[...]
Но каждый имеет в себе двух противоположных и неразумных советчиков:
удовольствие и страдание. [...]
К ним присоединяются еще мнения относительно будущего, общее имя которым
"надежда". В частности, ожидание скорби называется страхом, ожидание
удовольствия - отвагой. Над всем этим стоит разум, решающий, что из них
лучше, что хуже; он-то, став общим установлением государства, получает
название закона.
Я спрашиваю следующее: не делает ли питье вина более сильными удовольствия,
страдания, гнев, любовь? [...]
А наши ощущения, память, мнения, мысли? Становятся ли они точно также
сильнее, или же человек, предаваясь чрезмерному пьянству, совершенно
лишается их? [...]
Не правда ли, такой человек возвращается к состоянию души, какое ему было
свойственно в младенчестве? [...]
И тогда он всего менее может собой владеть?
Итак, если окажется, что вино по своей пользе ничуть не хуже телесных
упражнений, то у него будет перед ними еще и то преимущество, что они
вначале сопряжены с болью, оно же нет.
А кто хочет достичь совершенства в мужестве, не должен ли бороться с
присущей ему трусостью и не должен ли ее победить? Ведь тот, кто не
упражнялся и неопытен в подобной борьбе - все равно, кто бы он ни был, - не
станет по отношению к добродетели и наполовину тем, кем он должен был бы
стать. Кто же может стать вполне рассудительным, - тот ли, кто борется со
множеством удовольствий и вожделений, увлекающих к бесстыдным,
несправедливым поступкам, и побеждает их разумом, действием и искусством
как во время развлечений, так и в серьезных делах, или же тот, кто вовсе не
подвержен всему этому?
Кто верит самому себе, что он и природой и своими заботами хорошо
подготовлен, тот ничуть не побоится упражняться на виду, вместе со многими
сотрапезниками. Он поступит правильно, потому что преодолеет и победит и
победит силе неизбежного действия напитка; ни в чем важном он не будет
поколеблен непристойностью и вследствие своей добродетели ни в чем не
изменится. [97]
Вот все, что нас делает такими: гнев, страсть, наглость, невежество,
корыстолюбие, трусость. Кроме того, еще: богатство, красота, сила и все
пьянящее наслаждением и делающее нас безрассудными. Можем ли мы назвать
какое-нибудь другое удовольствие, кроме испытания вином и развлечениями,
более приспособленное к тому, чтобы сперва только взять пробу, дешевую и
безвредную, всех этих состояний, а уж затем в них упражняться?
Обсудим же, как лучше испытать сварливую и вялую душу, из которой рождаются
тысячи несправедливостей: путем ли личных с ней общений, причем нам будет
грозить опасность, или же путем наблюдений на празднестве Дионисий? ...Это
весьма удобный способ испытать друг друга. [...]
Распознавание же природы и свойств душ было бы одним их самых полезных
средств для того искусства, которое о них печется. А мы, я полагаю,
признаем, что это относится к искусству государственного правления. Не так
ли?
Глава 2
ОглавлениеГлава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Глава
9Глава 10Глава 11Глава 12
Книга 2
Афинянин. Я утверждаю, что первые детские ощущения - это удовольствие и
страдание, и благодаря им сперва и появляются в душе добродетель и порок.
Что же касается разумения и прочих истинных мнений, то счастлив тот, в ком
они появляются хотя бы в старости. Ту же часть добродетели, которая
касается удовольствия и страдания, которая надлежащим образом приучает
ненавидеть от начала до конца то, что следует ненавидеть, и любить то, что
следует любить, - ... можно... назвать воспитанием.
Итак, верно направленные удовольствия и страдания составляют воспитание;
однако в жизни людской они во многом ослабляются и извращаются. Поэтому
боги из сострадания к человеческому роду... установили божественные
празднества, даровали Муз, Аполлона, их предводителя, и Диониса как
участников этих празднеств, чтобы можно было исправлять недостатки
воспитания на празднествах с помощью богов. [...] Те же самые боги... дали
нам чувство гармонии и ритма, сопряженное с удовольствием. При помощи этого
чувства они движут нами и предводительствуют нашими хороводами, когда мы
объединяемся в песнях и плясках. [...]
Не согласимся ли мы... что первоначальное воспитание совершается через
Аполлона и Муз?
Ввиду того что все относящееся е искусству - это воспроизведение поведения
людей, их разнообразных поступков и обычаев при всяких обстоятельствах, так
что путем подражания воспроизводятся все черты этого поведения, то
естественно, что им радуются, их хвалят и признают прекрасными, конечно, те
люди, с природой или привычками которых... согласуются как хороводные слова
и напевы, так и сами хороводы.
Не приносит ли это некоторого вреда тому, кто радуется безобразным
телодвижениям и песням? Напротив, не получают ли некоторой пользы те, кто
находит удовольствие в противоположном? [...]
