была у нас чем-то в таком роде, но не в смысле
внешних человеческих проявлений, а в смысле подлинно внутреннего
воздействия на самого себя и на свои способности. Такой человек не позволит
ни одному из имеющихся в его душе начал выполнять чужие задачи или
досаждать друг другу взаимным вмешательством: он правильно отводит каждому
из этих начал действительно то, что им свойственно; он владеет собой,
приводит себя в порядок и становится сам себе другом; он прилаживает друг к
другу три начала своей души, совсем как три основных тона созвучия -
высокий, низкий и средний, да и промежуточные тоны, если они там случаются;
все это он связует вместе и так из множественности достигает собственного
единства, рассудительности и слаженности. Таков он и в своих действиях,
касаются ли они приобретения имущества, ухода за своим телом,
государственных дел или же частных соглашений. Во всем этом он считает и
называет справедливой и прекрасной ту деятельность, которая способствует
сохранению указанного состояния, а мудростью - умение руководить такой
деятельностью. Несправедливой деятельностью он считает ту, что нарушает все
это, а невежеством - мнения, ею руководящие. -
Она должна заключаться, не правда ли, в каком-то раздоре указанных трех
начал, в беспокойстве, во вмешательстве в чужие дела, в восстании какой-то
части души против всей души в целом с целью господствовать в ней... Вот
что, я думаю, мы будем утверждать о несправедливости: она смятение и
блуждание разных частей души, их разнузданность и трусость и вдобавок еще
невежество - словом, всяческое зло. ...
Справедливость и несправедливость ни чем не отличаются от здоровых и
болезнетворных начал, только те находятся в теле, а эти - в душе.
Стало быть, добродетель - это, по-видимому, некое здоровье, красота,
благоденствие души, а порочность - болезнь, безобразие и слабость.
Глава 1
ОглавлениеКнига перваяКнига втораяКнига третьяКнига четвертаяКнига
пятаяКнига шестаяКнига седьмаяКнига восьмаяКнига девятаяКнига десятая
Книга пятая
Это показало, что пустой человек тот, кто считает смешным не дурное, а
что-либо иное; и когда он пытается что-либо осмеять, он усматривает
проявление смешного не в глупости и пороке, а в чем-то другом, а когда он
усердствует в стремлении к прекрасному, он опять-таки ставит себе целью не
благо, а что-то иное.
Так духовно праздные люди тешат сами себя тешат во время одиноких прогулок:
они еще не нашли, каким образом осуществится то, чего они вожделеют, но,
минуя это, чтобы не мучить себя раздумьями о возможности и невозможности,
полагают, будто уже налицо то, чего они хотят: и вот они уже распоряжаются
дальнейшим, с радостью перебирают, что они будут делать, когда это
свершится; и их без того праздная душа становится еще более праздной.
Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые
нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать
и это не сольется воедино - государственная власть и философия, и пока не
будут в обязательном порядке отстранены те люди - их много, - которые ныне
порознь стремятся либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой
Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для
рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное
устройство, которое мы только что описали словесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256