Только ли вероятно или же необходимо должно случиться с таким человеком то
же самое, что бывает с теми, кто постоянно общается с испорченными и злыми
людьми? Он не отталкивает их, а, наоборот, радуется им, они ему приятны;
если же он их порицает, то только в шутку, точно его собственная
никчемность лишь сон. В этом случае радующийся неизбежно уподобляется тем,
кому он радуется, хотя он и стыдится их хвалить.
...В государствах у молодых людей должно войти в привычку занятие
прекрасными телодвижениями и прекрасными песнями.
...Мерило мусического искусства - удовольствие. Однако прекраснейшей я
признаю ту Музу, что доставляет наслаждение не первым встречным, но людям
наилучшим, получившим достаточно хорошее воспитание, в особенности ту Музу,
которая доставляет его человеку, выделяющемуся своей добродетелью и
воспитанием.
...Воспитание есть привлечение и приведение детей к такому образу мыслей,
который признан законом правильным и в действительной правильности которого
убедились у тому же на опыте люди самые почтенные и престарелые. И вот,
чтобы душа ребенка не приучалась радоваться и скорбеть вопреки закону и
людям, ему послушным, и чтобы ребенок следовал в своих радостях и скорбях
тому же самому, что и старик, и появились песни. Мы их так называем; на
самом же деле это заклинания, зачаровывающие душу; они имеют серьезную цель
- достичь гармонии, о которой мы говорили. А так как души молодых людей не
могут выносить серьезного, то их и надо было назвать забавой, песнями и
исполнять их только в качестве таковых, ведь людям больным и слабым телом
ухаживающие за ними стараются подносить полезную пищу в сладких блюдах или
напитках...
Будь я законодатель, я попытался бы принудить поэтов и вообще всех в
государстве именно так; чуть ли не самое большое наказание назначил бы я
тому, кто стал бы в стране выражать мнение, будто существуют какие-то люди,
жизнь которых приятна, хотя они и дурны, и будто полезным и выгодным
является одно, а справедливым - другое. ...Кого следует называть более
счастливыми - тех ли, кто ведет самую справедливую жизнь, или тех, кто
ведет самую приятную?
Итак, учение, не отделяющее приятное от справедливого, благого и
прекрасного, имеет по крайней мере то преимущество, что убеждает каждого
человека желать благочестивой и справедливой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
Но каждый имеет в себе двух противоположных и неразумных советчиков:
удовольствие и страдание. [...]
К ним присоединяются еще мнения относительно будущего, общее имя которым
"надежда". В частности, ожидание скорби называется страхом, ожидание
удовольствия - отвагой. Над всем этим стоит разум, решающий, что из них
лучше, что хуже; он-то, став общим установлением государства, получает
название закона.
Я спрашиваю следующее: не делает ли питье вина более сильными удовольствия,
страдания, гнев, любовь? [...]
А наши ощущения, память, мнения, мысли? Становятся ли они точно также
сильнее, или же человек, предаваясь чрезмерному пьянству, совершенно
лишается их? [...]
Не правда ли, такой человек возвращается к состоянию души, какое ему было
свойственно в младенчестве? [...]
И тогда он всего менее может собой владеть?
Итак, если окажется, что вино по своей пользе ничуть не хуже телесных
упражнений, то у него будет перед ними еще и то преимущество, что они
вначале сопряжены с болью, оно же нет.
А кто хочет достичь совершенства в мужестве, не должен ли бороться с
присущей ему трусостью и не должен ли ее победить? Ведь тот, кто не
упражнялся и неопытен в подобной борьбе - все равно, кто бы он ни был, - не
станет по отношению к добродетели и наполовину тем, кем он должен был бы
стать. Кто же может стать вполне рассудительным, - тот ли, кто борется со
множеством удовольствий и вожделений, увлекающих к бесстыдным,
несправедливым поступкам, и побеждает их разумом, действием и искусством
как во время развлечений, так и в серьезных делах, или же тот, кто вовсе не
подвержен всему этому?
Кто верит самому себе, что он и природой и своими заботами хорошо
подготовлен, тот ничуть не побоится упражняться на виду, вместе со многими
сотрапезниками. Он поступит правильно, потому что преодолеет и победит и
победит силе неизбежного действия напитка; ни в чем важном он не будет
поколеблен непристойностью и вследствие своей добродетели ни в чем не
изменится. [97]
Вот все, что нас делает такими: гнев, страсть, наглость, невежество,
корыстолюбие, трусость. Кроме того, еще: богатство, красота, сила и все
пьянящее наслаждением и делающее нас безрассудными. Можем ли мы назвать
какое-нибудь другое удовольствие, кроме испытания вином и развлечениями,
более приспособленное к тому, чтобы сперва только взять пробу, дешевую и
безвредную, всех этих состояний, а уж затем в них упражняться?
Обсудим же, как лучше испытать сварливую и вялую душу, из которой рождаются
тысячи несправедливостей: путем ли личных с ней общений, причем нам будет
грозить опасность, или же путем наблюдений на празднестве Дионисий? ...Это
весьма удобный способ испытать друг друга. [...]
Распознавание же природы и свойств душ было бы одним их самых полезных
средств для того искусства, которое о них печется. А мы, я полагаю,
признаем, что это относится к искусству государственного правления. Не так
ли?
Глава 2
ОглавлениеГлава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Глава
9Глава 10Глава 11Глава 12
Книга 2
Афинянин. Я утверждаю, что первые детские ощущения - это удовольствие и
страдание, и благодаря им сперва и появляются в душе добродетель и порок.
Что же касается разумения и прочих истинных мнений, то счастлив тот, в ком
они появляются хотя бы в старости. Ту же часть добродетели, которая
касается удовольствия и страдания, которая надлежащим образом приучает
ненавидеть от начала до конца то, что следует ненавидеть, и любить то, что
следует любить, - ... можно... назвать воспитанием.
Итак, верно направленные удовольствия и страдания составляют воспитание;
однако в жизни людской они во многом ослабляются и извращаются. Поэтому
боги из сострадания к человеческому роду... установили божественные
празднества, даровали Муз, Аполлона, их предводителя, и Диониса как
участников этих празднеств, чтобы можно было исправлять недостатки
воспитания на празднествах с помощью богов. [...] Те же самые боги... дали
нам чувство гармонии и ритма, сопряженное с удовольствием. При помощи этого
чувства они движут нами и предводительствуют нашими хороводами, когда мы
объединяемся в песнях и плясках. [...]
Не согласимся ли мы... что первоначальное воспитание совершается через
Аполлона и Муз?
Ввиду того что все относящееся е искусству - это воспроизведение поведения
людей, их разнообразных поступков и обычаев при всяких обстоятельствах, так
что путем подражания воспроизводятся все черты этого поведения, то
естественно, что им радуются, их хвалят и признают прекрасными, конечно, те
люди, с природой или привычками которых... согласуются как хороводные слова
и напевы, так и сами хороводы.
Не приносит ли это некоторого вреда тому, кто радуется безобразным
телодвижениям и песням? Напротив, не получают ли некоторой пользы те, кто
находит удовольствие в противоположном? [...]
Только ли вероятно или же необходимо должно случиться с таким человеком то
же самое, что бывает с теми, кто постоянно общается с испорченными и злыми
людьми? Он не отталкивает их, а, наоборот, радуется им, они ему приятны;
если же он их порицает, то только в шутку, точно его собственная
никчемность лишь сон. В этом случае радующийся неизбежно уподобляется тем,
кому он радуется, хотя он и стыдится их хвалить.
...В государствах у молодых людей должно войти в привычку занятие
прекрасными телодвижениями и прекрасными песнями.
...Мерило мусического искусства - удовольствие. Однако прекраснейшей я
признаю ту Музу, что доставляет наслаждение не первым встречным, но людям
наилучшим, получившим достаточно хорошее воспитание, в особенности ту Музу,
которая доставляет его человеку, выделяющемуся своей добродетелью и
воспитанием.
...Воспитание есть привлечение и приведение детей к такому образу мыслей,
который признан законом правильным и в действительной правильности которого
убедились у тому же на опыте люди самые почтенные и престарелые. И вот,
чтобы душа ребенка не приучалась радоваться и скорбеть вопреки закону и
людям, ему послушным, и чтобы ребенок следовал в своих радостях и скорбях
тому же самому, что и старик, и появились песни. Мы их так называем; на
самом же деле это заклинания, зачаровывающие душу; они имеют серьезную цель
- достичь гармонии, о которой мы говорили. А так как души молодых людей не
могут выносить серьезного, то их и надо было назвать забавой, песнями и
исполнять их только в качестве таковых, ведь людям больным и слабым телом
ухаживающие за ними стараются подносить полезную пищу в сладких блюдах или
напитках...
Будь я законодатель, я попытался бы принудить поэтов и вообще всех в
государстве именно так; чуть ли не самое большое наказание назначил бы я
тому, кто стал бы в стране выражать мнение, будто существуют какие-то люди,
жизнь которых приятна, хотя они и дурны, и будто полезным и выгодным
является одно, а справедливым - другое. ...Кого следует называть более
счастливыми - тех ли, кто ведет самую справедливую жизнь, или тех, кто
ведет самую приятную?
Итак, учение, не отделяющее приятное от справедливого, благого и
прекрасного, имеет по крайней мере то преимущество, что убеждает каждого
человека желать благочестивой и справедливой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256